Дорога Костей (ЛП) - Винтерс Деми

— Она опрокинула меня на задницу, — ответил Рей. — Самое достойное, что она сделала с тех пор, как присоединилась к нам.

Пальцы Силлы дёрнулись.

— Хотела бы сделать это снова.

— Попробуй.

Он раскусил её слабое место, она была неспособна отступать перед вызовом. Но Силла всё ещё не до конца понимала, как у неё тогда это вышло. Единственное объяснение, которое приходило в голову после долгих раздумий, это то, что она застала его врасплох.

— Хорошо, Рейнир, — сказала Силла, и её улыбка стала шире, когда он нахмурился. — Попытаю счастья.

— Не называй меня Рейниром, — медленно произнёс он.

— Не называй меня Солнышком.

Они встретились взглядами, и оторваться было невозможно — на неё смотрели тёмно-карие, с золотыми искрами.

Гекла прочистила горло.

— Ладно, вы двое. Приступайте.

Рей встал у неё за спиной, и Силла сглотнула. Он был как минимум на голову выше, и когда его мускулистая грудь и живот прижались к её спине, сомнений не осталось — за ней стоял сильный воин. И, боги, какой от него исходил жар, даже сквозь несколько слоёв одежды.

Рука Рея скользнула ей на шею и сжалась. Размер его руки и давление на горло что-то в ней затронули. Время остановилось, и она снова оказалась на дороге у Скарстада, чужая рука сжимала её горло, а она захлёбывалась воздухом.

Королева не убьёт тебя. По крайней мере, не сразу.

Паника подступила к горлу, сердце бешено заколотилось. Из глубины вырвался звериный рык, и ногти Силлы вонзились в кожу, дёрнув вниз.

С громким проклятием Рей отпрянул, и Силла рухнула на колени.

Это не он.

Ты не там.

Ты в безопасности.

Силла снова и снова повторяла это про себя, хватая рваные вдохи.

— Ты в порядке, дулла? — раздался мягкий голос Геклы.

Силла кивнула и с трудом поднялась на ноги. Пульс в голове гремел глухими ударами.

Рей потирал правое предплечье, на котором остались красные борозды. Искра в его глазах разрослась до настоящего пламени.

— Так дерётся только трус.

— Я… я не могу, — прохрипела Силла. И убежала в лес.

Г

ЛАВА 42

Прислонившись спиной к стволу рябины, Силла наблюдала за маленькой птицей. Её глянцево-чёрные крылья отливали зелёным и фиолетовым, и она с завидным упорством рылась во мху. Вздохнув, Силла задрала голову к лесному своду, сжав пальцы на рукояти кинжала. Она постаралась не убегать слишком далеко от лагеря, смех у костра доносился сквозь деревья, но даже так угроза, таящаяся в этих лесах, не исчезала.

Глухая боль пронзила всё её существо. Она ненавидела отца. Любила отца. Скучала по нему так сильно, что физически ощущала эту боль.

Силла больше не знала, кто она такая. Лгунья. Мечтательница. Глупо доверчивая. Безнадёжно наивная.

Хруст листьев заставил чёрную птицу взлететь и известил Силлу о приближении Геклы. Когда та протиснулась сквозь деревья, в груди Силлы столкнулись неловкость и благодарность. Гекла молча опустилась рядом и протянула флягу. Силла приняла её и запрокинула голову, бреннса обожгла ей горло и огнем спустилась в желудок.

— Мы должны были поехать вместе, — тихо сказала Силла. — В Копу.

— С отцом? — спросила Гекла.

Силла кивнула и передала флягу обратно. Не испорть свою легенду, напомнила она себе, чувствуя, как поднимается волна ненависти к себе. Её утомляло быть в рабстве у этой постоянной лжи, особенно перед Геклой. Но выхода не было. Приходилось продолжать.

— Он хотел отправиться по Дороге Костей вместе со мной, — устало сказала Силла. — Он прошёл её юношей и хотел вновь увидеть эти красоты.

Гекла сделала глоток.

Силла вздохнула:

— Пугает, как быстро может разрушиться жизнь.

— До ужаса быстро, — ответила Гекла, подняв свою металлическую руку.

Силла поморщилась:

— Прости, Гекла. Я не хотела быть бессердечной.

— Ты вовсе не бессердечна, дулла. Это нормально — иногда чувствовать, что теряешь контроль. Такова природа человека.

Силла помолчала, обдумывая слова подруги.

— Когда на нас напали, мою шею так сильно сдавили, что я не могла дышать. А когда Рей сделал то же, я будто вновь оказалась на той дороге. Я думала, что залечила эту рану. Синяки исчезли, но, похоже, есть раны, которых не видно.

— Не позволяй Рею занимать твои мысли, — мягко сказала Гекла. — С ним всё будет в порядке, хотя, ручаюсь, он будет злющий ещё некоторое время. Ты вцепилась в него, как дикая рысь.

Она хихикнула. Силла сжала губы.

— Душевные раны заживут не сразу, дулла. Но я обещаю тебе — со временем боль притупится. Воспоминания станут менее жгучими. Ты сильная, храбрая, и ты справишься. Я в этом уверена.

— Храбрая? Я? — Силла смахнула слезу с щеки.

— Ты не убегаешь от того, что с тобой случилось. Ты смотришь этому в лицо. И посмотри, ты исполняешь мечту своего отца. Он бы тобой гордился.

Боги, как же Силле хотелось снова увидеть отца, несмотря на ложь, несмотря на злость и тысячи вопросов без ответов. Что бы он сказал, если бы увидел, как она едет в Копу без него, как учится обращаться с ножом, едет верхом, пьёт бреннсу и смотрит в глаза воинам, вдвое больше её?

— Мне нужно было это услышать, Гекла. Спасибо тебе.

Они долго сидели в тишине, потом Гекла встала.

— Вернёшься в лагерь?

Силла покачала головой:

— Хочу немного побыть в тишине. Думаешь, здесь безопасно?

Гекла оглядела лес:

— Мы уже несколько дней не видели никаких существ. Прислушивайся к странным звукам и держи кинжал наготове. Если крикнешь — мы услышим.

Она ушла, оставив Силлу в одиночестве. Обычно та любила тишину, но сейчас её собственные мысли были слишком громкими, и это причиняло боль.

Листья. Станет легче. Забудься.

Её рука машинально потянулась к флакону, но она резко отдёрнула её. С тех пор как она прочитала тот отрывок из «Трав Исельдура», эмоции кружились, как буря. Её кровь жаждала листьев — лёгкости, освобождения, ощущения, что она не держится на волоске.

Но внутри росло сопротивление. Рей показал ей правду — листья были опасны. Она шла по тёмной дороге, и конца у этой дороги не было.

Силла хотела свернуть с неё.

Её пальцы вновь дотронулись до флакона. Виски сжимало, в ушах грохотало, и всё тело вопило, требуя принять их.

Ты всегда можешь бросить.

Всего один. И всё.

Ты никому не навредишь, если примешь его.

Как же легко эти отговорки лились в голову. Как ловко она умела себя обманывать. После вечера сдерживания, стойкости и сопротивления, Силла устала. А её сила растаяла у неё на глазах.

Открыв флакон, она быстро сунула лист за щёку.

Вздохнув, Силла запрокинула голову и уставилась на листву над собой. Напряжение в теле исчезло как только решение было принято. Но его быстро сменило жгучее чувство вины.

Она застряла.

Глупая.

Слабая.

Как только листок начал таять у неё за щекой, пульсация в висках ослабла.

— Завтра попробуешь снова, — тихо сказала маленькая белокурая девочка.

Силла уставилась на неё — на её поднятые к небу глаза и растрёпанные светлые волосы. Девочка сорвала лист рябины и начала медленно отрывать один листик за другим.

— Ты и утешение, и проклятие, — пробормотала Силла. Она изо всех сил старалась не думать о девочке. О лжи. О зависимости. — И ты не настоящая.

— Я настолько настоящая, насколько ты позволишь, — ответила та.

— Почему ты? — прошептала Силла. — Почему из всех возможных видений я вижу маленькую девочку?

— Возможно, ты пытаешься что-то вспомнить, — сказала девочка, сжимая листок в кулаке.

— Вспомнить что? — спросила Силла. — Это связано с тем сном?

Тем, где белокурую девочку вырывают у неё из рук. Снова и снова, и снова.

— Ты бросила меня, — сказала девочка, и в её лице появилось грустное выражение. Но вскоре грусть сменилась тревогой. — Будь осторожна, Силла. Не подпускай его слишком близко. Ты слишком доверчива.