Арестантка: Путь на Броссар (СИ) - Вайшен Нина

– Знаю, – вдруг сказал Трой, которого я, видимо, разбудила своей болтовнёй. – Просто это мой отец…

И, похоже, он услышал только мою последнюю фразу.

– Понимаю, – я обняла его, прижалась к влажной от пота спине, поцеловала шею. – Прости, я говорила сама с собой.

– Ты права, – он отстранился и сел на кровати, снова спиной ко мне, его голос дрожал. – Я, принимая решения, должен был понимать, что у них будут последствия.

– О чём ты говоришь? – от расстояния между нами почему-то было холодно.

– Не важно.

– Ты жалеешь, что спас меня?

– Ты серьёзно? – переспросил Трой, глубоко вздохнув.

Я не ответила. Как вообще такое сорвалось с моих губ. У него такая потеря, а я о себе и своих страхах. Он, наконец, повернулся. Сначала его взгляд был колючим, но быстро смягчился. Трой ласково потрогал рукой мою щёку. От теплоты прикосновения по шее пробежала щекотка.

– Я жалею только о том, что не достал тебя с Пегаса раньше на три года.

От этих слов стало хорошо. Сердце застучало быстрее, и я почувствовала себя невозможно счастливой и глупой.

– Ты, наверное, хочешь побыть один? – вдруг сообразила я.

За этой эмоциональной лавиной, что на меня обрушилась, мой разум работал со сбоями. Так много радости, вины, ответственности и страха.

– Если можно, – несмело сказал Трой.

– Извини. Я такая навязчивая… Бубню, пристаю к тебе, – мне удалось вынырнуть из тревоги.

Я же людей за собой вести должна, а переживаю, как ребёнок, что меня ночью не обнимают.

– Ты не навязчивая. Просто я разбит, – проговорил Трой. – И мне нужно немного времени собрать себя заново.

Хотелось сказать, давай помогу… Оставлять его, тем более, что мы только встретились, казалось мукой. Но я видела по его взгляду, что его изнутри разрывает такое горе, которое не хочется показывать никому.

– Пойду посмотрю, может, Альдо вернулся, – сказала, вставая с койки. – Я теперь важная шишка. Нужно узнать, о чем они  с Биллом договорились. Не хочу что-то  упустить.

Я остановилась у двери. Слишком. Слишком тяготило, что Трой будет не рядом. Хотелось поглядеть на него ещё лишнюю минуту.

– Важная шишка? – Трой удивлённо приподнял брови.

– Я теперь лицо революции, Альдо принимает меня в расчёт, – я улыбнулась, одновременно стесняясь собственных слов и напитываясь от них решимостью.

Пусть и с потерями, мы победили. Станция цела, люди живы, Трой жив. Сидит и смотрит на меня… с гордостью. Да. Да! Именно так он и смотрел, траханные звезды.

Только чертова трость на тумбочке причиняла боль. Я понимала, что, скорее всего, она принадлежала отцу Троя. С трудом отвела от неё глаза.

– Ты делаешь сильнее не только меня… – он, вставая с койки, коснулся пледа. – Принс…. Это тот самый?! Ты забрала его  с «Блуждающего»?

– Конечно, – я улыбнулась. – Это моя любимая вещь. Никому его не отдам.

По правде говоря, у меня больше и не было своих вещей. Только этот плед. Трой стремительно подошёл и коснулся губами моих губ в нежном поцелуе, словно поняв, насколько мне этого хотелось:

– Я ни о чем не жалею, слышишь?

Он поцеловал краешек ушной раковины. Его тёплое дыхание на шее вводило меня в сладкий транс. Так хорошо, когда он рядом.

– Слышу, – тихо ответила я. – Пойду схожу к Альдо.

– Теперь я уже готов отказаться от своей просьбы,  – Трой обнял меня, погладил по спине, и, оказавшись на пояснице, одна его рука приподняла тонкую кофту, залезла под неё, дотронувшись до кожи.

– Ты хотел побыть один, я знаю, как это нужно в такие моменты, – я оттянула его руку, ласково провела ладонью по его пальцам. – Я пойду. Расспрошу Альдо о местной политике. Когда решишь, что хватит быть одному, позови по связи.

– Принс, ты точно не обижаешься? – он внимательно заглянул мне в глаза. – Ты всё, что у меня есть. Понимаешь?

– Да всё я понимаю. Я вообще, видишь, понимающая, – я погладила Троя по щеке. – Не волнуйся. Кто-кто.. а я знаю, что такое терять близких.

– Спасибо… – сказал он, когда я развернулась и направилась к двери.

23.2

~Трой~

Я коснулся трости отца, словно надеялся, что через восемь часов после его смерти она ещё сохранила тепло его рук. Темно-коричневое лакированное дерево было прохладным.

Вспомнилось, как мастерски папа владел этим оружием. Как точно он рассекал врагов. Как мало движений ему требовалось. Только с Андромахой бой затянулся.

– Кем же ты был папа? Участвовал в подпольных боях? – спросил я вслух.

Хотелось услышать его ответ, но теперь за отца говорила тишина. Холодная, полная боли.

Не в силах её терпеть, я поднялся с кровати. Мне нужно было пойти к отцу. Где положили его тело я не знал, поэтому отправился в медблок, к Сантьяго. Каковы бы ни были между нами отношения раньше, сейчас он казался мне другом.

– Старик с зубочисткой положил тебя с одного удара? – услышал я голос Матео, когда я подходил к медблоку.

– Ну он был не старик, а… ниньзя-джедай какой-то… – ответил Сантьяго.

По груди разлилось тепло, потому что Сантьяго говорил об отце с явным уважением. Но потом белый цвет стен медблока стал для меня ярким до боли в глазах. Значение слова «был» ударило реальностью под дых. Я остановился у открытого дверного проёма, справляясь с нахлынувшими чувствами.

Когда я вошёл, увидел Сантьяго, лежащего в койке и укрытого простынёй. Рядом с ним  на стуле сидел Матео.

– Доброе утро, Ромео, – с улыбкой сказал он.

– Ты отдал ему свою кличку? – усмехнулся Сантьяго.

– А мне не жалко, Трою больше подходит, – Матео подмигнул мне новым глазом.

– Доброе утро, – произнёс я, стараясь говорить живо. – Как вы?

– Доброе, – ответил Сантьяго. – Со мной всё хорошо. Матео починили. А ты?

– Ну… лучше.

– Соболезную, – вставил Матео и, поднявшись со стула,  подошёл ко мне.

Он положил руку на моё плечо. Я не знал, что сказать. Горе сидело комом в глотке. Но я взглянул на его руки, на которых были все пальцы, и почувствовал отголосок радости:

– Спасибо. Рад что с тобой всё хорошо.

– Благодаря тебе, Ромео. Как Джульетта?

Прежде чем ответить, я посмотрел на Сантьяго. Если раньше во мне могло вспыхнуть какое-то злорадство, мол, смотри, майор, а Принс выбрала меня. Как бы ты ни старался. Сейчас я подумал, что Сантьяго будут неприятны эти пассажи и сравнения. Но Сантьяго лишь улыбнулся.

– Она пошла к Альдо, – сказал я.

– Знал бы ты, как она рвалась за вами. Чуть бунт на корабле не устроила, – продолжил Матео. – А ещё спасла жизнь твоему другу Винсенту… Обменяла его на коды свой-чужой. Такая, прикиньте, суровая. Говорит всё, мы больше не убиваем пленных.

– Мы тут многое пропустили, – заметил Сантьяго, пока я молчал, переваривая слова Матео.

Тот что-то ответил брату, но я задумался и не услышал. Принс изменилась, стала сильнее и добрее. Благодаря ли мне, не важно. Но я был счастлив, что она раскрывает потенциал, а не умирает на каторге. Был счастлив, что она со мной.

Даже закралась вина, что я попросил её оставить меня одного. Принс так тянулась ко мне, а я… Прикосновения раздражали. Даже если касалась Принс. А слова… Кажется, что, если скажет кто-то что-то, и всё самообладание к черту раздушится. Не хотелось показывать никому, как я слаб сейчас.

– Майор, я хочу видеть отца, – начал я. – Скажите… куда идти? Он где-то здесь… в медблоке?

Сказать это было непросто. Я снова боялся увидеть отца мёртвым, но на сей раз крепко держал страх в узде. А что мне оставалось? Только смотреть реальности в лицо.

– Да, дальше по коридору налево. Там морг.

Сантьяго остановил на мне твёрдый взгляд, и я уцепился за эту твёрдость, потому что белый свет медотсека снова делал глазам больно.

– Понял. Спасибо.

Я быстро развернулся и направился к двери.

– Матео тебя проводит, – сказал вслед Сантьяго, и я услышал шаги за спиной.