Небо внизу (СИ) - Стешенко Юлия

— Ну вот смотри. Ты твердо уверен, что я не Теодора Дюваль. Настолько уверен, что единственной проблемой полагаешь сбор доказательств. Но при этом ведешь себя так, словно перед тобой обычная двадцатилетняя девочка, милая и безобидная. Тебе не кажется, что это несколько… непродуманно?

— Что? — растерянно моргнул Герберт. — О чем ты? Я не понимаю…

— Да уж конечно не понимаешь. Если бы понимал, то не приперся бы в дом к существу, которое захватывает тела, без охраны. Вот не надо, не надо! Не цепляйся за свою дурацкую трость — ты все равно не умеешь ею пользоваться.

Тео выкинула карту наугад, но по тому, как судорожно дернулся Герберт, поняла: попала.

— Да-да, дорогой братец. Я тоже собирала о тебе информацию. Нелюбимый внук, сын нелюбимых родителей, вечно второй, вечно без шансов на успех… Жертва несправедливого мира, — широко ухмыльнулась Тео. — Деточка, мне так тебя жаль.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Понятно. Это не великий план. Ты действительно идиот, — грустно вздохнула Тео. — Можно у тебя спросить: на что ты рассчитывал? Я совершеннолетняя, дееспособная женщина. Живу в Кенси больше трех месяцев, обзавелась репутацией и связями, собрала финансовую подушку. Ты правда думал, что просто поставишь меня перед фактом — и я буду терпеть в доме твоих шпионов?

На секунду притормозив, Тео дала Герберту шанс ответить, но тот только открывал и закрывал рот.

— Я твоих слуг даже на порог не пущу. А если они будут настаивать — вызову жандармов.

— И чем же ты объяснишь свое нежелание пускать в дом слуг? — Герберт походил на пловца, который только что получил по голове веслом, но продолжает барахтаться в воде.

— Мальчик мой, да ты совсем думать не хочешь. Зачем мне что-то объяснять? Я этих людей не нанимала, видеть их не хочу. Если мне понадобятся слуги, я найму их сама.

Это был абсолютный блеф. Но Герберт не мог знать, сколько именно денег накопила за несколько месяцев работы Тео — а значит, не мог точно знать, врет она или нет.

Побольше уверенности в голосе — и вперед, Тео, вперед!

— Вон там, в шкафчике, бренди, — она ткнула пальцем за спину Герберту. — Принеси бутылку. И две рюмки.

Деревянными шагами квазикузен поднялся и промаршировал в угол. Позвенев посудой, он вернулся с тем самым, мать его, фруктовым бренди — и двумя до блеска отмытыми стаканами.

Если Том что-то делал — он делал это хорошо.

— Раньше ты пила только вино, — Герберт протянул Теодоре наполовину наполненный стакан.

— Мало ли что было раньше, — покатав по стенкам вязкий бледно-желтый бренди, Тео сделала крупный глоток. — Люди, дорогой мой, меняются. Уж тебе ли не знать.

И улыбнулась кривой улыбкой. Герберт, вздрогнув, в два глотка опустошил свой стакан и снова наполнил.

— О да. Я знаю.

— Отлично. Рада, что мы прояснили ситуацию. А теперь к делу, — широко расставив ноги, Тео склонилась к Герберту, упершись локтями в колени. Расчет оказался верным. От вида кузины, сидящей в такой вульгарной позе, Герберта передернуло.

— И что же ты хочешь? — голос у него был ровным. Почти. Но стакан в руках немного подрагивал, отчего по золотой поверхности бренди шла мелкая рябь.

— Не-е-ет. Вопрос в том, чего хочешь ты. А ты, мальчик мой, хочешь денег. Очень давно и очень сильно. Теодора Дюваль стояла между тобой и бабкиным наследством, но сейчас Теодоры Дюваль нет. Есть я. И со мной можно договориться.

Стакан в руке Герберта немедленно перестал дрожать.

— На каких условиях?

— Я отказываюсь от всех претензий на наследство. Когда госпожа Альбертина умрет, мне отойдет только этот дом и право на патент, все остальное — твое. Взамен ты оплатишь мой договор с банком на год. Ты избавился от контрактного — ты его и вернешь.

— Три года — это немалый срок, — прищурился квазикузен. — Набежит крупная сумма.

— Что поделать. Наш жизненный путь не усыпан лепестками роз.

— Как я могу быть уверен, что ты сдержишь слово?

— Зайдем к нотариусу, оформим письменное соглашение.

— Интригующее предложение… — покрутив в пальцах стакан, Герберт сделал небольшой глоток. — Но зачем мне все это? После всего, что ты мне наговорила, я просто потребую официального расследования. И первый же осмотр квалифицированным магом докажет, что ты вовсе не Теодора Дюваль.

— Вообще-то я именно Теодора Дюваль. Это один из базовых принципов замещения души. Ты слишком самоуверен, мой дорогой братец, и не делаешь домашние задания. А я — делаю. Инициировать официальное расследование должен ближайший по крови родственник. Таковым для меня является госпожа Альбертина. Ты — на втором месте.

— Я могу подождать, пока госпожа Альбертина умрет.

— Можешь. Поэтому шанса тебе я не оставлю. Либо мы заключаем договор, либо я сегодня же пишу любимой бабушке письмо. В котором рассказываю, что ты грязно домогался меня все эти годы, но я, стыдливая девица, молчала и не решалась об этом рассказать… А теперь не могу молчать. Потому что мой коварный кузен, приехав в Кенси, взял меня силой. Я кричала, звала на помощь — но мне никто не помог. Ведь мой коварный кузен расторгнул договор с контрактным работником, и я осталась в доме совершенно одна.

Впервые в жизни Тео увидела, как у человека глаза буквально лезут на лоб.

— Что?! Ты с ума сошла! Это же бред! Никто не поверит! Чтобы я… Тебя… Это невозможно! Абсурд! Полный абсурд!

— Ну, если ты твердо в этом уверен — рискни. Ты пытаешься инициировать обследование, а я пишу бабушке, что унизительное обследование — попытка избежать наказания за совершенное преступление.

— Мое слово против твоего слова.

— Не-е-ет, — сладко улыбнулась Тео. — Твое слово против моих доказательств.

— У тебя нет доказательств. Теодора девственница.

— Уверен? — улыбка стала еще шире.

— Но… Ты же… Она же… — квазикузен судорожно оглядывал комнату, как ученик, ожидающий подсказки. — Даже если не девственница — на тебе нет следов изнасилования!

— Будут. И синяки будут, и последствия грубого проникновения. Могу даже башкой о стену побиться, чтобы несколько шишек осталось. Детекторов лжи у вас нет, ДНК-тестов тоже. Ты все еще настаиваешь, что мне не поверят?

Герберт молчал, остановившимся взглядом уставившись в стену. Его ноздри раздувались, как у загнанной лошади.

— Мне нужно время, чтобы подумать.

— Думай. У тебя двадцать минут.

— Я не могу так быстро!

— Уж постарайся. Ровно через двадцать минут я пойду в банк и заключу договор на аренду контрактного самостоятельно. А финансовый ущерб от сделки компенсирую бабушкиным наследством.

Денег на оплату даже годичного контракта у Тео не было — но Герберт заглотил наживку с крючком.

— Ладно. Хорошо. Ладно. Я согласен.

— Вот и молодец, — поднялась из кресла Теодора. — Тогда пошли к нотариусу.

— Прямо сейчас?

— А чего зря время тянуть? Раньше начнем — раньше закончим.

Наверное, это было неэтично. Точнее, это было совершенно неэтично — безо всяких «наверное». Но прямо сейчас Тео было плевать на этику. Чертов недоумок отобрал у нее Тома, причем отобрал только потому, что Том отказался Теодору предать.

Так быть не должно. И не будет.

Теодора вернет Тома любыми законными или незаконными путями. А если для этого придется нарушить социальные нормы — что ж, тем хуже для социальных норм.

Проработка условий соглашения заняла около сорока минут, подписание и бюрократические формальности — еще двадцать. В начале четвертого Тео вышла из конторы нотариуса, сжимая в руках копию документа, который обязывал ее отказаться от любых прав на наследуемое имущество Альбертины Дюваль в обмен на проплаченный трехлетний договор с банком «Золотой стандарт», позволяющий единолично арендовать контрактного работника Томаса Майбрайда.

— Уже поздно, — поглядев на солнце, Герберт достал из нагрудного кармана часы на цепочке. — Всего полчаса до закрытия банка. Может, перенесем вторую часть сделки на завтра, моя дорогая сестра?