Александра Лисина - Не выходите замуж на спор
— Точно буйный, — решила я, слизнув с губы капельку крови. — Ты с ним поосторожней, Княже. С таким ненормальным дела иметь нельзя. Куда это годится — чуть что, сразу на людей кидается! На цепь его надо, на цепь, как собаку бешеную…
Еще одна полоса издевательски медленно поползла по правой руке от плеча до самых пальцев. Я задумчиво повертела пострадавшей конечностью, рана на которой тут же закрылась, и так же задумчиво изрекла:
— Ну вот, еще и невежа. Кто ж так девушку будит?
А когда еще три полосы прочертили кожу прямо над лобком, после чего вокруг меня начала клубиться самая настоящая Тьма, я подняла голову и возмущенно посмотрела на резко помрачневшего муженька.
— Княже, он еще и мертволюб?! Я там без чувств, понимаешь, лежу, а его на игрища потянуло?! Муж мой, с кем ты спорные земли делить надумал?! Он же извращенец!
— Ты что, совсем боли не чувствуешь? — наконец, хрипло рыкнул его темнейшество, недобро сузив глаза.
— Нет. Я в трансе.
— Что? — после секундной паузы переспросил он.
Я отмахнулась.
— Не волнуйся, Княже. Я сейчас вообще ничего не чувствую. Меня в свое время столько пытали, что я теперь даже смерть свою не почувствую, пока не станет слишком… ой! — я осеклась и, торопливо отступив от подозрительно закаменевшего мужа, пробормотала: — А вот об этом тебе знать совсем необязательно.
Демон так же тихо зарычал, уставившись на меня налитыми кровью глазами, и я попятилась еще дальше, молитвенно складывая на груди руки.
— Не сердись, Княже… я ведь пришла! Я не нарушила слово! За то, что опоздала, ты меня потом накажешь… если успеешь, конечно, — я мельком покосилась на свои руки, которые уже успела оплести Тьма, сделав их полупрозрачными. А потом вздрогнула, когда Князь одним прыжком оказался рядом, вскинула голову и, заглянув в совершенно безумные глаза, взмолилась: — Не злись, пожалуйста! Я вернусь! Сейчас разозлю этого дурака посильнее и сразу к тебе! Крылья я ему уже испортила, но у него же еще хвост остался! А если до хвоста не дотянусь, то хотя бы палец откушу! Или в глаз дам… у него пока оба на месте… непорядок! Или еще что‑нибудь придумаю и тут же вернусь к тебе! Хоть на минуточку! На мгновение!
— ГДЕ ТЫ?! — рявкнул его темнейшество, встряхнув меня так, что аж зубы клацнули.
— Н — не знаю. Он меня через круг призвал.
— Демонический?!
Я хотела съязвить (а через какой же еще?!), но не успела — что‑то с огромной силой выдернуло меня из объятий разъяренного супруга и, утопив в бездонном черном колодце, с размаху вышвырнуло обратно в реальность…
— Приш — шла в с — себя? — прошипел Темный Князь, едва я открыла глаза и осознала, что лежу без движения на холодном полу, в луже собственной крови да еще и без одежды. А этот… нехороший демон стоит, оперевшись на колено, держит меня за глотку и с мрачным торжеством заглядывает в лицо. — Хорош — шая была попытка, не с — спорю. Да жаль, регенерация подвела.
Увидев прямо перед собой перекошенную морду с оскаленной пастью, я непритворно отшатнулась.
— Изыди, сила нечистая!
И размашисто его перекрестила, как это делают, если Марти не наврал, в некоторых не магических мирах. Демон от неожиданности отпрянул, но от резкого движения его колено поехало на липкому полу, отчего Князь пошатнулся и едва не ткнулся носом мне в грудь. После чего раздраженно выпрямился и уже сверху зло бросил:
— Вставай!
— Дайте руку, я травмированная, — нагло заявила я, даже не думая шевелиться.
Вместо ответа демон пнул меня под ребра, но я успела перекатиться и встать, да еще и глумливо ухмыльнуться, когда он опять потерял равновесие, поскользнувшись на застывающей крови.
— Ты будешь умирать долго, — одарив меня бешеным взглядом, пообещал Князь и сделал что‑то непонятное, отчего меня согнуло дугой и припечатало к ближайшей стене, приковав к ней невидимыми цепями. Только почему‑то не вертикально, а наискось, будто демона отчего‑то переклинило. — Больше я ошибок не совершу — легкой смерти ты не получишь.
Я расстроенно обвисла.
— Жаль, что у вас теперь крыльев нет… а то я бы оспорила ваше опрометчивое заявление.
Как у него хватило сил сдержаться — ума не приложу. Но вместо того, чтобы оторвать мне голову, Князь лишь вдавил меня в стену до потемнения в глазах, а когда я смогла, наконец, вдохнуть, ухватил мои повисшие до пола волосы и одним движением обрубил их на уровне шеи.
Я с сожалением посмотрела на бессильно обвисшие в его руке пряди. Жалко, красивые были… м — м-м, а почему голова так чешется? И с чего это милый Князюшка с такой яростью на меня смотрит?! А — а, это волосы опять отросли — чистенькие, беленькие, гладенькие — прямо загляденье. Да еще недвусмысленно поползли к чужим сапогам с явным намерением их порвать на лоскутки. Умнички мои… вернемся домой, я вас расцелую!
Отшвырнув в сторону первую порцию прядей, Князь мстительно обрезал и втоптал в грязь вторую. Но увидев, с какой скоростью растет третья и с каким искренним любопытством я наблюдаю за этим процессом, сплюнул, взревел, крутанулся на месте… и, грохнув дверью, выскочил в коридор, прошипев напоследок:
— Сейчас инструмент доставят, и мы продолжим!
— Буду ждать с нетерпением! — гаркнула я ему в след и, услышав, как где‑то неподалеку со злостью грохнула вторая дверь, с облегченным вздохом обвисла: довела я, наконец, Князюшку. Молодец. Так довела, что он сбежал, побоявшись пристукнуть меня раньше времени. Сейчас он отдышится, злобу на ком‑нибудь сорвет, а потом снова в гости пожалует. И будет у нас с ним до — олгий, обстоятельный, очень вдумчивый разговор ни о чем, в котором он попробует убедить меня ответить на свои вопросы.
И я отвечу. Когда‑нибудь. Если, конечно, муженек не поторопится. А пока надо постараться уснуть: времени у нас обоих осталось в обрез.
Глава 20
Уснуть мне, к сожалению, не дали — как только я закрыла глаза и расслабилась, дверь с новым лязгом распахнулась, и кто‑то грузный, громко топая ногами, бесцеремонно вошел в камеру. Потом что‑то грохнуло, заставив меня болезненно поморщиться, зазвенели какие‑то железки, а затем совсем близко раздалось чье‑то громкое сопение, вынудившее меня неохотно приоткрыть один глаз.
— Епрыть — моптырь… — вырвалось у меня невольное при виде огромного, заплывшего жиром тролля в коротком кожаном фартуке на голое тело, стоявшего ко мне спиной и сверкающего зеленым пупырчатым задом. — Ты б хоть оделся, сексуальный ты наш!
Тролль недовольно всхрапнул и что‑то буркнул себе под нос, но голый зад так и продолжать маячить перед моими глазами. Видимо, стыда, как и одежды, тюремщик сроду не знал, потому что, раскладывая невидимые мне инструменты, то и дело наклонялся над столиком, заставляя меня сдавленно кашлять. А потом и вовсе уронил одну из железок на пол, после чего неуклюже встал на карачки, вовсю издеваясь над моим чувством прекрасного.
