Кэрол Гудмэн - Демон-любовник
— Что лучше уж лесбиянка, чем putta,[15] как твоя кузина Эста, — пожала плечами я, дословно повторив то, что Энни сказала мне много лет назад.
— Да… а потом она обняла меня и отругала, что я так долго молчала. Та старуха оказалась права, Калли… Моя мать всегда любила меня. — Энни смахнула слезинку. Сильвана Мастрояни умерла от рака, когда Энни было восемнадцать. — Не будь ее, у меня бы не хватило духу признаться во всем матери, и она бы умерла, так и не узнав…
Энни замолчала, стараясь справиться с собой. Немного успокоившись, она продолжила:
— Я всегда считала, что эта старушка была ангелом… или, может — после всего, что я услышала от тебя, — феей, или божеством какого-то древнего итальянского культа. Поэтому я верю, когда ты говоришь, что в колледже тебя окружают ведьмы и феи. — Энни широко улыбнулась. — Меня это нисколько не удивляет! Ты всегда была немного… эээ… странной.
— Вот спасибо! — рассмеялась я. — Еще скажи — больной на всю голову!
— Нет-нет, я совсем не это имела в виду. Просто твое окружение — рано умершие родители, суровая тетушка, черствая, словно прошлогодний сухарь, которая запрещала тебе все на свете…
— Вовсе нет, она не такая уж плохая, — вдруг обиделась я.
— Ладно, ладно, беру свои слова назад. Я вовсе не собиралась обидеть тетушку Аделаиду — просто имела в виду, что в такой обстановке ты была просто обречена стать героиней какой-то сказки… так оно и вышло!
— Какая уж из меня героиня! — отмахнулась я, страшно довольная, что Энни ни на минуту не усомнилась в моих словах. — Просто младший преподаватель.
Энни порывисто обняла меня за плечи.
— Эй, не вешай нос! Судя по тому, что ты рассказала, ты для них представляешь огромную ценность — для всех этих фей, ведьм и… кто там у вас еще есть? Ведь ты как-никак привратница! Так что будет тебе контракт!
Глава 27
Что ни говори, но проснуться утром в номере отеля одной, да еще на Рождество, довольно хреново. Впрочем, общество Ральфа — теперь он спал, уютно устроившись в ведерке из-подо льда, куда я положила кусочек фланели, — придавало моему одиночеству оттенок легкой пикантности, вполне достаточной для того, чтобы я имела полное право пожалеть себя. Еще бы, ну чем не бедная Золушка, которую никто не любит, кроме ее маленького друга!
Чтобы утешиться, я заказала для нас обоих грандиозный завтрак (и плевать на то, во сколько это обойдется Полу!), потом, сунув Ральфа в карман, отправилась гулять туда же, где была накануне. Сначала мы с ним восхищались гирляндами лампочек, украсивших Международный торговый центр, потом любовались огромным деревом посреди зимнего сада. Внутри было так безлюдно, что я позволила Ральфу вскарабкаться на пальму, решив, что после трех дней затворничества в гостиничном номере он это заслужил. К тому же ему будет полезно немного поразмяться. Мышонок вернулся, притащив с собой крошечный отросток пальмы, который положил мне на колени с таким видом, словно это был рождественский подарок.
— Спасибо, — улыбнулась я, скормив ему кусочек пончика. — И тебе веселого Рождества, малыш!
Потом мы с ним отправились к мемориалу. Ральфу понравилось шнырять в траве, а когда я, немного устав, присела на остатки стены, он принялся деловито обследовать камни кладки. Через минуту мышонок юркнул в какую-то щель, а еще через минуту я услышала, как он пронзительно запищал. Вслед за этим до меня донеслось негромкое шипение и все стихло. Встревожившись, я присела на корточки и заглянула в щель между камнями.
— Ральф?
Вдруг он наткнулся на змею? Проголодавшаяся змея наверняка не откажется полакомиться мышонком.
Я попыталась раскачать замшелые камни кладки. Вообще-то настоящая ирландская стена кладется без известки, но местный архитектор воспользовался строительным раствором. Воровато оглядевшись, я схватила валявшийся на земле отколотый кусок плиты и принялась выворачивать камень. Не успела толком раскачать его, как из щели выбрался сердитый и взъерошенный Ральф, преследуемый по пятам какой-то чешуйчатой зеленой тварью. Оскалив острые зубы, она гналась за ним, судя по всему, вознамерившись ухватить Ральфа за хвост.
Я уже собралась прихлопнуть тварь камнем, когда она вдруг ринулась ко мне и, злобно шипя, разразилась проклятиями на каком-то незнакомом языке, очень напоминающем гэльский. То, что я поначалу приняла за ящерицу, оказалось крошечным человечком — ростом не больше фута — с зеленоватой чешуйчатой кожей и острыми ушками. Ахнув от удивления, я выронила камень, сорвала с плеч холщовую сумку, накрыла ею человечка и поспешно стянула завязки.
Существо пискнуло и тут же затихло. Ральф вскарабкался ко мне на колени и принялся осторожно обнюхивать сумку.
— Эй, ты кто? Часом, не лепрекон?[16] — шепотом спросила я.
Моя сумка вздрогнула и затряслась, а потом оттуда послышался скрипучий голос:
— Лепреконы водятся в графстве Лейнстер, темнота! — Даже приглушенный тканью, его голос буквально сочился нескрываемым презрением. — А я клурикон из графства Корк!
— Ага, — глубокомысленно кивнула я, — А у клуриконов те же обычаи, что и у лепреконов? То есть… я ведь тебя поймала! А если поймаешь Лепрекона…
— Он обязан отдать тебе свои сокровища, — упавшим тоном закончил человечек. — Да, у нас то же самое. Поздравляю! Тебе повезло! Но ты должна выпустить меня из этого мешка, если хочешь, чтобы я принес тебе мои… то есть твои сокровища!
Я высвободила человечка из сумки, и он сердито уставился на меня, моргая огромными, желтыми как у кошки, глазами.
— Горшок с золотом спрятан между камнями. Если ты позволишь, я…
— Мне не нужно твое золото, — перебила я. — Я просто перепугалась, что ты покусаешь Ральфа.
Ральф, вскарабкавшись мне на плечо, что-то взволнованно пропищал мне на ухо.
— Не нужно золото?! Но таково правило! Поймала клурикона, забирай его золото! — проскрипел человечек.
— Хм… вообще-то в большинстве рассказов, которые я читала, обычно лепрекону удается одурачить человека и оставить без гроша в кармане. Ладно, предлагаю ничью, — великодушно сказала я, протянув ему руку.
Но вместо того чтобы ухватиться за мое предложение, человечек с презрительным видом спрятал руку под кожаным передником (кроме передника, на нем были только остроконечные кожаные башмаки с серебряными пряжками) и подозрительно скосил на меня глаза.
— Какой-то подвох, да? Нюхом чую. Ага… рассчитываешь, что в благодарность я выполню твое желание?
— Ну, вообще-то я об этом не думала… но раз уж ты сам предложил… А сможешь? Вот так, любое мое желание?
