Небо внизу (СИ) - Стешенко Юлия

— Потому что у меня есть мозги. А у него нет.

— Да. Это серьезный аргумент, — улыбнувшись, Том подался вперед. — И что же теперь? Все как раньше?

— А ты хочешь что-то изменить?

— Я? Нет. Приедем — начну крышу чинить. Осень начинается, дожди пойдут. Если не залатаем дыры, вам всю кровать зальет.

— Кошмар. Этого ни в коем случае нельзя допустить. В моей кровати должно быть тепло и сухо, — протянув руку, Тео осторожно коснулась подсохшей ссадины. — Откуда у тебя эта красота?

— Да так… Сам виноват. Разучился смотреть с почтением, — двинул плечом Том. — Ерунда. За неделю пройдет, — широко, протяжно зевнув, он потер ладонями лицо. — Всю ночь не мог уснуть. Даже не хотелось. Сидел и в окно таращился, как дурак. Думал всякое. А теперь… Глупость какая-то. Радоваться надо, а у меня глаза так слипаются, что хоть на пол ложись.

— Зачем на пол? Ложись на сиденье. Если подожмешь ноги, поместишься. Вот, лови, — Тео перебросила контрактному свою сумочку. — Положишь под голову.

— Спасибо.

Сбросив ботинки, Том, повозившись, скрутился компактным калачиком. Выгоревшие до светлого золота волосы упали ему на лицо, и Том, надув щеку, шумно подул, сонно мотая головой. Наклонившись к нему, Тео осторожно убрала непослушную прядку, словно бы случайно провела пальцами по скуле. Том затих, медленно, шумно выдохнул приоткрытым ртом.

— Спи, — легонько щелкнула его по лбу Тео. — А я пока почитаю.

Удивительно, но в этой кошмарной позе Том ухитрился продрыхнуть все четыре часа дороги, ни разу не пошевелившись. Наверняка спал бы и дальше, но Теодора потрясла его за плечо.

— Вставай. Мы приехали.

— Да, господин смотритель, — сорвался с места Том и сверзился с сиденья, в последний миг упершись ладонями в пол. — Что? Где? Что случилось?

— Мы приехали, — терпеливо повторила Тео. — Мы уже дома.

— А. Да. Ясно, — на мгновение спрятав лицо в ладонях, он громко, протяжно зевнул. — Быстро мы.

— Почти пять часов. Ты идти-то можешь? Ноги не затекли?

— Да нет. Вроде бы нормально, — на пробу распрямив колени, Том поднялся, распахнул дверцу и спрыгнул на землю. — Госпожа Теодора?

Приняв протянутую руку, Тео намного менее грациозно выбралась из экипажа. После десяти часов тряски у нее болело все, что могло болеть, и онемело все, что могло онеметь.

— О. Оу. О-о-о-о, — потянулась она, сладострастно застонав, и Том мгновенно вспыхнул от шеи до ушей. — Чего стоишь? Иди в дом, растапливай бойлер. Не знаю, чем у вас обрабатывают барак — но это исключительно токсичная штуковина. Возможно, даже массового поражения.

Когда Тео вошла в дом, в ванне уже шумела вода.

— Ты что, холодной моешься? — возмущенно заорала Тео под дверью.

— Она не холодная! Я быстро! — не очень логично, но очень громко ответил Том. И не соврал. Через несколько минут по коридору торопливо прошлепали босые ноги. Заскрипели дверцы шкафа, послышалась деловитая возня. Решительно отбросив в сторону шляпку, Тео встала с кровати.

Какого дьявола? Она ведь и так знает, чем все закончится. Так для чего же тянуть?

Когда Тео вошла к Тому, он топтался у шкафа, расстегивая пуговицы на рубашке. С мокрых волос по голой спине стекали струйки воды.

— Да, госпожа? — обернулся на звук шагов Том, прикрывая грудь и живот сорванной с плечиков рубашкой. — Я сейчас, одну минуту. Я…

Тео положила ему палец на губы. От этого невесомого прикосновения Том застыл, как соляной столп, только часто-часто моргал светлыми ресницами. Тео провела ладонью по подбородку, скользнула по скуле к виску… Мягким кошачьим движением Том потянулся за ее рукой, и шумно выдохнул, когда Тео зарылась пальцами в мокрые волосы. Чуть надавив на затылок, она направила движение, и Том послушно наклонился, глядя на нее расширившимися, ошалелыми глазами. Легонько, едва касаясь губами, Тео поцеловала его в скулу, в щеку, в кончик носа, в уголок рта.

Забытая рубашка упала на пол. Подавшись навстречу, Том приоткрыл губы — и Тео сделав полшага, обняла его за шею, прижалась всем телом и поцеловала всерьез. Она скользила языком по небу, вылизывая горячий мокрый рот, и чувствовала, как оживает соляная статуя. Осторожно, неуверенно, Том прихватывал губами ее губы, ловил языком язык.

Чем же ты занимался со своей блондиночкой, — мелькнула в голове непрошенная мысль, но Тео не собиралась ее думать. Застонав, она куснула Тома за нижнюю губу, тут же важно лизнула и куснула снова. Руки Теодоры жадно оглаживали голую спину, твердые мускулистые плечи, узкую талию. Секунда — и Том застонал в ответ, обнимая ее, прижимая к себе до хруста. Движения его губ оставались такими же неумелыми — но теперь они стали решительными и жадными. Том целовал ее так, словно это последний в его жизни поцелуй, рухнул в него без остатка, и Тео оставалось только цепляться за широкие плечи, надеясь, что подгибающиеся колени выдержат. Скользнув ладонью по влажной груди, она пробежала кончиками пальцев вниз, к уходившей в штаны дорожке жестких волос.

Том был готов. Более чем готов. Его вставший член упирался Тео в бедро — горячий, твердый, пульсирующий. Подцепив пальцами первую пуговицу, Тео протолкнула ее через петлю. Закончив с одной, принялась за другую. Снова окаменев, Том, запрокинув голову, подставлял под поцелуи подбородок и шею, вздрагивал, как испуганный конь, и шумно дышал.

Расправившись с поясом, Тео потянулась к ширинке… И Том, громко вздохнув, шагнул назад.

— Я… Госпожа Тео, я…

— Что? — растерянно отвела руки Тео. — Что-то не так?

— Я… Я… Ну…

— Ну — что?

— Я не умею, — решился наконец Том. Раскрасневшийся, взъерошенный, с распухшими от поцелуев губами, он стоял перед Теодорой, придерживая полурасстегнутые штаны. — Я никогда не… Ни с кем. Ни разу. Я ничего не умею. Вам не понравится.

Облизав припухшие губы, он нервным движением подтянул вверх сползающие штаны. Сделав шаг вперед, Тео накрыла его руку ладонью.

— Значит, ты никогда и ни с кем?

— Нет…

— Ни разу?

— Ни разу…

Наклонив голову, Тео длинно и мокро лизнула Тома в шею.

— Ну что, господин Макбрайд, готовы взять пару уроков?

Легким движением она толкнула Тома к кровати. Послушно отступив назад, тот рухнул на матрас, широко раскинув руки.

— Готов. А если я…

— О господи. Томми. Просто. Заткнись.

И Томми заткнулся.

Залепив ему рот поцелуем, Тео расстегнула пару чертовых пуговиц. А остальные оторвала — потому что ну нет никакой возможности возиться с этой пакостной мелкой дрянью. По тонким подштанникам уже расплывалось влажное пятно смазки. Выцеловывая напряженную шею, Тео потянулась рукой к тому, что пряталось под тканью. Стоило ей коснуться члена, Том коротко вскрикнул, судорожно вздернув бедра.

— Пречистый огонь! Тео!

— Ну что ты, Томми. Я не пречистый огонь. Я всего лишь его заместитель.

Нащупав пальцами завязку, Тео дернула за шнурок и потянула подштанники вниз. Том с готовностью приподнялся на лопатках, брыкнул ногами, отшвыривая в сторону спутавшуюся узлом тряпку. Глаза у него были бессмысленные, как у наркомана, расширившейся зрачок затопил радужку чернотой, оставив только ярко-синюю кайму по краю.

— Тео…

Склонившись над ним, Тео скользнула языком в приоткрытые губы, ритмично толкаясь, — и с той же скоростью двинула кулаком по члену. Было в этом что-то болезненно-возбуждающее — оставаясь одетой, ласкать Тома, заставляя его хрипло вскрикивать, вздрагивать и комкать в кулаках покрывало, до треска натягивая ткань.

Еще несколько движений рукой, все более сильных, все более уверенных, — и Том, беспомощно охнув, кончил, забрызгав спермой живот.

— Я… Тео… Пречистый огонь, прости, я все испортил, — тут же взвился он, как только смог двигаться и дышать.

— Заткнись, — толкнув Тома в грудь, Тео вернула его на кровать. — Заткнись и прекрати извиняться. Все идет так, как должно идти.

— Но я же… Но ты…