Памела Палмер - Неукротимый Соблазн
— У вас получилось! — Она обняла их обоих.
— Лион сказал, что вы убили двойника, но я должна была увидеть вас своими глазами. — Кари посмотрела на Делейни.
— Ты в порядке? — От простого дружелюбия, сверкающего в глазах Кари, у Делейни стало тепло на душе.
— Как я продолжаю твердить Таю, со мной все хорошо, но он отказывается ставить меня на ноги.
Кари отступила с понимающей улыбкой.
Внезапно, Тай сильнее стиснул Делейни, и она посмотрела на него
— В чем дело?
— Ты встречалась с Пинк?
— Нет, но Кари рассказывала мне о ней. — Она знала, что Пинк их домработница и повар, и что она наполовину фламинго.
Тай ослабил хватку.
— Хорошо. Пинк, иди к нам.
Делейни посмотрела на коридор, где появилась странное создание, медленно приближающееся к ним.
Комплекцией женщины, лицом и руками человека, но вот ноги у нее, как у фламинго. А там где должна быть кожа, были перья.
Кари рассказывала, что Пинк должна была стать диким много веков назад, но дух зверя прилетел к ней еще в утробе матери, когда яйцеклетка делилась на близнецов.
И, вероятно, это и уничтожило дух животного. Близнеца Пинк убили в попытке освободить зверя, но не сработало.
Поэтому Пинк жила в доме Диких, вдали от любопытных глаз людей, готовила и убиралась.
— Отпусти меня, Тая, я хочу должным образом ее поприветствовать.
Что-то заворчав, он поставил ее на ноги, и Делейни повернулась к необычной женщине.
— Привет, Пинк. Я Делейни. — Она протянула руку. — Ты здороваешься?
Женщина-птица склонила голову и протянула свою руку.
Делейни аккуратно сжала пальцами перья Пинк.
— Рада познакомиться с тобой
Она, не моргая, смотрела на Делейни, пока в ее птицеподобных глазах не появился огонек, а не вполне человеческие губы растянулись в улыбке.
— И я рада с тобой познакомиться, Делейни. Желаю вам с Таем много счастья
— Спасибо, но… — Слова застряли в горле. — Мы… У нас все временно.
Выражение лица Пинк помрачнело.
— Тай — хороший мужчина.
Делейни испугалась, когда глаза защипало от слез.
— Знаю, просто… — Она грустно улыбнулась. — Я человек.
Тай, без предупреждения, подхватил Делейни на руки. Она вымучила из себя смех, пытаясь исправить созданное ей настроение, даже если грудь прожигало горе, а в глазах стояли слезы.
— Нам нужно поговорить. Сейчас же. — Взбегая по лестнице, Тай крикнул Кари. — Пошли Шамана наверх, как только он придет.
— Может, для начала я проверю… не заняты ли вы?
— Поговорить, Кари. Я сказал, что мы поговорим.
Но он не сказал ни слова, пока не усадил Делейни на свою кровать, после чего принялся вышагивать по комнате. Он прошел раз семь взад-вперед, когда, наконец, повернулся к ней, его тело и выражение лица были столь напряженными, словно он шел в бой.
— Плевать мне, что ты человек. Я хочу, чтобы ты осталась.
— Тай… это невозможно. — Она вытерла слезинку, бегущую по щеке, но за ней последовали еще, и еще, и еще. — Мне нужно вернуться, я не смогу остаться.
На его лице появилась враждебность.
— Почему? — В его глазах горела боль.
— О, Тай. — Делейни встала и подошла к нему, обняла и прижалась щекой к груди. — Я ухожу не из-за того, что не люблю тебя, а потому что не принадлежу этому миру. И ты это знаешь. Я не могу остаться.
Обхватив ее плечи, Тай отстранил ее от себя. От отчаяния в его глазах, у Делейни едва сердце не разбивалось.
— Я сделаю тебя счастливой, Ди, клянусь. Ты можешь носить при себе любое оружие и все мои ножи. Можешь в любой момент отправиться со мной на охоту на дредэнов или можешь оставаться здесь с Кари и Пинк. Все, что пожелаешь.
— Тай, ты не думаешь наперед.
Он погладил ее по рукам.
— Знаю, что несправедливо просить тебя бросить всё ради меня, Кареглазка. У меня нет на это права, но ты нужна мне.
— Потому что между нами связь, которую установил ты. Тебе этого не следовало делать
Он почти до боли стиснул ее.
— Думаешь из-за связи? Ошибаешься! Делейни, я люблю тебя. — Он стал говорить громче и яростнее. — Все дело не в ритуале, а в моем сердце!
Его злость ворвалась в нее; его боль смешалась с ее, почти разрушая натиском.
— Твое сердце, Тай, пока что. Но ты не видишь картину в целом. Если ты удержишь меня здесь, свяжешься с женщиной, которую через двадцать лет — а может раньше — перестанешь хотеть.
Он смотрел на нее так, словно готов был обнажить меч и ринуться в бой.
— Я тебя всегда буду хотеть.
— Нет, не будешь. Подумай, Тай! Я не всегда буду такой. В сорок я поседею и покроюсь морщинами. У меня расплывется фигура, я постарею.
Фыркнув, он обхватил ее лицо руками.
— А у меня клыки и оранжевые глаза, каждый раз как я на тебя смотрю, потому что всегда хочу тебя. Всегда.
Весь норов сошел на нет, и лицо Тая стало выражением чистейшей нежности, пока он поглаживал пальцами ее скулы.
— Ты не понимаешь? — Его слова были мягкими, словно шелк, но пронизаны такой нитью отчаяния, что разрывало сердце Делейни. — Я использую твои же слова против тебя, Ди, потому что они исцелили мою душу. Когда я смотрю в твои глаза, я вижу тебя. И всегда буду видеть тебя, неважно как время изменит твое тело.
Ее тихие слезы превратились во всхлипы, и Делейни прижалась, крепко обняв, к Таю, а он сжал ее в объятьях. Она хотела верить, но не могла.
— Ты сейчас так думаешь, но…
— Не сомневайся во мне, Ди, — прорычал он, но его ласки, были легкими, как перышко. — Если ты проживешь дольше, чем большинство людей, у меня есть еще семьдесят лет с тобой. Это мгновение ока для меня. За свои шесть сотен лет я спал с множеством женщин. Да, согласен, в основном с молодыми, красивыми.
— От этого мне должно стать легче? — Она попыталась рассмеяться, но слезы мешали.
— Помимо Гретхен, ни одна из них не тронула моего сердца. Пока не появилась ты. Ди, красота ничего не значит для любви. Я это точно знаю. — Его руки начали дрожать.
— Это похоть, лишь чтобы унять зуд. Но с тобой всё иначе. С самого первого взгляда на тебя, всё было иначе. Я с тобой хочу провести следующие лет семьдесят, а не с твоими сиськами, кожей, волосами. С тобой, Ди. Твоими сердцем и душой.
Он наклонился так, что они стали почти одного роста, его глаза были такими ясными, словно восход солнца. Его любовь текла через их связь в нее, омывая и наполняя тело теплом. Возвышая.
Он прижал руку к ее груди, прямо над сердцем.
— Ты принадлежишь мне, а я тебе. Ты дополняешь меня, Делейни, так, как никто прежде, и как никто не сможет впредь.
Он сильнее притянул ее обратно к своей груди и принялся поглаживать по волосам, но сотрясаясь всем своим огромным телом.
