По следам обречённых душ (СИ) - "CathrineWynnight"
— Гм… Мадам Нобилиа. — Проходящий мимо, профессор недоумённо поправил очки на носу, а после чуть нагнулся, разглядывая бедное растение. Мужчина, недовольный результатом, нахиурился и скривил губы. — Цель задания оживить цветок подручными травами и средствами, без использования способностей.
Лания сильнее закусила губу изнутри. Почувствовав солоноватый привкус, она разжала зубы и виновато посмотрела на профессора.
— Прошу прощения, я сегодня не собрана, — тихо ответила она, с пелью осматривая растение.
Преподаватель хоть и пожал недовольно губами, прочистил горло и деловито сказал:
— Время ещё есть, возьмите другой, только уж не убивайте и его.
Академка робко подхватила подопытного и пошла к столу, с ещё пока живыми цветами. Поставив испытуемого, она подняла голову и встретилась с встревоженным взглядом Люксальты, которая качнула головой в немом вопросе.
— Всё нормально, — отмахнулась Лания, ответив одними губами.
Она прекрасно понимала, что по её виду заметно, что никаким порядком и не пахнет. Академка видела в отражениях стёкол побледневшее лицо, чувствовала выступающую испарину и наблюдала за усиливающейся дрожью в руках.
Помимо Люксальты, Лания заметила, как недобро поглядывает в ее сторону Ингелео, занимающийся рядом. Впрочем, он пугал Нобилиа гораздо меньше Валтиса, с которым время встречи неумолимо приближалось.
Она постаралась настроиться на рабочий лад, подхватила новый цветок и потопала к своему месту.
— Гм… Лания. — На удивление звонкий голос тучного профессора невысокого роста, заставил Ланию остановиться и обратить на него внимание. — Оставляйте растение, за вами пришёл Валтис.
Его последняя фраза прозвучала точно раскат грома на резко затянувшемся тучами небе. От страха, смешавшегося с шоком, Лания побледнела сильнее прежнего, а кончики пальцев и вовсе начали неметь. Не прошло и десяти секунд, как горшок с цветком выскользнул из ослабшей хватки. Нобилиа распахнула глаза и наблюдала за тем, как растение летит прямиком на пол. Стоило ему его коснуться, как раздался, как ей показалось, оглушительный выстрел, от которого сердце забилось с неимоверной скоростью, а дыхание стало таким, будто она задыхалась от приступа астмы. Рухнув на корточки, Лания вцепилась в волосы и невидящим взглядом посмотрела на осколки горшка.
Не зная, что делать, студентка хотела кричать и плакать, биться об пол, лишь бы не ехать домой. Дело усложнилось, когда к панической атаке начала медленно подкрадываться истерика. Страх обуял с такой силой, что казалось она попала в клетку, которая стремительно сужалась.
«— Лания! Лания посмотри на меня!» — в голове зазвучал голос Флатэса. Она вспомнила приём, который друг проделал с ней.
— Пять вещей, которые можно наполнить водой. — Еле различимый, даже для самой студентки, шёпот, начал постепенно заполнять мысли. — Колба. Горшок. — Она стреляла глазами во все стороны в поисках подходящих предметов. — Стакан, п-пробка и… ступка.
Затем она придумала ещё несколько категорий, пока паническая атака не стала отступать. Стало немного легче, тогда она провела ту же манипуляцию ещё и ещё, пока не пришла в себя.
Кто-то подхватил её под руку. Дёрнувшись от страха, она закрыла глаза, побоявшись увидеть перед собой брата, однако человек перед ней не сдавался и обхватил её лицо руками.
— Лания, я здесь, давай же, вставай. Подумаешь горшок разбила, — обращалась к ней Люксальта, беспокойно оценивая состояние подруги.
Не успела Нобилиа раскрыть глаза, как Контрайн подняла её, жестом показывая любопытным одногруппникам, что всё хорошо и поспешно потащила академк на выход, не забыв прихватить её сумку с вещами.
Академия кувелов,оранжерея
Тихие перешёптывания стали громче и буйнее, пока говорящие провожали взглядами уже вышедших из кабинета подруг. Остатки от горшка разлетевшиеся по полу, лежали усыпанные землёй, а поверх них, точно труп, водрузился цветок, бутон которого заметно оживился и выглядел уже здоровее. Студенты продолжали дискуссии, походя на мышек, шушукающих друг другу на ухо.
Ингелео сморщился от противной сцены, развернувшейся у него на глазах. Ему казалось, что его лицо свело от неприязни и брюзгливости, испытанной в момент, когда у сокурсницы началась паническая атака. Вместе с тем он был уверен в том, что недалёкие студенты даже и не поняли, что произошло, ведь всё выглядело так, будто Лания просто не удержала цветок и испугавшись, села собирать осколки, лица то её никто не видел. Стрельнув глазами в сторону выхода, Элисар заметил, как недавно подслушивающая в библиотеке подружка Калесы, наблюдала за опустевшим выходом, куда унеслись обе академки.
Махнув на всё рукой, он продолжил оживлять растение, изредка поглядывая на время. Так как эта пара была последней для него, то он старался прикинуть, во сколько ему выходить, чтобы успеть в соседний сайд на подработку.
Многие академцы знали о том, что Элисары далеки от бедности, однако лишь круг общения парня, а это — Эльтен и Люксальта, в курсе, что у Ингелео проблемы с отцом и он старательно скапливает деньги, чтобы иметь возможность переехать и жить отдельно. Причинами он не делился даже со своей «свитой», ведь его дела не должны касаться других, как и его проблемы. Отношения с отцом у смутьяна холодны, как лёд и это устраивало обоих, ведь друг другом они старались не контактировать и вовсе.
Хоть работа в таберне и не прельщала, он тем не менее исправно приходил к началу смены и отрабатывал, а иногда к нему заходили Люксальта и Эльтен, и проводили с другом время. Пока эти двое оставались рядом с ним, ему всё по плечу, что отец, что мерзкие сальные мужики, приходящие выпить по вечерам, что раздражающие взгляды от захаживающих девиц.
— Возвращаемся к работе, нечего болтовню разводить, — пресёк перешёптывания профессор, проходя мимо Ингелео. — Мистер Элисар, будет счастье тем, кому не придётся сталкиваться с вашими навыками медика. — Мужичок ростом ниже студента, задрал голову и пошёл дальше, оглядываясь с жалостью на почерневший стебель и листья цветка.
— Ага и счастье тем, кому не суждено стать вашей благоверной, — пробурчал смутьян, уверенный, что преподаватель его расслышал.
С этим профессором отношения никак не клеились с первого года, Ингелео чувствовал некую предвзятость от него и со временем стал отвечать тем же. Уж больно много на себя брал этот мужичок, как часто его называл сам смутьян — боровичок.
В кабинет впорхнула Люксальта и поспешила вернуться к своему месту. Судя по спокойному лицу, подружку она таки передала кому надо и вернулась. Оглядывая проект, академка подхватила в руку бутылёк с переливающейся зелёной жидкостью и приготовилась продолжить работу.
— И что ты с ней носишься? — недовольно прошептал Ингелео, чуть придвинувшись к напарнице. — Она бы уже сдохла давно за стенами академии, если не от тёмной твари, так от своего братца. Беспомощная тупица.
Контрайн повернула к нему голову и презрительно покачала головой, спина её выпрямилась, точно натянувшаяся струна. Почувствовав на себе испепеляющий взгляд, Элисар побоялся повернуться и случайно встретиться с ней глазами, а потому очень упорно делал вид, что старался оживить практически зачахший насмерть цветок.
— И чего ты только взъелся на неё? У Лании тяжёлые психологические проблемы из-за её неадекватного брата, а тебе бы только осуждать всех без разбору. — Она смерила друга укорительным взглядом, прежде чем продолжить работу.
— А мне кажется, что ей просто нравится строить из себя жертву и получать поддержку. — Пожал плечами Ингелео. — Придурошный, кажется, называл это синдромом жертвы.
— Все то у тебя придорушные и слабаки, — фыркнула Люксальта, сморщив аккуратный нос.
— Не правда, не все. Ты и Эльтен не относитесь к этим типам.
— Ещё бы ты нас относил к ним.
Контрайн задумалась, застыв с открытой колбой над грязно-голубого цвета бутоном плотоядного растения. В отличие от второкурсников, четвёртому курсу необходимо оживить плотоядные цветы и восстановить их активность, что задачей являлось гораздо более тяжёлой. Она повернулась к Элисару:
