Перебежчик (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Пространство немедленно открылось.

Ревик увидел там существ, связанных с Землёй, и снова уловил сильное ощущение защиты. Он чувствовал там любовь. Настоящую любовь.

Любовь к Кали и Мосту.

С этой любовью он чувствовал нечто, напоминавшее своего рода соглашение.

Глаза Ревика сфокусировались обратно.

Он увидел, как мужчина с лекарством смотрит на него.

Ревик осторожно приподнял руку в жесте приветствия, показывая благодарность, и старик рассмеялся, качая головой и переключая внимание на дым своего подношения.

Обхватив руками свои рёбра, Ревик отвёл взгляд, снова жалея, что у него нет hiri или, может, просто чего-нибудь поесть.

Он держал свой свет подальше от хижины.

Он и близко не подпускал свой свет туда, с тех пор как Даледжем скрылся внутри.

И всё же он несколько раз чувствовал боль в своём сердце, видел проблески того свёртка на кровати. Теперь он чувствовал и другие вещи. Защиту. Любовь. Некую безмолвную опеку, которая ощущалась более глубокой, чем обе эти вещи. Насыщенный золотистый свет окутывал это место, окружая его живым Барьерным туманом. Что-то в этом свете открывало свет Ревика сильнее, чем ему хотелось открыться.

Ревик чувствовал, что отдельные его части притягивают.

Всё это вызывало у него желание держаться подальше, а не приблизиться.

Он снова начинал чувствовать неугомонность, когда у двери появилась фигура.

Ревик моргнул, затем узнал силуэт Даледжема и встал.

При этом мужчина заметил его и подошёл прямиком к нему.

— Давай, — сказал он, избегая глаз Ревика. — Пошли.

— Что? — спросил Ревик, уставившись на него. — Что она тебе сказала?

На сей раз Даледжем помедлил, посмотрев на него в упор.

В слабых отсветах далекого огня Ревик увидел там проблеск эмоций. Было слишком темно, чтобы он увидел что-то большее, чем проблеск, но потом он уже не мог это развидеть. Он также не мог как-то каталогизировать это или использовать свой свет, чтобы понять значение.

Затем Ревик сообразил, почему так.

Даледжем закрыл свой свет щитами.

Впервые за многие недели он отгородился от Ревика. Теперь Даледжем смотрел на него, изучая лицо из-за того, что выглядело и ощущалось как рабочая маска разведчика, пусть он и источал тепло сердцем.

Затем он склонил голову и показал на тропу обратно вниз по холму.

— Давай пойдём и поговорим по дороге, — предложил он. — Я голоден.

Ревик просто стоял там.

Он ощутил, как в груди нарастает боль.

Повернув голову, он уставился на тёмный вход в хижину, чувствуя злость, скручивавшую его сердце и полыхавшую всё жарче. Он ощутил, как теряет контроль над своим светом, но не мог заставить себя переживать по этому поводу.

— Она тебе сказала, — заявил он с открытым обвинением в голосе. — Она тебе сказала. Так?

— Брат, успокойся.

— Иди ты нах*й со своим «успокойся»! Я не хочу успокаиваться. Бл*дь, просто скажи мне, что она тебе сказала, Даледжем!

— Не здесь, — ответил он.

— Да, здесь! — рявкнул Ревик. — Я хочу поговорить об этом здесь! Прямо сейчас!

— Брат, — голос Даледжема сделался предостерегающим. — Это не лучшее место для такого.

Он поддел свет Ревика, подталкивая его взгляд к костру.

Ревик импульсивно повернулся, не сумев сдержаться.

Сделав это, он увидел, что все сидевшие там люди притихли, включая мужчину с лекарством в каменной чаше. Те, что были ближе, уставились на него и Даледжема в подрагивающем свете пламени. Их лица были неподвижными и почти зловещими в тёплых оранжевых отсветах.

— Мы не можем ссориться здесь, — мягко сказал Даледжем. — Они этого не позволят. Не в такой близости к ней.

Ревик почувствовал, как его челюсти сжались.

Ощутив, как атмосфера на поляне изменилась, он не заговорил.

Однако когда Даледжем попытался взять его за руку, Ревик отдёрнулся. Он сделал полный шаг назад, вновь с трудом дыша, стараясь не орать на другого мужчину. Он стиснул зубы и уставился на Даледжема в темноте.

Затем, осознав, что готов ударить его, он резко повернулся и пошёл по тропе в джунгли.

Он закрыл свой свет, но знал, что другой видящий последовал за ним.

Он знал это, не поворачивая головы.

Глава 28. Любовь

Ревик подумывал выбрать случайную палатку для сна и полностью избегать другого видящего.

Он не ел с ним, хотя есть в одиночку было почти хуже.

Он чувствовал прикованные к ним двоим взгляды, шепотки предположений о том, что случилось.

Некоторые хмуро смотрели на Даледжема, наверное, потому что чувствовали злость Ревика на другого мужчину, пока он сидел с противоположной стороны костра, ел курицу с рисом и не смотрел на всех них.

Он понятия не имел, как реагировал сам Даледжем.

И всё же Ревик не мог решить, что делать, когда он доест.

Наконец, он осознал, что потерял аппетит и подошёл с тарелкой к ведру, которое они использовали для объедков. Выбросив туда остатки, он помыл тарелку в пластиковой ёмкости и поставил на стойку для сушки.

Он подумывал просто уйти и скрыться в джунглях, но когда он развернулся, Даледжем стоял прямо перед ним.

Не сказав ни слова, он грубо сжал ладонью руку Ревика. Он быстро пошёл и потянул его к палатке, которую они делили.

Ревик подумывал воспротивиться ему.

Затем подумывал наорать на него.

В итоге не сделал ни того, ни другого.

Даледжем затащил его за клапаны палатки, и Ревик приготовился, уверенный, что видящий попытается принудить его к разговору. Вместо этого Даледжем закрыл палатку, развернулся и без промедления начал раздевать его.

Ревик почувствовал, как его боль резко усилилась, когда другой сдёрнул рубашку с его рук, затем грубо потянул за ремень, расстёгивая тот без преамбул, затем переходя к брюкам. Ревик лишь стоял там, борясь со злостью, тошнотой, как будто с чёрной дырой, жившей где-то в его груди.

Что-то в имевшейся там бездне ощущалось даже более знакомым, чем её свет.

Знакомость обеих вещей каким-то образом парализовывала.

Это также вызывало у него желание стереть себя, прекратить существовать. Та тьма хотела уничтожить его изнутри, затоптать те последние его части, что ещё чувствовали, заботились о чём-то.

Он не знал, что плачет, пока Даледжем не начал ласкать его лицо.

— Брат, — пробормотал он, сцеловывая его слёзы. — Я люблю тебя, брат. Не делай этого. Пожалуйста.

— Ты бросаешь меня, — сказал Ревик. Это был не вопрос. Прозвучало это едва внятно. — Бл*дь, ты бросаешь меня… из-за этой суки.

Он не знал, что говорит.

Он едва осознавал, о ком именно он говорит.

Другой видящий увлёк его глубже в палатку, затем уложил на мат.

Ревик едва соображал, где он, что происходит, а потом видящий оказался в нём, пригвождая его к земле.

Он почувствовал, как что-то в его сердце сдалось.

Он закрыл глаза, и Даледжем испустил надрывный стон.

— Gaos, — прохрипел он. — Gaos. Ты сейчас такой открытый, бл*дь… твой свет. Он такой прекрасный, брат, — он жёстче вошёл в него. — Я люблю тебя, — пробормотал он в его шею. — Я люблю тебя… пожалуйста. Пожалуйста, услышь меня.

Он вскрикнул, когда его свет окутал Ревика, силясь открыть его сильнее, вытянуть изнутри.

— Боги, не делай этого, брат, — умолял Даледжем. — …Пожалуйста. Пожалуйста. Впусти меня. Я сейчас чувствую так много тебя. Впусти меня полностью, пожалуйста.

Ревик закрыл глаза, ослеплённый болью, и старался это заблокировать.

— Я люблю тебя, брат, — тихо пробормотал Даледжем. — Впусти меня, брат… пожалуйста.

Ревик лишь смотрел в потолок палатки.

Ему казалось, будто его грудь всю выпотрошили чем-то вроде разбитой бутылки.

Он лежал там, хрипя от слёз, кончая, когда другой мужчина сумел открыть его свет достаточно, чтобы довести до оргазма. Затем Ревик просто лежал там, не в силах пошевелиться и содрогаясь вокруг другого видящего. Когда он закончил, он почувствовал, что в свете Даледжема снова назревает желание, и Ревик обхватил шею другого мужчины.