Карен Монинг - Рожденные лихорадкой (ЛП)
Раздались шаги наверху, что-то тащили, слышались звуки протеста, ругань, на которую никто не отвечал мужским голосом. Зверь тащил мою сестру-самозванку по лестнице. Надо полагать, она уже накричалась. Хотя если это был какой-то фейри, притворяющийся моей сестрой, он не стал бы кричать. Скорее всего случилась бы какая-то магическая битва. Мне было любопытно узнать, как и где он ее отыскал, и сопротивлялась ли она.
Я поднялась с кровати и приготовилась к предстоящему противостоянию.
* * *Крики начались уже перед закрытой дверью подвала, пронзительные и мучительные.
— Нет! Я не пойду! Ты не можешь заставить меня! Я не хочу! — пронзительно кричало существо.
Я распахнула дверь и, стоя в проеме, смотрела на самозванку. Она была почти у подножия лестницы, а Бэрронс блокировал лестничный пролет в то время, как она пыталась взобраться по нему на коленках.
Она что, собирается повторить свою выходку, как на 1247 ЛаРу? Притворится, что так напугана мной, что мне не удастся как следует допросить ее?
Я приблизилась, и она свернулась калачиком и начала рыдать, схватившись за голову.
Я безмолвно подошла еще ближе, и ее вдруг сильно вырвало, что бы там не находилось в ее желудке, оно фонтаном выплеснулось на стену.
Бэрронс поднялся по лестнице, и закрыл за собой дверь на замок. Я знала, что он делает. Превращается снова в человека за закрытыми дверями. Он никогда не позволит никому, кроме меня, увидеть его трансформацию. В особенности какому-то фейри.
Я изучала рыдающую версию своей сестры, переполненная горечью своей потери и одновременно испытывающая ненависть от того, что мне напомнили об этом, была во мне и любовь, которую хотелось выплеснуть, но я не настолько наивна. Такая взрывоопасная смесь чувств была губительной. Копия Алины сейчас свернулась на полу, держась за голову, как будто та готова была вот-вот взорваться вслед за желудком.
Я прищурилась. Что-то в ней было таким знакомым. Не внешность, нет. Но что-то в том, как она выглядела, как лежала здесь, свернувшись калачиком, держась за голову, как будто она была…
— Какого хрена? — прошептала я.
Она никак не могла изучить меня настолько тщательно! Понятное дело, что она просто была не способна затеять столь глубокую психологическую игру.
Я стала отступать, удаляясь, не отрывая от нее своего взгляда. Полтора метра. Три. А затем и все шесть между нами.
Существо, воплощающее мою сестру, медленно отстранило руки от головы. Рвота прекратилась. Дыхание выровнялось. А рыдания стихли.
Я резко рванула вперед метра на три, и она снова пронзительно закричала.
Я замерла на долгое время. А затем снова отступила.
— Ты притворяешься, что можешь чувствовать Книгу во мне, — наконец безразлично заметила я. Понятное дело, Алина — моя мертвая сестра, а не это существо — была ши-видящей и ОС-детектором, как и я. Если бы моей сестре пришлось оказаться рядом с Синсар Дабх (мной), могла ли книга (я) стать причиной ее сильнейшего недомогания?
Я нахмурилась. Мы с ней жили в одном доме на протяжении двух десятилетий, и она никогда не ощущала во мне ничего неправильного. Ее не тошнило каждый раз, когда я заходила в комнату. Возможно ли, что моей внутренней Синсар Дабх для того, чтобы обрести силу, необходимо было быть признанной мной? Возможно ли, что до того, как я приехала в Дублин, она лежала, дремлющая, внутри меня и, быть может, так бы все и оставалось, если бы я не пробудила ее к жизни, вернувшись в страну, куда мне дорога была заказана? Знала ли Исла О'Коннор, что единственный способ совладать с моим внутренним демоном — держать меня подальше от Ирландской земли? Или же за всем этим стояло что-то большее? Неужели в Эшфорде не побывал ни один фейри, потому что там нечего было делать, пока мы подрастали? Или же моя биологическая мать каким-то образом запечатала наши чувства ши-видящих, и они никогда бы не проявились, если бы мы по глупости не вернулись на исконную землю нашей кровной магии?
О да, и снова это искривленное ощущение реальности, как будто ты находишься в Матрице.
Почему я вообще задумываюсь над такими глупостями? Она даже не моя сестра!
Существо подняло голову и посмотрело на меня Алиниными наполненными слезами глазами.
— Младшая, мне так жаль! Я не хотела, чтобы ты приезжала сюда! Я пыталась удержать тебя в стороне! Но она добралась до тебя! О, боже, она добралась до тебя! — она понурила голову и снова начала плакать.
— Охренеть, — выдала я то единственное, что мне в голову пришло. Спустя какое-то время, я спросила: — Что ты такое? Какова твоя цель?
Оно подняло голову и посмотрело на меня, как будто я была сумасшедшей.
— Я сестра Мак!
— Моя сестра мертва. Еще одна попытка.
Оно уставилось на меня в плохо освещенном подвале, а затем, спустя мгновение, встало на четвереньки и начало пятиться, прижимаясь к ящику с оружием, и подтянуло колени к груди.
— Я не умерла. Почему ты не причиняешь мне вред? В какую игру ты играешь? — воскликнула она. — Это Мак не позволяет тебе навредить мне? Она сильная. Ты даже понятия не имеешь, насколько она сильная. Тебе никогда не победить!
— Я не играю в игры. Играешь как раз ты. Какого черта здесь вообще происходит?
Оно сделало глубокий судорожный вздох и вытерло слюни со своего подбородка.
— Я не понимаю, — наконец, сказало оно. — Я не понимаю, что происходит. Где Дэррок? Что случилось с людьми? Почему в Дублине все такое разрушенное? Что здесь творится?
— Мисс Лейн, — глубокий голос раздался из погруженной в тень лестницы, — это не фейри.
— Нет? — резко бросила я. — Ты уверен?
— Безоговорочно.
— Тогда кто это, черт возьми? — прорычала я.
Бэрронс вышел на свет у подножия лестницы, полностью одетый, и я поняла, что ему, очевидно, приходится хранить кучу одежды по всему городу, на случай непредвиденной трансформации.
Он окинул Алиноподобие холодным, пронизывающим взглядом.
А затем посмотрел на меня и тихо произнес:
— Человек.
Глава 25
Внутри этих тюремных стен у меня нет имени…
Когда Светлая Королева впервые увидела иллюзию-воспоминание Тёмного Короля в белой, залитой ярким светом половине будуара, где она оказалась запертой с помощью магии, которая была превыше её понимания, она вжалась в стену, обратившись в гобелен. Ей пришлось молча наблюдать за весьма живописной сценой совокупления, и если поначалу она делала это поневоле, то со временем прониклась к ней живым интересом.
