Элинор Одна Из Трёх - Мечта всей жизни!
Наши ребятки, довольно быстро оставив попытки договориться с незнакомцами (очень нагло, кстати, проигнорированные), что-то одновременно вытащили из-за пазух и, вскинув руки к солнцу, прокричали нечто эмоционально-непонятное. Небо над поляной неуловимо потемнело, воздух вокруг этих двоих сгустился и пошёл странными волнами. Старательное протирание глаз ничего существенно не изменило — воздух продолжал мерцать. Поднялся шквальный ветер. Мы с мелкой дружно вцепились с двух сторон в дерево-укрытие (Морка, не подвывай, услышат!).
Глянув вверх, я сама чуть не заорала — над парнями, стремительно увеличиваясь в размерах, зависла здоровая пасмурно-серая воронка. Откуда здесь смерч?!
Пара вздохов — и ребят начало затягивать внутрь. Завороженно следя за их полётом, я не сразу заметила, как меня саму оторвало от ставшего уже таким родным ствола и поволокло следом.
Последнее, что я увидела — обалдевшие лица находящихся в некотором отдалении нападаюших и Моркины ботинки перед носом.
* * *Ой! Что-то пребольно ткнуло меня в бок, заставляя открыть глаза… Та-ак. И что это за? Вот не замечала раньше в нашем леске таких огромных прогалин голой потрескавшейся земли. Да и жарковато что-то для октября… Башка боли-ит! Рядом кто-то очень знакомо стонет. С такими родными подвываниями.
Ну точно! Морка, схватившись за голову, неваляшкой раскачивается из стороны в сторону, жалобно поскуливая. В трансе, что ли? Сейчас проверим.
Увесистый тычок под рёбра быстро привёл подругу в обычное состояние:
— Сдурела?! Больно же!
— Зато, блин, бесплатно! Ну, чего расселась? Подъём! Отчизна на подвиг зовёт!
— Изверг ты, Элька, хучь и подруга!
Глава третья
Наконец я на ногах. С интересом оглядываюсь по сторонам. Мда-а… Картина Репина «приплыли». Всю ночь, блин, гребли, а лодку отвязать, как всегда, забыли!
Вокруг нас была…ну не то, чтобы совсем пустыня… Но наполовину точно!
— Эль, ты как думаешь, глюки — вещь постоянная? — озираясь, задумчиво вопросила подруга. — Или, бывает, картинка меняется? А?
— Морка, иди ты в…во-во, именно туда и…
— А картинка-то довольно безрадостная, — Морри, в бесплодной попытке отряхнуть от грязи любимые штаны, подняла вокруг себя клубы пыли и отчаянно расчихалась. Кое-как протерев глаза от песка и выплюнув изо рта прядь волос, глубокомысленно заметила: — Суховато здесь как-то, Эль, не находишь?
Нахожу, конечно. Голая земля, редкие пожухлые кустики. И не по-осеннему знойное солнце над головой, ненавязчиво эдак тюкающее жаром по неприкрытому темечку. Ну что сказать… Живописно.
Общее состояние организма после произошедшего в парке и последующего странного беспамятства устойчиво ассоциировалось с состоянием прихлопнутой в период брачного гона пыльным мешком по голове мыши. Судя по Моркиному выражению лица, подруга чувствовала себя где-то так же.
— Чего делать будем? Принимаются к рассмотрению любые, даже самые бредовые предложения (пока только к рассмотрению, так что азартное подпрыгивание на месте несколько преждевременно!). Дерзай давай, это же твой конёк.
Обиженно посопев и слегка подкоптив меня возмущённым взглядом, подруга огляделась.
— А может, вон до тех деревьев податься, как думаешь? Там попрохладнее будет. Опять же в туалет что-то хочется… — многозначительно притоптывая на месте.
— Мор, ты это, прикидываешься или и в самом деле такой уродилась? Если не заметила ещё, мы здесь с тобой а-абсолютно… Одни! Больше ни души в пределах видимости! Так что садись и делай все свои дела, не морочь мне голову. Стеснительная нашлась! — непонятно с чего завелась я.
— Ну Эль… Ну мало ли кто увидит, — невнятно мямлила подруга.
— Ах ты ж застенчивое до жути создание! Как посреди города в подворотне прямо под фонарём справлять малую нужду, горланя при этом вдохновенно-пьяным с подвываниями басом: «Только я-а в етот ве-е-ече-ер…ик…эх, азасиде-елась адна-а!», так ничего! И то, что времени полвторого ночи, тебя совершенно не волновало! — продолжала буйствовать я.
— Так час всего был. И не орала я вовсе!
— Да? А что ты тогда делала? Активно проверяла возможности своих голосовых связок, задавшись целью выяснить: «А насколько громко я умею петь из положения в полуприседе с лёгкими бессистемными покачиваниями из стороны в сторону?»
— Неправда это! Я девушка стеснительная!
— И где же твое стеснение было той памятной ночью? Насколько помню, в тот момент врождённое чувство стыдливости тебя не мучило ни в одном, даже самом труднодоступном месте! Еще и издевалась: «А чё эт ты, Лео…онно…ллеоно-ра, ик-так нервинно оглядываисс…шсси?» — я возмущённо покрутила пальцем перед Моркиным носом. — А как посреди пустыни пос…сходить до ветру, так поглядите-ка на неё — без густых кустиков мы ну никак не могём! А вдруг кака букашка подползёт, коварно маскируясь под местность, да и углядит все Морочкины прелести разом? Срамота! Да и букашке после такого — вечная память! — Что-то тебя, Элька, понесло. Впрочем, неудивительно — что ни день, то сплошные стрессы.
Выоравшись, я отвернулась и повнимательнее вгляделась в горизонт. И вправду, никак деревья. Ну что ж. Всяко лучше палящего зноя здесь, на открытом всем ветрам и взглядам пространстве.
«А вдруг тут хищники водятся?!» — мелькнула нежданно-паническая мысль. Судорожно сглотнув, я попыталась отогнать от себя услужливо нарисованные воображением образы милых зверюшек, с удовольствием вкушающих наших с Моркой прелестей, причём в чисто гастрономическом плане, что особенно обидно!.. И о чём только думаю?!?
Помотав головой, я обернулась к колеблющейся между зовом природы и здоровым опасением за целостность своей филейной части подруге. Чувствую, мысль о наличии неподалёку (в засаде, не иначе) кровожадных представителей местной фауны посетила не меня одну, что только лишний раз подтверждает самый распространённый в нашей стране тезис. Ну, тот, про группу людей. У них ещё мысли… Сходятся… Ххы!
— Красавица, ты тут заночевать решила? Нет?! Тогда стенд ап и гоу ту вон той вон очаровательной рощицы. Мухой! — плотоядный скрежет воображаемых зубов всё ещё эхом отдавался в ушах. Бррр! — Ходу, Морри, ходу! — да-а, богатое воображение — не всегда есть благо… А ведь зря не пошла в военное, офицер бы из Элички получился ничего такой, бодренький.
От моего командирского рыка верная соратница подскочила как ужаленная в то самое дорогое и нежно лелеемое место. Довольно достоверно воспроизведя щёлканье несуществующими каблуками и изобразив нечто среднее между «ку» и пионерским салютом (вопя при этом почему-то «Яволь, штандартенфюрер!», зарраза!), подруга сорвалась с места и рванула в сторону указанной рощицы. Да так, что я минут пять безуспешно пыталась её нагнать, глотая пыль из-под ботинок начинающего спринтера и невнятно матерясь сквозь стиснутые зубы.
