Сильверсмит (ЛП) - Кларен Л. Дж.

Через несколько минут квартет музыкантов, закутанных в плащи бриннейцев, настроил инструменты и заиграл мягкую, изящную мелодию. На деревянной площадке, предназначенной для гостей таверны, оставалось немного свободного места. Одна пара, потом другая медленно вышли туда, и я поняла, что это место для танцев.

Повернувшись, я увидела, как Гэвин откинулся на спинку стула, держа бокал у губ, и смотрит на меня.

— Потанцуешь со мной? — спросил он.

Щеки вспыхнули жаром. Я попыталась представить этого сурового, массивного воина в танце. Попыталась, пока он допивал свое вино, но не смогла.

— Ты умеешь танцевать?

Он поднялся, положил оплату за ужин на стол и протянул мне руку.

— Ради тебя — да. — Я вложила ладонь в его. Его прикосновение было теплым, надежным, и он мягко поднял меня со стула. — До самого рассвета. И дольше.

Плененная собственным бешено колотящимся сердцем, я сосредоточилась на ощущении его пальцев, пока он вел меня к площадке, где под мелодичный перезвон струн покачивались две другие пары. Каблук тонкой туфли застрял в щели между досками, и лодыжка болезненно подвернулась. Я раздраженно покосилась на новые туфли, но Гэвин успел и притянул меня к себе прежде, чем я успела упасть. Его рука легла на мою поясницу, другая удерживала мою ладонь у него на груди.

— Надеюсь, в Пещерах меня не заставят носить такую обувь, — пробормотала я, глядя вниз на изящные, но уже чертовски неудобные туфли.

Он поднял мой подбородок кончиком пальца, в его суровом взгляде мелькнула тревога.

— Если они попытаются заставить тебя делать хоть что-то против твоей воли, ты скажешь им «нет». И не уступишь, — он положил мою ладонь обратно себе на грудь и большим пальцем провел по щеке. — Обещай мне.

Я кивнула, наслаждаясь его прикосновением. Это я могла пообещать.

Прижавшись к нему, к его теплу и силе, я почувствовала, как по щеке скользнула слеза. Он нахмурился и поймал ее большим пальцем.

— Я никогда в жизни не ненавидел ничего так, как ненавижу этот мир за то, чего он от тебя требует.

Я скользнула ладонями с его груди на спину, под куртку, на ткань рубашки.

— Тогда просто… запомни меня вот такой, — я улыбнулась ему сквозь жжение в глазах. — Запомни меня с тобой. Счастливой.

Он поцеловал меня в лоб и прижал к себе. Мы стояли так — он обнимал меня, я держала его, слушая учащенное биение его сердца. Эти минуты были слишком короткими, слишком хрупкими.

Никакого времени не хватило бы. Его тепло, запах свежего кедра, легкое покачивание под музыку, как он склонял щеку к моей голове, мягко гладил волосы на плечах и вниз по спине. Я могла бы жить здесь, с ним, в этом мгновении, вечно.

— Если мне суждено остаться для тебя лишь другом, — он вздохнул у моего виска, — знай: ты — лучший друг, какой у меня когда-либо был.

Я зажмурилась, чтобы оттолкнуть боль в груди, не дать телу ощутить, как оно ломается из-за него.

— Хотела бы, чтобы ты мог остаться со мной, — выдохнула я, судорожно втянув воздух, зная, что Симеон этого не допустит. Что стоит Элиасу взглянуть на меня рядом с наставником — и он сразу поймет, кому принадлежит мое сердце. Его губы вновь коснулись моих волос — мурашки пробежали по коже. — Я буду скучать по тебе, и я…

— Ариэлла, — под ухом я ощутила, как дрожит от его баритона вибрирует грудь. — Прежде чем ты скажешь еще хоть слово… мне нужно кое-что сказать.

Я провела ладонями по его широкой спине, пытаясь успокоить его.

— Хорошо. Говори.

— Прости меня, — голос стал другим — не мягким, не теплым. Отчаянным. — Пожалуйста.

— Что? — я вцепилась в его спину, не отпуская, но тишина, повисшая между нами, была оглушающей. Я больше чувствовала, чем слышала, как бешено колотится его сердце. — Гэвин? — прошептала я, умоляя внутренний голос замолчать, не предупреждать. Я не хотела слышать. — Что…

— Я солгал тебе.

Внутри все оборвалось. Я отступила и подняла голову, чтобы увидеть в его глазах ту боль, которая резала меня, как лед. Паника вспыхнула в его лице, когда он увидел, что я отстраняюсь.

— Симеона нет в Бриннее, — произнес он. — Его никогда здесь не было.

Глава 29

Ариэлла

Опустошающая тишина осела в моих костях. Страх кольнул сердце и затылок, когда он посмотрел на меня — лицо и челюсть застыли, натянутые, будто на грани боли. Я отпрянула. Потерянная, настороженная, ошеломленная. Даже мое глупое сердце подняло тревогу раньше, чем инстинкт самосохранения.

— Что значит — его здесь нет? — я пошатнулась, пятясь.

— Не убегай, — он схватил меня за запястья и удержал, кивая в сторону пляжа. — Прошу. Просто пройди со мной.

Но я вырвалась. Рванула руки с такой силой, что кожу обожгло от трения. Глупо было поворачиваться к нему спиной, но я все равно повернулась. Сдернула туфли, бросила одну в сторону и побежала к пляжу. Подальше от людей. От света. От него.

— Дура, — прошипела я сквозь слезы. — Глупая, глупая, глупая…

— Элла! — его низкий голос догнал меня, едва я ступила босыми ногами на холодный песок.

Я обернулась, размахивая туфлей, как оружием. Снова споткнулась, потеряв равновесие — песок тянул ноги вниз, холодный и липкий.

— Симеона здесь нет?

Он дернул рукой, будто хотел коснуться меня.

— Нет, но…

— Ты собирался сдать меня? — я огляделась, дыхание сбилось. — Здесь кто-то есть? Ты… ты с кем-то договорился?..

— Нет! — боль прорезала его голос, грубая, обнаженная. — Никогда.

— Тогда я не понимаю…

— Я хотел тебя. Только тебя, — сказал он, умоляюще подняв руки. — В то утро, когда храм рухнул, я собирался сказать тебе правду, но ты заявила, что хочешь поехать со мной в Бриннею, и я… я, черт возьми, эгоист, Элла, — его голос сорвался. — Мне не положено быть с тобой, не в этой жизни, но я не смог держаться подальше. Не смог отпустить. Я украл… — он судорожно выдохнул. — Украл время. Украл эти мгновения, зная, что, может быть, это все, что у меня когда-нибудь будет.

— Меня, — выдохнула я, грудь разорвалась надвое — с одной стороны недоверие и ужас, с другой — надежда и любовь. — Ты просто хотел меня?

— Да, — он медленно протянул руку, почти не касаясь. Я отшатнулась, но не так резко. — Ты правда удивлена? — он выдохнул тяжело, почти горько. — Ты видишь, как я на тебя смотрю. Слышишь, как я с тобой говорю. Когда мы рядом… когда лежим рядом… ты чувствуешь, как я тебя хочу. Я давно перестал прятать это.

Воздух вокруг стал густым, звенящим. Мне хотелось принять это, шагнуть обратно — туда, где мы просто танцевали, где все было просто, но…

— Ты имел какое-то отношение к тому, что случилось в Товике? — спросила я дрожащим голосом. — Чтобы… чтобы вытащить меня оттуда и остаться наедине?

Он скривился от боли.

— Нет.

— Но ты перехватил остальных по дороге и сказал им, что тебя послал Симеон.

— Он действительно послал, — его голос стал глубже. — Послал за тобой, чтобы я забрал тебя из Уоррича и доставил прямо в Пещеры.

Меня затошнило. Но ведь это Финн сказал, что нужно ехать в Бриннею, не он.

— Ты сказал остальным, что план — ехать в Бриннею. Еще до того, как встретил меня, — воздух вышел из легких, оставив пустоту. — Значит, ты все это продумал заранее. Еще до Уоррича.

— Да, — признал он. — Продумал.

— Есть разница между тем, что тебе велели, и тем, что ты намерен сделать, — прошептала я, вспомнив его первые слова. Тогда я не поняла, насколько это важно.

— Если бы нас не было в Товике… если бы Каз не был в Товике…

— Я знаю, — вина дрогнула в его глазах. — Но братья знали, на что идут, когда согласились сопровождать тебя из Уоррича. Они знали, что есть риск.

Порыв ветра поднял брызги с моря, холод пронзил кожу.

— Я бы никогда не заставил тебя ехать в Бриннею, Ариэлла, — он говорил мягко, осторожно, делая всего шаг вперед, будто боялся, что я разобьюсь, если он подойдет слишком близко. — Ты сама хотела поехать…