Вайолет Уинспир - Запретная страсть
Обзор книги Вайолет Уинспир - Запретная страсть
Вайолет Уинспир
Запретная страсть
Глава 1
Хрупкая блондинка в одиночестве поднималась на борт корабля. На ее плечи была небрежно наброшена норковая шубка с приколотой к отвороту орхидеей. Оказавшись на палубе, она назвала свое имя и номер каюты молодому офицеру, принимавшему пассажиров, и дежурная улыбка тут же исчезла с его лица. Он заметно оробел.
– Мы счастливы приветствовать вас на борту нашего корабля, мисс Нив, – элегантно отсалютовал он. – Я однажды слышал, как вы пели в «Богеме» в «Метрополитен-опера». У меня остались незабываемые впечатления.
– Благодарю, – произнесла она с едва заметно хрипотцой, и улыбка на мгновение осветила ее лицо. – «Звезда» – прекрасный корабль. Я думаю, круиз мне понравится.
– Надеюсь, мисс Нив, вы споете для нас в один из вечеров?
– Боюсь, это невозможно. – Она взглянула ему в лицо своими голубовато-зелеными, похожими на ледяные кристаллы глазами, протянула паспорт и билеты и проследовала за стюардом в свою каюту. Другой стюард спешил за ней с багажом. Они прошли по широкому центральному трапу на главную палубу, а затем направились по коридору, устланному ярко-синим ковром. Дверь открылась, и Делла Нив вошла в апартаменты, которые должны были стать ее домом на время круиза.
Оставшись одна, Делла сбросила с плеч шубку, и та небрежно упала на белую бархатную кушетку, свернувшись, как темный мохнатый зверек, и раздавив своей тяжестью хрупкую орхидею. В каюту доносилась музыка, звучавшая из громкоговорителя – сентиментальный вальс, который напомнил Делле Вену и тот удивительный вечер, когда она выступала во дворе Равенхольтского замка. Марш пришел в восторг от ее пения. На следующий день он повез ее на загородную прогулку, и там…
Делла вздохнула и посмотрела на левую руку. На запястье сверкал изящный браслет из жадеита, а на среднем пальце было золотое кольцо с тем же камнем.
Отказать Маршу она не могла. Ее сердце дрогнуло, когда он с робкой, почти мальчишеской улыбкой взял ее руку и, прижав ее к губам, надел на палец кольцо с жадеитом. Оно как нельзя лучше подходило к браслету, который Марш подарил Делле, когда ей исполнился двадцать один год. Он, как всегда, ничего не попросил и даже не предложил, но не в его характере было упускать такую возможность. Про него часто говорили, что он обладает редкостным чутьем, и там, в золотистых лесах самого романтичного города на свете, он точно все рассчитал. Внезапно Делла оказалась помолвленной с Маршем, так же как накануне вечером внезапно обнаружила, что кружится с ним в вальсе.
Хотя его соперники по бизнесу и кое-кто из подчиненных часто называли его «человеком с каменным лицом», одной Делле была известна его истинная суть. Она осознавала, что обязана Маршу Грэхему – жизнью, образованием, карьерой и даже этим круизом.
Шестинедельное путешествие по Средиземному морю должно было помочь Делле справиться с болезнью. Последнее время ее беспокоили спазмы в горле, так что она не могла спеть даже простую chanson, не говоря уж об арии. Марш, всегда заботившийся о ней, тут же отвез ее в своем синем «роллс-ройсе» к специалисту на Харли-стрит. «Нервы!» Просто нервы, естественная накопившаяся нервозность звездной исполнительницы. Звезда Деллы поднялась на оперном небосклоне с захватывающей дух скоростью, подгоняемая напором и богатством ее покровителя, грозного Марша Грэхема, который однажды ночью, когда ей было всего десять лет, вытащил ее из-под обломков родительской машины и с тех пор опекал Деллу в течение всей ее жизни.
Обнаружив у своей воспитанницы музыкальный слух и приятный голос, он тут же решил сделать из нее оперную певицу. К. тому времени, когда Делле исполнилось семнадцать, она уже находилась в руках лучшего в мире итальянского преподавателя пения, настоящего маэстро, который уверенно заявил Маршу, что его подопечная будет петь как ангел, но так как она не обладает мощью Кундры или Брунгильды, то вряд ли от ее голоса будут сотрясаться стены. Со своим нежным голосом и прекрасным лицом она станет божественной Мими и трогательной мадам Баттерфляй.
Марш устроил Делле дебют накануне ее девятнадцатилетия, когда, по его мнению, она напоминала бутон розы и могла бы стать самой очаровательной Мими на оперной сцене за последние годы. Ему, как обычно, удалось поймать нужный момент, и Делла спела в объятиях Родольфо со всей живостью и невинной мольбой девушки, мечтающей о любви и в то же время боящейся ее.
Возможно, только она одна знала, почему ей так удалась эта роль. В то время Делла уже чувствовала, что ее требовательный опекун собирается стать ее мужем.
Теперь, когда двигатели корабля начали стучать, как огромное сердце, а вальс сменился на лирическую песню «За голубым горизонтом», Делла вдруг сделала то, что делать ни в коем случае не следовало. Она сорвала с пальца кольцо, надетое Маршем, и с отчаянием огляделась вокруг в поисках места, куда его можно было бы спрятать. На изящном столике стояла высокая ваза, полная белых роз, – Делла знала, что их прислал Марш вместе с большой круглой коробкой австрийского шоколада и стопкой самых свежих романов; девушка вздрогнула от собственного предательства, но не могла снова надеть кольцо на палец, и, схватив свою сумочку, она поспешно открыла ее и уронила туда кольцо.
Делла решила, что наденет кольцо позже, когда немного успокоится. Двенадцать лет Марш считал ее своей собственностью, но в течение этих шести недель, отрезанная от него морскими просторами, она будет принадлежать только самой себе.
Девушка захлопнула сумочку и, перед тем как выйти из каюты, дотронулась пальцем до белой розы. Ее всегда окружали белые розы. Они стояли в ее гримерной во время выступлений, они наполняли ароматом ее спальню в «Каскадах» – усадьбе Марша в Ричмонде, названной так не в честь какого-то водопада, а в часть того каскада звуков, который могло извлечь ее теплое сопрано.
Она невольно сжала розу и тут же сморщилась, так как острый шип вонзился ей в палец, и капля крови упала на белоснежные лепестки. Накинув на плечи шубку, Делла вышла из каюты и заперла за собой дверь. В каюте было множество изящных и дорогих безделушек, подаренных ей Маршем.
Неслышно ступая по мягкому ковру, она дошла до лестницы, ведущей наверх, на прогулочную палубу. Там все еще звучала музыка. Все, кто провожал пароход, уже сошли на берег и махали с пристани, а отъезжающие, перегнувшись через перила, махали им в ответ, прощаясь.
– Bon voyage![1] – Внизу голоса смешивались, и Делле было трудно различать слова. – Bon voyage!
Делла стояла у перил, глядя на поднятые вверх лица провожающих. Корабль стал плавно отходить от пристани, оставляя за собой водовороты грязно-зеленой воды. Музыка стихла, и наступила тишина, наполненная криками чаек. Флаги, трепетавшие над гаванью, становились все меньше.
