Лиза Дероше - Персональные демоны
— Черт! Вот уж нет! — Я опираюсь руками на стол, приближаясь к нему. — Она хочет жить. Если она будет привязана к Аду, у нее это не получится. Она станет марионеткой Короля Люцифера. Скажи мне, что отметка Небес не сделает с ней того же.
— Я не могу сказать, как все будет. Это не в моей компетенции.
Мой голос дрожит, и я беспокоюсь, что не смогу удержать свой гнев.
— Я тебе не верю.
Он смотрит на меня и качает головой.
— Бедный, жалкий мальчишка. Ты ведешь себя так, словно можешь диктовать тут свои условия. А на самом деле, ты либо делаешь то, что я тебе говорю, либо отправляешься гореть в Аду.
Я оглядываю себя. Белый. Я не знаю, как такое возможно, но я чист. Ни капли черного. Даже серого. Красного… Белый.
— За какой грех посылать меня в Ад?
Его улыбка весела, но за ней прячется настороженность.
— Да ты шутишь.
Я не могу читать его мысли, но я вижу все по глазам. Он блефует.
Мой голос мягок и спокоен, пока я объясняю ему ситуацию.
— Я не обязан возвращаться к Фрэнни, а ты не можешь отправить меня в Ад.
Его глаза вспыхивают красным… на секунду. А затем он ударяет кулаком по столу. В ушах его голос звучит неясно, словно раскаты грома, зато в своей голове я слышу его совершенно отчетливо.
— Может и нет, но я могу заставить тебя пожалеть о том, что ты не отправился в Бездну!
Может в Раю быть настоящий Ад? Если кто-то и способен это устроить, то это Михаил. Но лучше пусть это будет мой Ад, чем Ад Фрэнни. До встречи с Михаилом я считал, что отметка Рая — самый лучший вариант для Фрэнни. Обычно они не используют смертных так жестоко, как Ад… а уж с Габриэлем, способным защитить ее…
Но теперь я уже не уверен. Единственный шанс на нормальную жизнь Фрэнни получит, если так и останется неотмеченной. Габриэль не предаст ее… правильно?
— Отлично. Тогда Бездна.
Шок отчетливо виден в глазах Михаила. Похоже, не такого ответа он ждал. В своей самоуверенности он забыл о необходимости подслушивать мои мысли.
— По-моему, ты не понял. Я даю тебе еще один шанс. Ты должен быть мне благодарен.
— Я не верю во вторые шансы. — Я поворачиваюсь и выхожу за дверь. Когда я хлопаю ей, рычание Михаила умолкает, и все вокруг вновь становится белым и беззвучным. Я вновь дрейфую. Если это Ничто и есть Рай, я, вероятно, сделал неверный выбор. Не уверен, что смогу вот так провести целую вечность.
Но когда я представляю сапфировые глаза Фрэнни, я больше не дрейфую. Я парю. Я слышу смех Фрэнни, запах гвоздики и смородины ее души, чувствую ее прикосновения… так отчетливо, как будто она здесь, со мной. И тогда моя сущность смешивается с ее.
Вот это Рай.
ФрэнниВ моем сне мы с Люком танцуем под звездами и смеемся, словно одно целое… с одним телом на двоих Я чувствую его повсюду, внутри и снаружи, его прикосновения похожи на Рай, и я слышу свои стоны. Я хочу быть с ним так близко навсегда, умереть прямо здесь, в его руках.
— Фрэнни, — шепчет мне в ухо мягкий голос Гейба. Когда я открываю глаза, я с трудом привыкаю к яркому освещению, мне требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя. Мы все еще в комнате ожидания в больнице, а я уснула на груди Гейба. — Эй, Фрэнни, проснись, — говорит он, гладя меня по опаленным волосам. Боль в моем плече и ужасный запах от волос подтверждают, что все, что было, было на самом деле, это не просто плохой сон. — Фрэнни? — повторяет он.
— Да. Я проснулась. Можем мы просто поехать домой? Пожалуйста? — говорю я ему в грудь, чувствуя, как слезы вновь обжигают мои опухшие глаза.
— Эй, — шепчет Гейб, и я чувствую, как он пальцем поднимает мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Когда я смотрю на него, я вижу, что он улыбается, и в его голубых глазах больше нет боли.
— Что? — спрашиваю я. — Что сучилось?
Я смотрю на улыбающегося врача в зеленой больничной форме.
— Я делал операцию вашему другу, — говорит доктор. — Я действительно не могу это объяснить, можете считать это чудом. Когда его привезли сюда, он был в ужасном состоянии. Мы потеряли его на достаточно длительное время на операционном столе, но смогли вернуть. Он на самом деле не должен был выжить…
— Так… что вы имеете в виду? — Отчаяние в моем голосе слышно совершенно ясно.
— Похоже, с ним все будет в порядке. Мы не сможем сказать точнее в ближайшие несколько часов, так что, просто продолжайте молиться.
Мое сердце разлетается на миллионы кусков. Слезы струятся по щекам, а я боюсь даже вздохнуть, роняя лицо в ладони.
— О, Боже мой! Люк…
Глава 23. На честном слове и на одном крыле
Мне наконец-то разрешили посетить Люка сегодня утром. Но я даже не могу взглянуть на него. Эти два дня, после всего, что случилось, я провела в страшных мучениях.
Я смотрю в окно, где туман покрыл улицу своей дымкой, сделав все серым и призрачным.
Знаю, что должна сказать хоть что-то, но я не доверяю своему голосу.
Я глубоко вдыхаю и стараюсь сосредоточиться на том, что должна сделать.
Я прикасаюсь лбом к стеклу.
— Врач не сказал, он не нашел что-нибудь… необычное, когда проводил операцию?
— Нет.
— Я полагаю, это означает, что теперь ты человек?
— Похоже на то.
Я не могу дышать. Мне нужно выбраться отсюда. Я двигаюсь в сторону двери, не оборачиваясь.
— Мне, вероятно, лучше уйти.
— Фрэнни, поговори со мной. — В его голосе звучит отчаяние, и это останавливает меня.
Я поднимаю руку к лицу, стараясь стереть с него следы слез. Я медленно поворачиваюсь к нему, и выражение его лица практически убивает меня. Как мне это сделать? Я не достаточно сильна. Я опускаю глаза в пол.
Он протягивает ко мне руку, и я ничего не могу с собой поделать. Подходя к кровати, я присаживаюсь на ее краешек. От его прикосновения мое сердце подскакивает, но я все еще не смотрю на него.
— Скажи мне, о чем ты думаешь, — говорит он, и я чувствую, как слезы вновь наворачиваются на глаза.
— Я думаю, мы не должны быть вместе. Я губительна для тебя.
Люк громко выдыхает. Когда он начинает говорить, он даже не пытается скрыть смех в своем голосе.
— Ты? Губительна для меня?
Поверить не могу, что он смеется надо мной… над всей этой ситуацией. Гнев вспыхивает внутри меня, и я слышу его в своем голосе. Я поднимаю глаза от одеяла и смотрю на него.
— Я чуть не убила тебя. Ты был бы бессмертным, если бы не я. Ты бы жил вечно, если бы не я!
— Жить вечно — не самое главное. Того времени, что у меня было, вполне достаточно.
