Перебежчик (ЛП) - Андрижески Дж. С.

— Потому что ты сейчас влюблён? — мягко спросила она у него.

Ревик почувствовал, как к лицу приливает тепло.

Оглянувшись на безликую завесу шторы позади него, Ревик прищёлкнул себе под нос, слыша лёгкое раздражение в этом звуке.

— Прекрати донимать его, жена, — сказал Уйе с кровати. — Я, как и он, предпочёл бы, чтобы он пока не питал интереса к нашей дочери, если ты не возражаешь.

Кали закатила глаза в адрес своего мужа, поджав губы, затем посмотрела на Ревика, более пристально изучая его глазами цвета листвы.

— Брат, — нежно сказала она. — Я счастлива за тебя. Поистине.

Ревик покачал головой, но скорее потому, что не знал, что сказать.

Он невольно глянул на свёрток на кровати.

Впервые он приоткрыл свой свет, самую чуточку.

Ровно столько, чтобы почувствовать… что-нибудь.

Может, чтобы убедить себя, что он вообще ничего не почувствует.

Вместо этого боль в его сердце усилилась, сделалась невыносимой.

Он ощутил там нечто знакомое.

Ощутил и осознал, что бежит от этого.

— Мне надо уйти, — сказал Ревик.

Поколебавшись, он наклонился и поцеловал Кали в щёку.

— Я желаю тебе лишь здоровья и счастья, сестра, — сказал он абсолютно искренне, отгораживая всех троих от своего света. — Прошу прощения, что не попытался пораньше поблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня в Сайгоне. И извиниться за своё поведение там. Я сожалею. То, как я вёл себя, не имеет оправданий, хоть Шулер я, хоть нет.

Поколебавшись, он поднял глаза и встретился взглядом с Уйе.

— Тебе я тоже приношу извинения за моё поведение с твоей женой, брат. Правда. Я сожалел даже тогда, даже в том состоянии.

Уйе фыркнул, но его синие глаза несколько смягчились.

— Я ценю это, брат, — сказал он, снова погладив ручку, высунувшуюся из свёртка на кровати.

Ревик поколебался, затем кивнул, глянув на Кали.

— Мне лучше уйти.

Она кивнула, глядя на него с лёгкой печалью в глазах.

— Брат… прежде чем ты уйдёшь, — Кали положила ладонь на его руку прежде, чем он успел отодвинуться. — Я должна напомнить тебе кое-что теперь, когда твой разум более ясный, чем при нашей последней встрече, — она помедлила, изучая его глаза. — Помни о твоём обещании мне. Ты не можешь ей сказать.

Ревик нахмурился, уставившись на неё.

— Сказать ей? Сказать кому?

Кали прищёлкнула языком, а Уйе издал забавляющийся звук. Кали раздражённо покосилась на своего мужа и откинула длинные тёмные волосы со своего лица.

— Прошу прощения, — сказала она Ревику, снова глянув на своего мужа. — Мой муж говорит, что я вечно опускаю примерно десять слов из двенадцати…

Когда непонимание Ревика лишь усилилось, Кали снова прищёлкнула языком, как будто в свой адрес.

— Нашей дочери, брат. Однажды ты встретишься с ней, когда она вырастет, и когда это случится, ты не можешь рассказывать ей о нас.

— Почему нет? — озадаченно переспросил Ревик.

Она покачала головой.

— Ты просто не можешь. Она не может искать нас. Это будет очень опасно для неё. Я не хочу показаться драматичной, но если это произойдёт слишком рано, это будет опасно для всех нас. Так что ты не можешь сказать ей. Не можешь. Ты пообещал мне перед тем, как оставить меня на том пирсе, что ты ей не скажешь.

Ревик почувствовал, как его непонимание усиливается. Он посмотрел на мужчину на кровати, на темноволосую женщину перед ним.

— Искать вас? — переспросил он. — Разве она не будет знать, где вы?

— Не твоё дело, щенок, — прорычал Уйе с кровати.

Кали стиснула руку Ревика, наградив своего мужа предостерегающим взглядом.

— Будь вежлив, муж, — отчитала она его и посмотрела обратно на Ревика. — Я не могу объяснить всего, брат. Правда не могу… иначе объяснила бы, обещаю. Просто помни, что я сказала это, и поклянись, что сделаешь, как я прошу. Если ты правда хочешь отплатить мне за то, что я попыталась сделать для тебя во Вьетнаме, то пообещай, что ты сделаешь это для нас обоих.

Посмотрев на неё, Ревик выдохнул и кивнул.

— Конечно, — сказал он, делая жест, означавший у видящих обещание. — Я клянусь, — поколебавшись, он продолжал смотреть ей в глаза. — Ты ещё чего-то хочешь от меня, сестра? — он глянул на Уйе. — …Вы оба?

Уйе издал очередной полусмешок с кровати.

Кали лишь покачала головой, улыбаясь ему.

Однако когда Ревик повернулся уходить, она опять остановила его, сжав его ладонь.

Ревик развернулся.

Он был поражён, увидев слёзы в её глазах.

— Ты любим, брат, — мягко сказала Кали, крепче стискивая его. Её слова сделались почти свирепыми. — Надеюсь, ты это знаешь. Ты чрезвычайно любим, до глубины души.

Ревик кивнул, чувствуя, как усиливается его смятение вместе с интенсивной болью.

Он не понимал, что она имела в виду.

Он не хотел понимать.

Ощутив очередной импульс света от свёртка на кровати, он осознал, что ему тяжело дышать, и вновь подступает клаустрофобия.

Он хотел убраться отсюда к чёртовой матери.

В то же время он не хотел резко выдёргивать руку из хватки женщины-видящей. Он глянул на Уйе и увидел, что мужчина наблюдает за ними двоими безо всякого выражения на лице. В последний раз кивнув отцу Моста, Ревик повернулся к выходу, мягко высвобождая свои пальцы из хватки Кали.

— Мне лучше уйти, — тихо сказал он.

На сей раз Кали лишь кивнула, отпустив его.

Ревик повернулся, потянувшись к двери-занавеске, и тут Уйе повысил голос.

— Ревик! — позвал видящий.

Ревик застыл, затем повернулся, уже сжимая ладонью органическую занавеску. Он встретился взглядом с мужчиной-видящим на кровати.

Синеглазый видящий смотрел на него безо всякого компромисса в его глазах цвета океана.

— Ты, может, и любим, — сказал он с лёгким юмором в голосе. — Но если ты навредишь моей дочери, брат, я открою на тебя охоту. И тебе лучше надеяться, что ты умрёшь до того, как я тебя поймаю.

Импульс того оберегающего света мерцал вокруг его распростёртого тела, а губы тронула улыбка.

— …Без обид.

Ревик сглотнул.

Затем, крепче сжав занавеску, он кивнул.

Почувствовав, как к лицу прилило тепло, он жестом показал видящему, что понимает.

Затем, резким рывком отдёрнув органическую ткань…

Он сбежал.

Глава 27. Страх

Ревик ждал снаружи, на том грубом булыжнике, после того как Даледжем скрылся в хижине.

Он ждал долго.

Затем уже стемнело, а он всё ещё ждал.

Он жалел, что у него при себе не было пачки hiri, хотя он не курил сигарет видящих с тех пор, как отправился к монахам в Памире.

Эти сигареты помогали сбросить напряжение и успокоить его желудок, когда он чувствовал себя так.

Подняв взгляд, он смотрел, как между веток начинают проступать звёзды. Он смотрел, как они умножаются, медленно двигаясь по своим орбитам. Он старался не отмечать ход времени светом или глазами, но какая-то часть его делала это машинально.

Даже когда он не облекал это время в цифры, он чувствовал его протяжённость.

Казалось, что Даледжем пробыл там долго.

Намного дольше, чем сам Ревик.

С другой стороны, Ревик толком не отслеживал, сколько он сам стоял внутри того занавешенного пространства, пока не вышел и не увидел, что положение солнца изменилось.

Он наблюдал за людьми, проживавшими в этой деревне, которые теперь готовили над костром, варили что-то в огромном чугунном котле. Он наблюдал, как они разговаривают и смеются, собираясь вокруг источника света.

К этому моменту Ревик просидел тут достаточно долго, чтобы не привлекать любопытных взглядов. Он видел пожилого мужчину на другой стороне поляны, видимо занимавшегося своими делами. Что бы там ни было, это не казалось связанным с медициной.

Он на глазах Ревика сжигал какое-то растение, напевая над каменной миской.

Ревик робко простёр свой свет, чтобы посмотреть, что делал мужчина, спрашивая у Барьера разрешения посмотреть, что это значит.