Эми Эвинг - Драгоценность
Я потрясена. Использовать заклинания для свержения королевской власти?
Люсьен потирает лоб рукой.
– Она оставила мне записку перед смертью: «Вот как это начинается»… – Эти слова кажутся мне смутно знакомыми, но сейчас нет времени копаться в памяти. – Ее смерть заставила меня действовать. Потому что я больше не могу мириться со всей этой несправедливостью. Стоит появиться одной небольшой трещинке, как от нее расползаются сотни других. И вот уже стены, которые, казалось, строились на века, начинают рушиться.
– А потом я просматривал фотографии для Аукциона и увидел тебя. – Наши глаза встречаются. – Ты так похожа на мою сестру. И если выбирать, кому из суррогатов помочь, почему бы мне не спасти того, кто будет всегда напоминать мне, во имя кого я это делаю? – Он улыбается. – Когда я познакомился с тобой, ты мне еще больше напомнила Азалию. Она тоже была упряма и решительна, в ней было много сострадания. И у нее было доброе сердце.
– Так ты думаешь, что я чем-то могу помочь изменить систему? – недоверчиво спрашиваю я.
Люсьен вздыхает.
– Я думаю, что ты можешь помочь покончить с этой системой. Но я не тот, кто сможет объяснить, как это сделать. Для этого тебе понадобится вот что.
Люсьен берет мою руку и надевает мне на палец кольцо – большой овальный топаз в окружении крошечных бриллиантов.
– Сыворотка внутри. В камне тайник. – Он показывает мне крошечную застежку, спрятанную в алмазах. – Примешь ее завтра в полночь.
Я поглаживаю пальцами драгоценную поверхность кольца.
– Спасибо тебе, Люсьен, – безучастно говорю я.
Он целует меня в лоб.
– Мы можем это сделать. Поверь мне. А теперь я отведу тебя обратно к герцогине.
29
Утром я просыпаюсь с ощущением особой тяжести в груди.
Сегодня мой день. В полночь я приму сыворотку и покину Эша и Рейвен, потому что, если останусь здесь, умру.
Я смотрю в потолок и жду, пока Аннабель принесет завтрак.
Но когда открывается дверь моей спальни, входит не Аннабель. Это доктор Блайт.
– Доброе утро, Вайолет, – бодрым голосом произносит он, выставляя на тумбочку свой черный саквояж. – Хорошо повеселилась на балу?
Да уж, повеселилась от души.
– Да, спасибо, – заученно говорю я.
– Сегодня очень волнующий день для всех нас, – говорит доктор, потирая руки. Я даже не берусь вникать в смысл его слов. Он достает шприц с иглой и плоский квадратик из пластика с двумя войлочными кружками на нем. Он вводит мне в вену иглу и забирает небольшое количество крови. Меня это сразу настораживает – он давно не забирал кровь на анализ.
– Да, очень волнующий день, – повторяет он, смачивая один из войлочных кружков моей кровью. – Если другой кружок станет зеленым, это означает положительный результат. Если он останется белым – значит, результат отрицательный.
Мне вдруг становится нечем дышать, и сердце бьется уже в горле. Мы с доктором неотрывно смотрим на маленький кружок из войлока.
Секунды кажутся вечностью.
И тут меня осеняет – боже, это же так очевидно, и почему мне это раньше не приходило в голову?
Если выяснится, что я беременна… что, если это не ребенок герцогини?
Полутемная спальня Эша проносится у меня перед глазами.
Что, если ребенок мой?
На меня накатывает тошнота.
– Прошу прощения, – бормочу я, задыхаясь. Доктор Блайт быстро отходит в сторону, когда я вскакиваю с кровати и пулей лечу в туалетную комнату. Я успеваю добежать до раковины, когда из меня фонтаном вырывается рвота.
Я включаю кран и полощу рот водой, вытирая лицо мягким голубым полотенцем. Я смотрю на свое отражение в зеркале. Мое лицо бледнее обычного, пряди черных волос липнут ко лбу и щекам.
Вид у меня испуганный. Мне действительно страшно.
Ребенок может быть моим.
Я никогда не хотела быть беременной, и я, конечно, никак не предполагала сценарий, когда беременность будет моей. Мысль о том, что во мне будет жить частичка герцогини, всегда была ненавистна, но ничего другого я и представить себе не могла.
Я бережно прижимаю руку к животу.
Я не хочу быть беременной. Но если ребенок – это часть меня и Эша… как я могу его ненавидеть?
В голове полный сумбур. Меня опять тошнит.
– Вайолет?
Я вздрагиваю. Доктор Блайт стоит в дверях.
– С тобой все в порядке?
Мне удается кивнуть. Он держит в поднятой руке тест на беременность.
– Отрицательный, – печально произносит он.
Из меня будто выкачали весь воздух, и кружится голова. На этот раз доктор Блайт, кажется, угадывает мое желание.
– Я оставлю тебя ненадолго. Необходимо немедленно сообщить Ее светлости.
Я опускаюсь на плюшевый голубой коврик.
Отрицательный.
На меня накатывает приступ истерического смеха. Я прислоняюсь к стенке умывальника и смеюсь, смеюсь до колик в животе.
– Аннабель, – зову я. Мне слышно, как открывается дверь в мою спальню.
– Доброе утро. – Голос герцогини заставляет меня вздрогнуть, и в следующее мгновение она появляется в дверях.
Я вскарабкиваюсь на ноги. Она в золотистом халате, с распущенными волосами. Этот домашний вид так не вяжется с суровым выражением ее лица.
– Мне не стоило возлагать такие надежды на успех, – говорит она. Я не знаю, что сказать в ответ. Мы стоим в тишине.
– Когда мы с сестрой появились на свет, – прерывает молчание герцогиня, – мой отец сразу сказал, что я рождена для великих дел. Я была его любимицей. Всю свою жизнь он готовил меня к тому, чтобы я заняла трон – он был жесткий человек, но научил меня многому. Силе духа. Хитрости. Честолюбию. Решительности. Я обладаю всеми качествами, которыми он восхищался. И посмотри, что со мной стало. – Она грустно улыбается.
– Вы королевская особа, – хмуро отвечаю я. Какую чушь она несет. – У вас есть все. Чего вам еще желать?
Глаза герцогини вспыхивают огнем. Я едва успеваю заметить занесенную для удара руку, как боль уже пронзает щеку и глаз.
– Я стала той женщиной, какой хотел меня видеть отец, но этого мало. Ты должна еще больше постараться. Я все поставила на тебя.
Медленно я расправляю плечи и устремляю на нее взгляд, исполненный вызова. Я почти не чувствую боли. Это уже не важно. Я готова стерпеть еще тысячу пощечин герцогини. Потому что она не может причинить мне боли сильнее той, чем я уже выстрадала.
Догадываясь, что я не собираюсь отвечать, она говорит:
– Сегодня я устраиваю обед. Аннабель подготовит тебя. Будь в два пополудни в столовой.
