Эми Эвинг - Драгоценность
– Вайолет! – кричит Люсьен. Но уже слишком поздно. Слова сказаны.
– Он никому не расскажет, – настаиваю я.
– Может мне кто-нибудь объяснить, что происходит? – просит Эш.
– Люсьен помогает мне сбежать отсюда. Из Жемчужины. Я ухожу… завтра. – Облегчение, которое я испытываю от наконец-то произнесенной правды, тут же сменяется ужасом, в который меня повергает выражение его лица. Мне казалось, что страшнее обвиняющего взгляда Люсьена ничего быть не может.
– Я не понимаю, – медленно произносит Эш.
– Мне так жаль, – шепчу я.
Эш на миг закрывает глаза.
– Как? Как ты могла даже…
– Люсьен сделал сыворотку, – говорю я. Люсьен дергается, протестуя, но я останавливаю его жестом. – Нет. Я обманывала его больше месяца. Пожалуйста, позволь мне договорить.
– Больше месяца! – восклицает Люсьен.
Я не обращаю на него внимания и говорю очень быстро:
– Сыворотка введет меня в кому, и все подумают, что я умерла. Люсьен вывезет мое тело из Жемчужины и спрячет меня… где-нибудь. Это все, что я знаю.
– Именно поэтому я не стал говорить тебе, где спрячу, – бурчит Люсьен.
Эш как будто рассыпается на куски.
– И ты хотела, чтобы я думал, будто ты умерла? – спрашивает он.
– Я… – Слезы наполняют мои глаза. – Я дала обещание.
– А как насчет твоих обещаний мне? – взрывается Эш. – Или они ничего не значат? Могу ли я верить всему, что ты мне говорила? Или я был нужен лишь для того, чтобы удовлетворить кое-какие желания, прежде чем сбежать неизвестно куда и неизвестно с кем?
– Конечно, нет, – возражаю я. – Не говори так. Как еще я могла поступить?
– Ты могла довериться мне, – говорит Эш.
– Я это и делаю.
– Все, довольно. – Люсьен встает между нами, сурово глядя на Эша. – Убирайся!
Эш выдерживает его взгляд.
– Зачем ты это делаешь? Какой у тебя в этом интерес? И не делай вид, будто его нет, потому что и ты, и я, мы оба знаем, что в этом кругу никто и ничего не делает бескорыстно.
Губы Люсьена кривятся в презрительной усмешке.
– Еще не хватало, чтобы мою чистоплотность ставил под сомнение какой-то низкопробный компаньон.
– Люсьен, не надо… – начинаю я, но Эш меня перебивает.
– Я знаю, какие слухи о тебе ходят. О твоей лаборатории, твоих экспериментах. Она тебе нужна для этого? Как тестовый образец? Лабораторная крыса?
– Эш, это не… – На этот раз я сама осекаюсь. Что он такое говорит? Я знала, что Люсьен изобретатель, но какие еще эксперименты?
– Ты ничего не знаешь обо мне, – рычит Люсьен. – Ее необходимо защитить. Ее необходимо спасти.
– Она сильнее, чем ты думаешь, – возражает Эш.
– Ее предназначение гораздо выше, чем ты можешь себе представить, и она покидает тебя. Все, что она делает, отныне не твоя забота. Так что сделай всем одолжение и уйди. Вон.
Эш поворачивается ко мне.
– Значит, все? Так мы расстаемся?
Я открываю рот, но слова не вылетают. Я должна уйти, я это знаю, только вот не знаю, как сказать ему «прощай».
– На кону стоит гораздо больше, чем какая-то глупая интрижка, – резко произносит Люсьен. – Если Вайолет не покинет это место, причем немедленно, она умрет.
Мы с Эшем смотрим на него, цепенея от ужаса.
– Что? – Мой шепот еле слышен.
Взгляд Люсьена по-прежнему прикован к Эшу.
– Ты хочешь знать, что на самом деле происходит с суррогатами после рождения королевских детей? – Холодные струйки страха бегут по моему телу. – Они умирают. Они все умирают. Роды убивают их.
Комната приобретает странные очертания. У меня такое чувство, будто я наблюдаю за чужой жизнью, и слова Люсьена – они не про меня.
– Нет. – Голос Эша глухой и безжизненный. В нем не осталось даже злости.
– Что ж, тогда слушай, – с издевкой произносит Люсьен. – Ты много чего знаешь о королевских особах, гораздо больше, чем она. Неужели ты и впрямь веришь, что они построили центр для суррогатов, которые уже бесполезны? Она умрет, если не выберется отсюда. Ты этого хочешь?
Эш надолго замолкает. Жаль, что я не могу знать, о чем он думает.
– Мне лучше уйти, – говорит он.
– Да, – подхватывает Люсьен. – Наконец-то.
– Нет! – кричу я, снова обретая голос. – Эш, пожалуйста… – Но нет слов, которые могут удержать его.
Эш останавливается у двери.
– Было бы легче забыть тебя и эти последние недели, что мы провели вместе. Было бы легче, если бы я мог тебя ненавидеть. Но печальная правда в том, что я, скорее всего, буду любить тебя до конца моих дней.
И он уходит.
Меня вдруг охватывает паника. Слезы потоком струятся по моим щекам, и я даже не пытаюсь их остановить. Сглатывая тяжелый ком, я смотрю на Люсьена.
– Я правда умру?
Люсьен кладет руки мне на плечи.
– Если ты будешь рожать ее ребенка, – говорит он, – да.
– Почему? Как же так?
Люсьен пожимает плечами.
– Возможно, ваши тела не совместимы с плодом. Может, это связано с заклинаниями. Никто не знает. Да и не стремится узнать.
– Почему ты мне не сказал? Как ты мог не сказать мне об этом, Люсьен?
– Я… – Люсьен вздыхает. – Я пытался защитить тебя. Не хотел, чтобы ты еще и из-за этого переживала.
Мне хочется сесть, но в комнате нет никакой мебели.
– Не могу поверить, что у тебя был роман с компаньоном, – говорит Люсьен. – Я не могу поверить, что ты нарушила мое доверие.
Я медленно качаю головой. Мне трудно до конца осознать, что Эш ушел, что я никогда уже не услышу его смех, не почувствую, как бьется его сердце о мою кожу.
– Он не расскажет, – твержу я.
– Будем надеяться, что нет. Потому что если он станет опасен, есть способы эту опасность устранить. Один компаньон может легко исчезнуть.
– Не смей! – кричу я.
– Не надо мне приказывать, юная леди. Помни, что ты обещала. Ты выполняешь все, что я говорю, и никаких вопросов, никаких жалоб.
– Почему ты это делаешь для меня? Действительно. Почему хочешь меня спасти? – не унимаюсь я. – Не понимаю. Почему именно я, почему именно сейчас? Может быть, Эш прав? И дело вовсе не во мне, а в том, что это дает тебе?
Люсьен стискивает зубы.
– У меня была сестра. Азалия. – Он произносит ее имя с такой нежностью, что его голос дрожит. – Она была суррогатом. Я пытался ей помочь, пытался сохранить ей жизнь, и на какое-то время мне это удалось. Пока однажды не произошло непоправимое. – Он качает головой и отворачивается от меня. – Еще не так давно меня волновала только ее безопасность. Важно было только это. Что поделать, если умирают безымянные, безликие суррогаты – главное, что моя Азалия защищена. Но она стала беспокойной, мятежной. Она хотела положить конец аукционам, страданиям невинных молодых девушек. Она верила, что суррогаты могут использовать свой природный дар для свержения королевской власти. Там был другой голос, что шептал ей на ухо, и, в конце концов, этот голос вытеснил любовь брата.
