Дорога Костей (ЛП) - Винтерс Деми

— Пепел, да это куда веселее, чем твои прежние солнцестояния, Силла, — сказала белокурая девочка, запуская палец в корзинку.

Она была права, её прежние обряды на солнцестояние проходили на заднем дворе и ограничивались жертвоприношением Суннвальду в Его день. А такого как здесь она еще никогда не видела — пир, костёр, музыка и теперь ещё эта таинственная традиция. Неужели все празднуют Самый Длинный День именно так?

С нахмуренными бровями она повернулась к Гекле.

— И что всё это значит? — спросила она.

— Просто подожди, — сказала Гекла и указала на закат, по небу растекался яркий оранжевый свет.

Самый длинный день в году стремительно подходил к концу. На улице воцарилась тишина. Флита мерцали в воздухе, пока сумеречное индиго не вытеснило последние отблески света. Наконец, старуха, раздававшая корзинки, подала знак.

Толпа открыла свои корзины, и Силла торопливо сделала то же самое. Флита вырвались в ночное небо, их прозрачные крылья с каждым взмахом вспыхивали янтарным светом. Силла стояла, заворожённо глядя вверх на то, как тысячи флита взлетали, освещая темноту словно живые звёзды. Губы приоткрылись от изумления — это было самое прекрасное, что она когда-либо видела.

Глаза защипало. Вдруг она почувствовала себя крошечной, спрятанной под стеклянным колпаком. В жилах закипел гнев. Отец оберегал её от всего — от мира, от жизни. Чем она вообще занималась все эти годы? Это не была жизнь — это было выживание. А последние недели, со всем их ужасом и восторгом, с резкими падениями и головокружительными взлётами… Они словно разбудили её. Словно впервые в жизни она действительно жила.

— Надежда и возрождение, — пробормотала белокурая девочка, глядя на небо с благоговейным трепетом.

В ушах Силлы зазвучал голос матери: Флита — символ надежды и возрождения Исельдура, Лунный Цветок. Когда они достигают старости, то вспыхивают и умирают в свете и славе. А потом, из пепла, рождается гусеница — и цикл начинается заново.

Силла улыбнулась, глядя на прекрасных крылатых созданий. Как символично, увидеть их именно в эту ночь. Может, она и сама была как флита. Вырвалась из пепла, уязвимая… и жаждущая жизни.

Гекла обвила Силлу рукой за талию и положила голову на ее плечо.

— Спасибо, что пошла со мной, дулла. Приятно иметь подругу, которой интересно не только пить да трахаться.

Силла моргнула от неожиданной прямоты, потом расхохоталась.

— А я благодарю тебя, Гекла, за то, что привела меня сюда. Это было… потрясающе. Правда.

Они вернулись под арку и снова оказались во дворе «Волчьего Логова». С наступлением темноты, в воздухе появилась особая, томная атмосфера. Детей давно увели спать, и двор стал тише, интимнее. Силла оглянулась по сторонам и обрадовалась поняв, что белокурая девочка исчезла. По пути они прошли мимо влюблённой пары в темном углу, и Силла заметила вихрь растрёпанных светлых волос — Илиас и незнакомая брюнетка.

Гекла фыркнула и направилась в дальний угол, где за длинным столом, в мерцании свечей, сидели Гуннар и Джонас. Сердце Силлы подскочило. У Джонаса на коленях устроилась черноволосая женщина, её рука обвилась вокруг его шеи, пальцы скользили по заплетённым волосам. Взгляд Силлы встретился с ярко-синими глазами и она застыла, будто муха в меду, затягивающаяся всё глубже в липкую безысходность.

Гекла тебя предупреждала, напомнила она себе, подавляя желание развернуться и убежать от жгучего унижения. Джонас наклонился вперёд, что-то прошептал женщине на ухо. Та откинула в сторону чёрные волосы, полные губы раскрылись и она засмеялась.

Силла почувствовала взгляд Геклы.

— Пожалуй, я схожу за выпивкой, Гекла, — быстро сказала она. — Хочешь чего-нибудь?

— Не-а, — пробормотала Гекла, не отрывая взгляда от Гуннара. — Чёрт, мы так и не нашли тебе мужчину. Может, вон там…

Силла приложила палец к её губам, мягко прервала. Обняла за талию, а затем разомкнула их сцепленные руки.

— Не переживай обо мне. Иди, развлекайся, Гек.

— Ты уверена?

Силла кивнула.

— Вся комната в твоем распоряжении. Я не вернусь этой ночью, дулла.

Силла натянуто улыбнулась и отошла к краю двора. Возле входа в трактир стоял стол с кубками эля, по бокам от дверей полыхали жаровни. Она взяла кубок и облокотилась на стену. Пить не особо хотелось, но ей нужно было за что-то держаться, пока сердце не утихнет.

Невыносимый, подумала она. Надменный.

Она была дурой и может винить только себя. Это ведь она во время их поцелуя сказала, что это больше не повторится. Но, где-то в глубине души, она все же надеялась… что он захочет большего. Думала, что и сама хочет большего. Почему она разочарована? Она же должна радоваться, что избавилась от этого раздражающего мужчины.

— А вот и ты, — раздался знакомый голос. Силла обернулась, перед ней с сияющей улыбкой, прислонившись к стене стоял Асгер. Он провёл пальцем по её косам. — Милые цветы.

— Благодарю, — ответила она, улыбнувшись. Джонас, может, и не хочет её. Зато Асгер — хочет. А Силла жаждала жить, жаждала удержать в себе ту лёгкость, что подарили ей флита и костёр. Она с большей смелостью, чем позволяла себе ранее, задержала взгляд на его красивом, ухоженном лице.

— Я был уверен, что с цветами на Самый Длинный День играют только дети, — подмигнул он.

— Раньше мне не доводилось, — слабо улыбнулась она. — Никогда не отмечала Самый Длинный День вот так. Кажется, теперь я пытаюсь все это наверстать.

— Вот как? — его взгляд опустился к её губам. — И почему ты пропускала празднования?

— Чрезмерно заботливый отец, — пробормотала она, разворачиваясь к нему корпусом. — Но не волнуйся, сегодня я совсем одна.

Слова больно кольнули. Её отцу понравился бы этот вечер, в этом она была уверена. В душе переплёлся целый клубок эмоций — вина, злость, печаль. В попытке скрыть свои мысли, Силла поднесла кубок к губам.

— Какая удача для меня, — голос Асгера стал ниже. Он взял её за руку, перевернул и вновь коснулся губами запястья.

В животе стало тепло. Этот красивый мужчина хотел её, и ей нравилось, что она могла точно сказать о чем он думал. Он прямолинейный, уверенный в себе и не играет с ней в детские игры. Завтра она снова будет ехать в этой жалкой телеге с «Кровавой Секирой», снова в дороге, снова наедине со своими мыслями, злостью и бесконечными вопросами. Осознание этого толкало её выжать всё из этих последних часов.

Осмелев, Силла схватила Асгера за руку и потащила его между жаровнями, в тёмный коридор трактира. В тени его руки легли ей на талию, и он притянул её к своему высокому тёплому телу. От него пахло элем и чуть-чуть потом.

— Ты привела меня сюда с какой-то целью, Силла? — прошептал он.

Силла сделала судорожный вдох. Асгер развернул её к себе, она подняла на него взгляд в тени коридора. Одна рука заплелась в её волосы, вторая скользнула вниз по спине, посылая мурашки по её позвоночнику.

— Я весь вечер не мог оторвать от тебя глаз, — сказал Асгер хрипло.

Сможет ли она это сделать? Он наклонялся всё ближе… ближе… ближе…

Её пронзило сомнение. Она не чувствовала, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Кожа не покрывалась мурашками от его взгляда. Тело не гудело от опьянения, которого она жаждала. Вместо этого она ощутила узел в животе.

Что она делает?

Но прежде чем она успела об этом подумать и прежде чем губы Асгера коснулись её губ, его резко отдёрнули. И она ощутила холод, там где только что было его тепло.

И вместе с этим облегчение.

Асгер зарычал, обернулся. Силла прищурилась, стараясь разглядеть силуэт, стоящий против света с площади.

— Уходи, — произнёс ровный мужской голос.

Силла заморгала.

Сердце её застучало.

По спине пробежали мурашки.

Это был Джонас.

Г

ЛАВА 38

Джонас здесь.

Разум Силлы был затуманен элем, и она отступила, пока прохладная деревянная стена не упёрлась ей в спину. Вся сцена перед ней казалась больше лихорадочным сном, чем реальностью.