Когда родилась Луна (ЛП) - Паркер Сара А.

Он улыбается мне настолько беспечно, что это заразительно.

― Вот так.

Я смотрю вниз, пока мы спускаемся по лестнице среди каменных зданий, покрытых большими чернильными цветами, которые понравились бы Эсси.

Орган в моей груди болит, и я потираю его.

― Итак, Рейв, в каком магазине ты надеялась толкнуть этот подсвечник?

― В «Изогнутом пере». Если у вас есть такой.

Он бросает на меня косой взгляд.

― Есть.

Мои глаза расширяются.

― Он так и называется? «Изогнутое перо»?

― Пергамент, закладные и все для рун, ― говорит он, и облегчение разливается во мне, ударяясь о ребра.

Облегчая мои шаги.

Я знала, что они есть в других городах, просто не была уверена, что так далеко на севере. Это мой счастливый дей.

― Тебе нужен клинок?

― Да.

Множество клинков с острыми концами, достаточно заточенными, чтобы проткнуть все важные части тела Рекка.

Медленно.

Болезненно.

― А потом мне нужен сладкий напиток и хороший вид, ― говорю я ему, перекладывая ручки сумки так, чтобы они лежали у меня на плече, подавляя желание поцарапать кожу у ногтей, которые начинают немного саднить.

― Выпивка звучит как лучшая часть плана. Какой вид ты предпочитаешь?

― Лучший, какой только можно найти.

Это большой город. Думаю, если у меня будет достаточно широкий обзор, я в конце концов выясню, где находится городской вольер, не заставляя никого распускать язык. Тогда я буду знать, куда мне нужно идти, когда я обменяю золотой подсвечник на смертоносное количество оружия, а сумку набью теми хрустящими черными фруктами, которые ела Вейя.

Передо мной.

Кусочек за кусочком, хрустящим, сочным.

Во рту выделяется слюна…

Если я улечу отсюда, так и не попробовав этот фрукт, я никогда себе этого не прощу.

ГЛАВА 51

Аврора уже склоняется к западу, пока мы идем между округлыми зданиями цвета обожженной глины. Из земли поднимаются вазы, в которых растут кустарники, деревья и лианы, обвивающие, кажется, весь благоденствующий город, на углах сидят уличные музыканты, наигрывающие мелодии на медных флейтах.

Мы проталкиваемся сквозь толпу фейри, одетых в ткани, которые драпируются и облегают их тела, словно искусно надетая вуаль, и я не могу не задаться вопросом, все ли в Домме носят одинаковую одежду коричневого, черного или ржавого цвета, просто по-разному ― булавка здесь, зажим там, медный пояс, подчеркивающий талию.

Похоже на то.

Пергаментные жаворонки порхают в воздухе над нашими головами, ныряя в протянутые руки улыбающихся, смеющихся жителей. Никто не выглядит голодным, бездомным или с клипом в ухе. По крайней мере, я этого не вижу.

― Похоже, народу нравится жить здесь, ― размышляю я, наблюдая, как двое малышей бегают друг за другом, их заливистый смех звучит как самые красивые ноты. Двое взрослых, я полагаю, их родители, наблюдают за нами из-под изогнутого дерева, облизывая кусочки чего-то кремового, что лежит в свернутых черных конусах. ― Это мило.

Я не могла ошибиться сильнее в отношении этого города.

Пирок искоса смотрит на меня.

― Я слышал, ты жила в Горе, пока тебя не… ― Скормили драконам?

― Да. Именно. ― Он достает из кармана плоский золотой жетон и, подбросив его, ловит. ― Ты была где-то еще?

Он задает мне вопрос с легкой непринужденностью, но это все равно похоже на то, как будто мне бросили горящий уголек.

Я вспоминаю холодное путешествие на север, к стене, после того как мне удалось сбежать… оттуда. Вспоминаю ужасы, с которыми я столкнулась.

Как я сражалась.

Одиночество, которое проникало так глубоко, что пробирало до костей.

― Только здесь, ― говорю я, отгоняя воспоминания. ― Хотя в основном я была без сознания или в пасти Райгана. Я бы не назвала это осмотром достопримечательностей ― если, конечно, не считать огненного шара у него в горле, который все время угрожал испепелить меня.

Прекрасное напоминание о том, что этот город может и излучает счастливое сияние, но его прекрасный король все еще таскает меня за собой, как зубочистку. Прекрасная причина не влюбляться в это место слишком сильно. И здесь жарко ― ненавижу жару. А с Рекка нужно содрать кожу живьем, провялить, а потом использовать как гребаный коврик для пола.

― Кажется, ты решил устроить мне экскурсию, ― бормочу я, указывая на дерево, которое обвилось вокруг здания, словно плетеная крона, и хвастается большими медными цветами, похожими на хлопающие крылья. ― Я уверена, что мы проходили мимо этого места раньше, когда Аврора была гораздо выше в небе.

― Расслабься, ― говорит Пирок, остановившись у торговой телеги. ― Если только тебе не нужно быть где-то?

Не здесь. Не в этом гостеприимном, уютном городе, где слишком легко общаться. Слишком легко захотеть остаться.

Слишком легко привязаться.

― Всегда есть куда пойти. Что ты покупаешь?

― Медовуху. ― Он меняет свой жетон на терракотовую кружку, наполненную напитком красного цвета. Он смотрит на меня через плечо, вскинув бровь. ― Хочешь?

― Может быть, позже.

Еще больше мелких золотых жетонов сверкают на солнце, когда торговец опускает их в руку Пирока. Полагаю, это его сдача.

Пирок идет рядом со мной, насвистывая в такт своим шагам, увлекая по дороге, которая, как я полагаю, станет еще одним кругом нашей экскурсии.

― Золото ― это ваша местная валюта?

― Конечно. ― Он делает большой глоток из своей кружки, издавая довольное шипение. ― Это королевство не одобряет добычу окаменевшей драконьей крови, ― говорит он с твердостью в голосе, которой не было раньше.

― Добыча способствует ее пролитию.

Мои брови сходятся на переносице.

― Ее используют здесь? В лечебных целях?

Он пожимает плечами.

― То, что попадает в город, не было добыто народом, находящимся под защитой этого королевства.

Интересно.

Я обхожу уличного музыканта, наигрывающего приятную мелодию на большом струнном инструменте из янтарного дерева, который притягивает мой взгляд.

Мой слух.

Мне хочется остановиться, присесть и послушать.

― Значит, в Пекле есть нетронутые запасы кровавого камня? ― спрашиваю я, глядя налево, но Пирока там нет.

Просто… исчез. Как будто провалился сквозь землю.

Я резко оборачиваюсь и замечаю в переулке его пышную шевелюру, возвышающуюся по крайней мере на голову над остальными. Он машет мне рукой, чтобы я следовала за ним, даже не удосужившись повернуться, и я закатываю глаза, протискиваясь сквозь толпу, чтобы догнать его.

― Спасибо за предупреждение, ― бормочу я.

― Ты его получила. Не моя вина, что ты не обратила внимания. ― Он останавливается и прислоняется к стене, увитой лианами с черными цветами, одна его рука по-прежнему в кармане, в другой ― кружка с медовухой. ― Вон там, ― говорит он, махнув подбородком. ― Передай привет Вруну.

Я поворачиваюсь и замечаю деревянную дверь куполообразного здания напротив, и старую вывеску, свисающую с козырька.

Я улыбаюсь и берусь за ручку, оглядываясь через плечо.

― Тебе что-нибудь нужно?

― Нет, если только Врун не решил продавать бренди вместе со своей коллекцией крыльев жуков, ― говорит он и делает большой глоток своего напитка.

Покачав головой, я вхожу в округлую лавку, вдыхая запах кожи и пыли. Я оглядываю изогнутую стену с полками, уставленными книгами, настойками, палочками для гравировки и кусочками вулканической породы. С потолка свисают клыки саберсайта, подвешенные на длинных медных цепочках, на каждом из них ценники, которые ничего мне не говорят, поскольку я не привыкла иметь дело с золотом.

Остается надеяться, что этот увесистый предмет, который я полдея таскаю по городу, окажется достаточно ценным, чтобы приобрести все необходимое, и, надеюсь, у меня останется немного монет, чтобы я могла нанять перевозчика до стены.