Юлия Вакилова - Король моего сердца
Даже Гордон присвистнул от удивления при виде открывшегося вида.
— Отвратительное зрелище. Даже не хочу знать, что это.
Сапфо тяжело дыша, молчал, исподлобья глядя на врага. На коже здоровой руки расцвели припухшие красные пятна после веревки, вторая же рука лежала неестественно изогнуто, словно неживая, точно и не часть тела мужчины вовсе.
Гордон предвкушающее усмехнулся, затем нарочито лениво выпрямился — и неожиданно со всей силы припечатал тяжелым сапогом безвольно лежащую кисть.
Хруст ломаемых костей дрожью отозвался во всем теле Эллери, более уродливого звука ей никогда не доводилось слышать прежде.
Пронзительный крик сотряс здание. Из глаз Бродяги градом хлынули слезы, он рвано глотнул воздух, задохнувшись от боли, а на пол из раздробленных пальцев тут же начала сочиться вязкая темная кровь.
Больше Эллери не могла это выносить.
Бешеной волчицей она подлетела к усмехающемуся Гордону, схватив первое, что попалось под руку, — увесистое полено, — и с силой ударила мужчину по голове, тут же предусмотрительно отступив назад.
К сожалению, сила ее удара оказалась неспособна оглушить его или даже повалить.
Мужчина потряс головой, растирая ушибленное ухо, точно не понимая, что за муха его укусила, и обернулся.
— Ах ты, маленькая дрянь! — он пораженно проговорил, сам не веря своим глазам. — Эллери, что ты творишь? Опомнись! Это он убил Оркеса!
— Мне плевать! — с горящими от ненависти глазами она наконец-то выплюнула ему в лицо правду, чувствуя от этого невероятное облегчение. — Я знала это всегда и мне плевать, слышишь?
На лицо Гордона было страшно смотреть.
Он развернулся и медленными шагами двинулся к девушке. Выронив из рук бесполезное дерево, Эллери попятилась, а за ее спиной покачнулась зареванная Дария, не понимающая, когда реальность вокруг превратилась в кошмар.
— Эллери, не надо! — захлебываясь кровью и слюной, через выворачивающую руку боль все-таки выговорил Бродяга. — Не слушай ее, она не понимает, что говорит, — эти слова уже неслись в спину Гордону, но тот едва ли их слышал. — Это все я, слышишь? Я, я, я, — бессвязные слова полились из него, точно в полубреду.
— Молчи! — изо всех сил гневно закричала ему Эллери, пятясь от надвигающегося мужчины. — Ты сделал свой выбор! Так не мешай мне делать свой!
Что угодно — она была готова говорить что угодно! — лишь бы только Гордон не вернулся к Сапфо и не продолжил свои издевательства!
— Я всегда любила и буду любить Сапфо! Оркес никогда не был мне настоящим мужем!
Гордон надвигался на нее неотвратимо, но от неестественно медленных движений девушку бросило в ледяной холод, несмотря на разбегающиеся по полу ручейки пламени, которые вот-вот готовы уже были лизнуть край подола ее плаща.
Он сейчас ее убьет. Просто взмахнет огромной ручищей и снесет ей голову, исторгающую такие невозможные слова.
Но Эллери ошиблась.
Гордон не стал ее бить, вместо этого больно — до слез — ухватив за запястье и потащив за собой.
— Лицемерная сука! Говоришь, любишь его? Так знай, что гореть этой вашей любви осталось недолго! Причем в самом буквальном смысле. — И с силой швырнул ее рядом с Сапфо.
Она тут же перекатилась, закрывая все еще содрогающееся от боли тело мужчины своим, готовая пожертвовать собой, но не позволить причинить ее возлюбленному новую боль.
Струйки огня уже вовсю захватили дощатый пол, превратив его в испещренную линиями шахматную доску, в воздухе звучало веселое потрескивание. Отдельные огненные языки уже облизывали стену, готовясь вот-вот заглотить ее целиком, клубы едкого дыма застревали в легких колючими вдохами, обжигая грудь.
В движениях Гордона не было ни капли сомнений — он уверенно обкладывал застывшую на полу пару оставшимися нетронутыми дровами, перекрывая им путь к двери. Пламя радостно взметнулось, разрастаясь на глазах.
Дария взметнулась перед мужчиной, умоляюще заламывая руки.
— Гордон, нет! Не надо, умоляю! Ради меня!
Он грубо заломил девушке руки, отталкивая от себя. Едва ли мужчина отдавал себе отчет в действиях — все его существо трясло от ярости, ведь та, кого он считал жертвой наравне с собой, оказалась предательницей! И ее участие в смерти брата было ничуть не меньшим, чем непосредственного убийцы!
Лицо Дарии посерело. Она бросила короткий взгляд на распростертое мужское тело, на бледную, затравленную Эллери, закрывающую собой возлюбленного.
А после, не дав себе опомниться, брюнетка схватила толстое полено и наотмашь ударила мужчину. В последний миг, заслышав шум за спиной, Гордон начал оборачиваться, поэтому вместо затылка удар пришелся аккурат на висок.
Алая струйка прочертила бледную кожу.
Обезображенный яростью Гордон покачнулся, разъяренный крик сотряс его грудь, — размахнувшись, он ударил девушку по лицу, секундой позже падая на пол, прямо на груду им же самим заготовленных деревянных брусков.
Но в этот смазанный из-за падения жест было вложено слишком много силы.
Дария, словно невесомая кукла, отлетела в сторону по мановению его руки, врезавшись всем телом в стену — и тяжелым кулем рухнула на пол всего в нескольких шагах от двери.
Гордон лежал лицом вниз, не двигаясь. Эллери в первую секунду показалось, что она сошла с ума, прежде чем осознание, что сбылось ее отчаянное желание, вера в спасительное чудо, накрыло с головой.
Пламя уже обгладывало две стены, подбираясь к лежащему ближе всех Сапфо. Опомнившись, девушка вскочила на ноги, и тут же зашлась надрывным кашлем. Дышать уже было нечем. Зажимая лицо краем плаща, девушка принялась топтать ногами огненные язычки.
— Уходи отсюда, Эллери, — донесся слабый голос Сапфо.
— Только с тобой!
Превозмогая головокружение, она опустилась рядом с ним, развязывая веревки на ногах и пытаясь помочь ему встать. Бродяга напрягся, опираясь здоровой рукой о пол, и попытался приподняться, но с глухим стоном рухнул обратно.
Эллери заставляла себя не смотреть на раздробленную руку мужчины, но светлые кусочки костей, белеющие в кровавом месиве, прежде бывшем пальцами, так и притягивали взгляд. От их вида по щекам стекали дорожки слез, слез бессилия и невозможности помочь, и девушка даже не пыталась их вытирать.
И только струйки пламени продолжали весело превращать дом в огненную ловушку.
Откуда-то донесся слабый стон медленно приходящей в себя Дарии. Дым так заполнил помещение, что уже невозможно было разглядеть девушку.
— Эллери, уходи, оставь меня! За мной придут мои люди, — перемежая страшным кашлем, все-таки исторг из себя эти слова бледный мужчина, густая кровь которого уже растеклась вокруг темной лужицей.
