Керрелин Спаркс - Такая долгая ночь
— Это не слишком хорошая идея.
Она прижала ладонь к двери, чтобы он не закрыл ее.
— Ты сказал, что нам нужно поговорить.
— Я передумал.
Она нахмурилась.
— Это твоя последняя ночь здесь.
«Наш последний шанс быть вместе», — повисли непроизнесенные слова.
— Я не уверен, что ты поступаешь правильно.
Ее глаза сердито блеснули.
— Сдаешься без боя? Это не похоже на мачо-суперагента.
Приложив чуть-чуть силы, она удивительно легко распахнула дверь.
Сила вампира. Интересно, смогла бы она его одолеть? Остин отступил назад.
— Ты сердишься?
— А как ты думаешь? — Она закрыла дверь и прошлась по комнате. — Мы договорились, что тебя сегодня исключат из шоу. А ты еще здесь.
— Я не пытался остаться. Так уж вышло.
— Правильно. Ты просто не мог устоять от соблазна оказаться самым сексуальным парнем на планете. Это испытание, должно быть, оказалось для тебя слишком трудным.
Остин привалился плечом к стене, сложив руки на груди.
— Ты хочешь, чтобы меня уволили? — продолжала она мерить шагами пространство. — Разве ты не понимаешь, что это единственный телеканал, где я могу работать? — Дарси остановилась, адресовав ему сердитый взгляд. — Неужели тебе до такой степени безразлично, что я переживаю?
— Ты закончила? — процедил он сквозь зубы.
— Нет! — Она направилась к нему. — Тебе не следовало лезть к Ванде в джакузи.
— Мы только разговаривали, и ты это прекрасно знаешь. Ты наблюдала, — взглянул он на нее с раздражением, — как ястреб.
— Похоже, ты преодолел свое отвращение, — фыркнула Дарси. — Или только я тебе противна, а с Вандой все обстоит иначе?
— Ты никогда не вызывала у меня такого чувства. — Он отделился от стены. — Но ты порядком меня запутала, думая о пляже и солнце, употребляя холодный шоколад. Я чувствовал твой пульс.
Остин, подскочив к ней, сдернул с одного плеча халат. Дарси ахнула. Он, не обратив на это внимание, приложил к ее сонной артерии два пальца и ощутил биение пульса.
— Ну что? Чувствуешь?
— Да. — Черт побери, как можно от нее уйти? — У тебя учащенно бьется сердце.
— Не потому ли, что я немного расстроена? — Дарси вскинула брови. — Или возбуждена?
Он опустил руку и отступил назад.
— Как?
— Как могу я быть возбуждена? — Она склонила голову набок и исследовала взглядом его тело. — Я наедине с самым сексуальным мужчиной на земле, и уже пять лет прошло с тех пор как я…
— Я спрашиваю, как у тебя может быть пульс.
— А почему его не должно быть? Я хожу, разговариваю. Я представляю тебя голым. Как могла бы я это делать, если бы сердце не качало кровь в различные части моего тела?
В определенные части его тела кровь точно нагнеталась. Тем более что она глазела на его трусы. Пять лет?
— Что происходит с тобой днем?
Она вздохнула.
— Когда солнце встает, сердце останавливается. Потом когда солнце садится, его словно запускает божественный стимулятор. Все приходит в движение.
— Звучит загадочно.
Она улыбнулась и потянула за концы пояса своего халата.
— Да, но это так приятно.
Черт побери! Он видел, как халат соскользнул на пол, застыв рядом с его брошенным полотенцем. Поднимая взгляд к ее лицу, он задержал его на попе. Тонкий, почти прозрачный белый ситец был натянут на груди, и сквозь него просвечивали пухлые розовые соски. Оставалось лишь к ним прикоснуться, чтобы они затвердели, но хватило одного взгляда. Прямо на его глазах они превратились в твердые розовые почки.
Она сделала к нему шаг.
— Ты сказал, что любишь меня. Это правда?
На короткий миг Остин закрыл глаза. У него заныло сердце.
— Дарси, выбери кого-то из себе подобных. Кого-то, кто будет любить тебя и жить с тобой вечно. Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.
— Но я хочу тебя.
— Проклятие! Он направился к двери. — Ты знаешь, что я работаю на ЦРУ. Если буду продолжать уничтожать вампиров, как мы сможем жить вместе?
— Ты можешь уволиться.
И погрузиться в мир вампиров, жить ночью в окружении существ, глядящих на него как на закуску.
— Ты просишь меня все бросить.
— И забыть. — Она прислонилась к двери, чтобы он не открыл ее. — Забыть о возможности счастливого конца. Это химера. Даже в мире смертных счастье случается не часто.
— Не говори так, Дарси. Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили.
В ее глазах сверкнули слезы.
— Мы не всегда получаем то, чего заслуживаем, верно? Я узнала это на своем опыте. Так что теперь хочу взять все, что могу. Пусть хотя бы и на одну ночь.
Его тело воскликнуло «да», но он все же боролся с собой. Потому что, черт побери, одной ночи ему будет мало.
Она заперла дверь.
— Всего одна ночь.
Остин прижался спиной к стене. Он знал, что не устоит. Как мог он сопротивляться, когда хотел ее так сильно? Но если она думала, что потом они смогут просто пожать друг другу руки и разбежаться каждый своей дорогой, то не знала всей глубины его чувств.
В ее глазах промелькнула неуверенность.
— Я тебе противна?
— Нет, конечно.
Он почти готов был все бросить ради нее. Как часто в прошлом играл он роль того, кого устраивала одна ночь? Не было ли это своего рода Божьей карой? От мысли, что он пробудет с ней только до утра, сердце его болезненно сжималось. Это принижало их чувства, связующие их узы. Это оскорбляло его.
— Ты боишься меня? — Она приподняла подбородок. — Я никогда никого не кусала. И не укушу. Предпочту умереть.
— Так ты не кусаешься? — усмехнулся он.
— Нет.
— Какая жалость. А я кусаюсь.
Она отступила от него на шаг, делая большие глаза.
— Ты… хочешь меня укусить?
— Конечно. — Он скрестил руки, держась как ни в чем не бывало, в то время как чувствовал нарастающую ярость. — Я люблю кусаться.
— Больно? — Она взглянула на него с опаской.
— Не так чтобы очень. Скорее потеребить зубами наиболее чувствительные части твоего тела. Потом, есть еще язык. И не забывай о радостях поцелуя.
У Дарси приоткрылся рот, но она быстро пришла в себя и облизнула губы.
— А какие части моего тела ты хочешь покусать?
Он медленно обвел ее взглядом.
— Основание шеи, где она переходит в спину. И мягкое место чуть пониже пуговки на животе.
— Здесь?
Она сунула руку за резинку своих бледно-голубых шорт.
— Да. — Из-за внезапной хрипоты в голосе ему пришлось кашлянуть. — И еще твои пальчики на ногах, — кивнул он на ее шлепанцы с блестками.
— О! — Она сбросила с ног сланцы, зарывшись пальцами в пушистый ковер. — А еще где?
