Маскарад сердец (ЛП) - Пул Кейти Роуз

Её взгляд упал на нож — он светился ярко-синим и был забрызган кровью Адриуса.

Она могла уничтожить гримуар сейчас и лишить Вейла его силы. Именно за этим они сюда пришли. То, что она поклялась сделать.

Но Адриус умрёт. Свет в его глазах угасал слишком быстро. Каждый мучительный хриплый вдох казался последним.

И тут её пронзила мысль — если он умрёт, она этого не переживёт. Будто само солнце исчезнет с небосвода.

У неё не было выбора. Спасти его — вот единственная возможность. Даже если победит Вейл.

Марлоу подняла гримуар.

— Вот так, — мягко сказал Вейл. — Отдай мне книгу, и я спасу его.

Марлоу посмотрела на порез на своей руке — кровь струилась ровным потоком. Она прижала ладонь к ране.

— Марлоу, — резко произнёс он.

Марлоу с размаху опустила окровавленную ладонь на открытую страницу гримуара. Тёмно-красные глифы вспыхнули на странице. Книга нагрелась в её руках, глифы окружили её, наполняя той же силой, которую прежде дали Вейлу. Чёрные щупальца обвились по её рукам.

— Не двигайся, — сказала она ему. Заклинание обвилось вокруг её слов и заставило его повиноваться.

Она подошла к Адриусу — уже не в панике, а с ясной, сосредоточенной решимостью. Беспокоиться было не о чем. Заклинание позволит ей его спасти.

Это заклинание могло позволить ей всё.

Его карие глаза смотрели на неё, не фокусируясь. Его грудь еле поднималась.

Марлоу положила всё ещё светящиеся руки ему на грудь.

— Исцели, — велела она ране на его теле.

Плоть на его груди сомкнулась. Адриус резко вдохнул и сел, поражённо глядя на себя, будто не мог поверить. Затем его взгляд поднялся к Марлоу — в нём смешались трепет и, возможно, страх.

— Сейчас, Марлоу! — закричал Фишер. — Уничтожь гримуар!

Она могла. С Адриусом всё в порядке. Её сила больше не нужна.

Она посмотрела вниз — на книгу заклинаний в своих руках.

Но даже если они остановят Вейла, даже если отнимут у него эту силу… он ведь был не единственным, кто терзал этот город.

Вейл не ошибался — городу нужны перемены. Его нужно исправить.

Пять Семей по-прежнему владели властью. Грантер может быть мёртв, но были десятки таких, как он, готовых воспользоваться любым, лишь бы набить карманы. Коррупция прорастала в каждом углу Каразы — Марлоу знала это слишком хорошо.

— Что ты делаешь, Марлоу?! — закричал Свифт. — Уничтожь гримуар!

Она чувствовала, как сила книги вливается в неё. Безграничная. Истинная сила — та, которую у неё никто не сможет отнять.

Способ изменить этот жалкий мир по своей воле.

Вейл не тот, кто способен это исправить.

Но, возможно, это сможет Марлоу.

Как она могла отказаться от этого?

Она подумала обо всех проклятиях, которые разрушила за свою жизнь. О всех людях, которым помогла. Которых спасла. С этой силой она могла бы спасти ещё бесчисленное множество. Никому больше не пришлось бы жить в страхе перед бандами, ростовщиками, хищниками, что прячутся в каждом зловонном канале Трясин.

Может быть, Вейл был прав. Может, угроза этой силы — единственный способ гарантировать, что тьма в людях не восторжествует.

Перед ней распахивалось будущее — безграничное. Будущее, в котором Свифту больше не нужно бояться мести уличных банд. Где такой талантливый парень, как Фишер, никогда не попадёт в лапы торговцев проклятиями. Где такая, как Кассандра, не вынуждена будет прибегать к шантажу и аферам ради выживания.

Марлоу могла создать это будущее.

Она обернулась к Адриусу.

Он не произнёс ни слова — просто смотрел на неё, в его взгляде горело безусловное доверие.

И тут же она вспомнила ту ночь, когда посмотрела ему в глаза и приказала рассказать правду — не потому, что это было нужно, а потому что хотела и могла. Потому что была ранена, унижена и до ужаса боялась снова оказаться обманутой. Потому что хотела вернуть себе контроль, убедить себя, что она не беспомощна.

А потом — тошнотворное осознание того, что она наделала. Стыд от того, что позволила сомнениям и недоверию толкнуть себя на нечто непростительное.

Её мать всегда говорила, что мир делится на жертв и выживших. Вейл хотел, чтобы она верила, будто есть только праведные — как он — и неисправимые.

Но Марлоу знала, что оба ошибались. Люди — это смесь эгоизма и щедрости, добра и зла. Не что-то одно, а мутный коктейль из противоречивых желаний и ценностей.

Эта сила была слишком велика, чтобы доверить её такому, как Вейл, кто считал себя спасителем и оправдывал любое насилие во имя высшей цели.

Слишком велика, чтобы отдать её Чёрной Орхидее. Или Фишеру. Или даже Свифту.

Слишком велика, чтобы доверить её себе.

Марлоу схватила зачарованный нож с пола и вонзила его в гримуар.

Ярко-синие языки пламени — холодные на коже, а не горячие — охватили гримуар. Они вспыхнули ярко и быстро, и когда угасли, от книги не осталось ничего, кроме пепла.

Глава 42

Адриус стоял у ворот дома в Вистерия-Гроув и выдохнул. Прошло всего несколько часов с тех пор, как Марлоу уничтожила гримуар Иларио, а событий было столько, будто пронеслась буря.

Вейла немедленно задержала Кайто и доставила обратно в Фолкрест-Холл, где он оставался под стражей до тех пор, пока Пять Семей не решат, что с ним делать. Это было не совсем правосудие — но, пожалуй, настолько близко к нему, насколько они могли себе позволить. Адриус знал, что Амара позаботится о том, чтобы Вейл понёс наказание за свои преступления, а остальные семьи будут сдерживать её руку.

Уничтожение гримуара разрушило не только заклинание Вейла — оно также ослабило защитные чары на всех магических библиотеках. Виатрис и Чёрная Орхидея действовали быстро, захватив коллекции библиотечных гримуаров до того, как Пять Семей успели снова попытаться вернуть их себе.

Но у Адриуса была только одна мысль — о матери. В тот самый миг, когда гримуар сгорел, проклятие Повиновения, наложенное на неё десятилетия назад, наконец исчезло. Он пришёл, чтобы забрать её домой.

Марлоу предложила пойти с ним, но Адриус захотел сделать это в одиночку.

Он сдержанно пересёк лужайку и поднялся по ступеням к парадной двери. Под кожей дрожали нервы, когда он поднял руку и постучал.

— Мам, — сказал он. — Это я. Пожалуйста, открой дверь.

Повисла долгая пауза, и, наконец, он услышал тихий щелчок замка. Дверь медленно приоткрылась.

На пороге стояла его мать, шок в её взгляде. Почти двадцать лет проклятие не позволяло ей открыть входную дверь.

— Что… как?..

— Ты свободна, мам, — мягко произнёс Адриус. — Мы… мы уничтожили гримуар, из-за которого было наложено проклятие. Мне нужно рассказать тебе многое, но главное — ты свободна.

Она смотрела ему в лицо, будто не могла осознать, что он говорит.

Он взял её за руку и крепко сжал.

— Пошли, — сказал он. — Давай уйдём отсюда.

Этот дом был её тюрьмой слишком долго. Адриус поклялся себе, что она никогда больше не переступит его порог.

— Куда мы пойдём? — спросила она.

Он повёл её через порог.

— Куда захочешь.

Прошло пять дней, прежде чем Адриус снова увидел Марлоу. Четыре дня с тех пор, как она вернулась в свою крохотную скрипучую квартирку над заколдованной лавкой на Бауэри и оставила Эвергарден позади. Три дня с тех пор, как с неё официально сняли все обвинения.

На пятый день Адриус отправил ей записку, прося встретиться на крыше здания Малахита в полночь.

Она уже ждала его, глядя на город.

— Знаешь, — сказала Марлоу, когда Адриус подошёл, — я как-то никогда не думала об этом, но с высоты этот город… даже красивый.

И она была права. Даже Трясина завораживала — её затопленные кварталы отражали глубокое фиолетово-бирюзовое свечение биолюминесцентных фонарей.

Но взгляд Адриуса был прикован вовсе не к ним, и даже не к сверкающим башням Эвергардена. Он не отрывался от лица Марлоу, озарённого лунным светом.