Карина Демина - Черный Принц (СИ)
Ветвились тропы, вились между стенами невысоких, сложенных из белого песчаника домов. Их крыши срастались друг с другом, а на них поднимались яркие будки голубятен. Дымили печи, и дым повисал над крышами. Угольная пыль красила снег черным.
- Пироги… пироги булки… - торговали из окон, которые здесь делали низкими, с широкими выступами-подоконниками и распашными ставнями. - Квас…
Голос раскрасневшейся женщины с волосами, подвязанными платком, перебивался тонким криком.
- Орехи! Каленые орехи!
- Медовуха горячая!
Наливали в глиняные кубки, и вправду горячую, обжигающую. И Кэри опасливо принюхивалась, пытаясь разобраться в травах. Мята. Душица. Пожалуй, немного черноягодника, и рябины малость, для кислоты. И конечно местный вересковый мед, терпкий, ароматный.
Рынок, оживавший на рассвете, бурлил.
Местные и чужаки, купцы в черных костюмах, в собачьих лохматых шубах, неспешные, но все одно суетливые. Приказчики. Помощники. И красный дом нотариуса, перед которым выстроилась очередь. Сам нотариус, невысокого роста, полноватый и в очках, похожий на сову… искатели редкостей, собиратели чудес… мышиный цирк, у которого Кэри задержалась надолго.
…гадалка, потянувшаяся было к Брокку, но, разглядев лицо, отпрянувшая.
Полиция.
Военные.
Сутолока открытых торгов и громкий надсаженный голос распорядителя аукциона…
- Пойдем отсюда, пожалуйста, - Кэри сжала пальцы. - Я… они продают чью-то жизнь.
И она высится грудой старой мебели, статуями и зеркалами, напольными вазами, на которых закреплены бумажки с номерами лотов, древними часами…
- Пойдем.
Альвийские лавки уже открылись. Высокие, узкие, дома-скворечники и хозяева-скворцы, все как один в черном. Смотрят глазами-бусинами, не спеша расхваливать товар, но глядят на покупателей свысока, с легким презрением.
В этих лавках не звенят на двери колокольчики.
Внутри сумрачно, влажно и пахнет свежескошенной травой. В широких шкафах, за покровом стекла, скрываются редкие и дорогие вещи. К примеру, альвийские куклы, хрупкие и белолицые, все как одна в роскошных нарядах. На рисованных их личиках застыла та же гримаска снисходительности…
- Я их боюсь, - призналась Кэри.
Она не выпускала его руку, и Брокк обнял ее за плечи.
Продавец же, не произнеся ни слова, выставил на прилавок шкатулку из темно-красного дерева. Альвийский бук? И гребни из него же, украшенные резьбой.
- Нравятся?
Кэри прикасается к дереву с опаской, и продавец одобрительно кивает. Он запросит за шкатулку безумные деньги, зная, что если глянулась, то и деньги найдутся.
Находятся.
И Кэри не без разочарования выпускает шкатулку, позволяя ее обернуть мягкой тканью.
- Быть может, - в полумраке глаза полукровки слабо светятся, и узкий зрачок расплывается, тесня характерную зелень. Он не альв, но почти… - Леди заинтересуют иные редкости?
Почти дружелюбен.
Почти улыбается, а Брокка не замечает, и это - часть игры, которую приходится терпеть.
- Вот шелк…- ткань растекается по прилавку, невероятно тонкая, но и невероятно прочная.
Белая.
С рисунком белых же перьев… белое по белому, рисунок мерцает, точно меняется, и Кэри не способна оторвать взгляд… альвийский шелк невесом. И стоит куда больше шкатулки.
- Вот маска, созданная для последнего бала…
Узкоклювая, закрывающая верхнюю половину лица.
Белая.
С эгреткой, на которой переливается льдом алмазная крошка.
Бесполезно спрашивать, откуда продавец знает, что им нужно, но он усмехается, укладывая маску в футляр. И достает ожерелье из посеребренных перьев белой цапли… браслеты… прилавок заполняется вещами, а продавец теряет прежнее равнодушие. Он рассказывает историю каждой, и не слушать его невозможно.
…осколки ушедшего мира.
- Вот оплавленные камни Аль-Ахэйо, - низкий с хрипотцой голос завораживает. И опаленный пламенем мрамор ложится между серебряной статуэткой лани и каменным тигром. - Вы ведь слышали, леди, о городе, которого не стало?
Тихо в лавке.
Сонная муха кружит над газовым фонарем, тычется в стекло.
Куклы смотрят на Брокка мертвыми рисованными глазами.
- Аль-Ахэйо, белая жемчужина альвов. Город вечного лета…
Муха упрямо долбится, пытаясь пробить слишком толстое для нее стекло, не понимая, что за ним - огонь и смерть.
- Он исчез в одночасье, утонул в пламени. Его прекрасные дома… сады… великая библиотека…
- А люди?
- И люди. Вспыхнули и сгорели, словно спички. Но кто думает о людях, милая леди? - продавец выбрал оплавленный кусок мрамора. - Возьмите на память о том, что когда-то в этом мире существовало чудо…
Камень. Всего-навсего камень. Мрамора кусок. И воздух горький, пропитанный дымом, вызывающий тошноту. Брокк стискивает зубы, сжимает кулаки.
Надо дышать.
И постараться не уронить свертки… там белый альвийский шелк и маска, шкатулка с гребнями, кажется, зеркало… и то ожерелье из посеребренных перьев цапли.
- Брокк, - мягкая ладонь ложится на висок. - Ты не виноват. Слышишь?
- Я…
Вязкая слюна, которую не сразу получается сглотнуть. И пустые окна альвийских лавок.
- Я просто хотел остановить войну, - слова даются с трудом, точно язык онемел. - Понимаешь? Остановить… абсолютное оружие… Драконы, чтобы преодолеть Перевал… добраться… не важно куда, до Побережья, до Холмов… или Аль-Ахэйо…
В его сне люди выходят, чтобы посмотреть на драконов. И сгорают.
Как спички.
Много-много спичек, которые вспыхивают в одночасье.
- Взрыв на пустыре… его бы хватило, чтобы альвы задумались… но Король… я не могу осуждать короля…
…кому интересны пустыри, Мастер. Будьте реалистом, война эта слишком затянулась, чтобы ее просто остановить. Альвы должны уйти. Она должна уйти… поверить, что мы действительно способны…
- Я виноват, Кэри, - он повернулся и поцеловал ладонь. - Я - создатель и…
…и если город Камня и Железа просядет в огненную купель, это будет в какой-то безумной мере справедливо.
Закономерно.
- И я не уверен, что после смерти жила примет мой огонь.
Она ничего не сказала, но, поднявшись на цыпочки, коснулась губами губ.
- Я… - пальцы коснулись свертка. - На балу я буду белой цаплей… тебе придется надеть костюм птицелова…
Глава 20.
Безумный день.
Безумный дом, в котором все дни безумны, и Таннис теряет им счет. Она знает, что в доме этом не так уж давно, но теперь ей кажется - вечность прошла.
