Жаклин Уилсон - Разрисованная мама
Обзор книги Жаклин Уилсон - Разрисованная мама
Жаклин УИЛСОН
РАЗРИСОВАННАЯ МАМА
Крест
В свой день рождения Мэриголд, как обычно, была немного не в себе. Мы со Стар[1], прекрасно зная, что с ней всегда хватает проблем, из кожи вон лезли, чтобы все обошлось. Стар приготовила для Мэриголд [2] в подарок прелестную поздравительную открытку в форме золотистого ноготка и, раскрашивая ее, извела все чернила в оранжевом фломастере. Потом уже серебряными чернилами вывела две сверкающие «тройки» и затейливую надпись: «С днем рождения!» Наконец-то пригодились ее каллиграфические способности.
Я в своей начальной школе еще только учусь красиво писать, поэтому свою поздравительную открытку решила нарисовать. Поскольку Мэриголд стукнуло тридцать три, я подумала, что неплохо бы изобразить на открытке тридцать три вещи из тех, которые она особенно любит. Для начала я нарисовала Микки (как я себе его представляла, ведь в жизни я его никогда в глаза не видела), потом нарисовала Стар и себя. После чего я нарисовала студию «Радуга», где делают все эти татуировки, паб «Виктория армз» и ее любимый ночной клуб. Все это я изобразила в самом центре, а по краям нарисовала Лондон, и берег моря, и ночное звездное небо. На открытке уже почти не оставалось места, но я все же втиснула туда еще CD-плеер с грудой дисков рок-группы «Эмералд Сити» [3], а вокруг разбросала туфельки на шпильках, бикини, джинсы, разноцветные топики и еще множество всяких колечек, сережек и браслетов.
Тут мне пришлось остановиться, и я принялась раскрашивать нарисованное в разные цвета. Сначала я хотела украсить открытку рамочкой из ноготков, но, вспомнив, что Стар к тому времени начисто извела оранжевый фломастер, я переделала ноготки в пурпурные розы. Ведь всем известно, что именно пурпурные розы означают настоящую любовь. А так как Мэриголд прямо помешана на разных символах, я очень надеялась, что мой намек не пройдет незамеченным. Покончив с розами, я старательно вывела внизу свое имя.
Кроме открыток были, конечно, еще и подарки. Стар удалось где-то откопать CD с самыми известными хитами «Эмералд Сити», к тому же всего за два фунта — просто даром, можно сказать. Впрочем, и неудивительно, учитывая, что приобрела она их на субботней распродаже. А я отыскала для Мэриголд блестящую заколку для волос, изумрудно-зеленую, прямо под цвет ее глаз. А в придачу мы купили еще точно такого же зеленого цвета шелковистую бумагу и зеленую атласную ленту, чтобы наши подарки выглядели совсем уж потрясающе.
— Как ты думаешь, ей понравится? — приставала я к Стар.
— Держу пари, что да, — кивнула она. Потом взяла в руки зеленую заколку и, щелкнув ее зубчиками перед моим носом, заставила ее это подтвердить: «Я и в самом деле классный подарок».
Мэриголд долго обнимала и тискала нас обеих и твердила, какие мы лапочки и как ее порадовали наши подарки. Но я заметила, что в ее зеленых глазах сверкают слезы.
— Тогда почему ты плачешь? — спросила я.
— Плачет, потому что счастлива, — ответила за нее Стар. — Разве не так, Мэриголд?
— М-м-м, — промычала Мэриголд. Потом шмыгнула носом и тыльной стороной ладони вытерла глаза. Мне показалось, что Мэриголд вся дрожит, но она заставила себя улыбнуться. — Ну вот, смотрите, — я больше не плачу. Все в порядке, Дол? Ты довольна?
Какой уж тут порядок, когда она проплакала чуть ли не весь день! Плакала, когда слушала «Эмералд Сити»: дескать, эта музыка напоминает ей о прежних временах. Плакала даже, когда я собственноручно зачесала ей волосы наверх, а потом заколола новой зеленой заколкой.
— Господи, нет! Вы только посмотрите на мою шею! Вся в морщинах! — простонала Мэриголд. В полном отчаянии она озабоченно трогала свою гладкую белую шею, пока мы в два голоса уверяли ее, что все в порядке и ей не о чем волноваться. — Я, правда, выгляжу такой старой!
—Да какая ты старая?! — возмутилась Стар. — Самая что ни на есть молодая!
— Тридцать три года!.. — уныло протянула Мэриголд. — Зря ты написала эту кошмарную цифру прямо посредине своей чудесной открытки, дорогая. Глаза бы мои на нее не глядели! Подумать только — тридцать три! Именно столько было Иисусу Христу, когда его распяли… Вы это знаете?
Мэриголд часто рассказывала нам всякие интересные истории из Библии. А все потому, что побывала в церковной миссии.
— Тридцать три… — пробормотала она себе под нос. — Он тоже старался… очень старался. Любил детей… даже падших женщин и то любил. Он вообще старался помочь всем, даже самым дурным людям. Он был такой классный! А посмотрите, что с ним сделали? Распяли его на кресте и замучили до смерти!
— Мэриголд, — резко одернула ее Стар, — ты даже не посмотрела на открытку Дол.
— Ох… да, конечно, дорогая, она очаровательна! — кивнула Мэриголд. Поморгав, она принялась разглядывать мою открытку. — А что все это означает?
— Да так, глупости всякие, — промямлила я смущенно. — Не обращай внимания.
— Она нарисовала все то, что ты любишь, — подсказала Стар.
— Прелесть какая! — восхитилась Мэриголд. Она все смотрела и смотрела на открытку, словно не могла насмотреться. А потом вдруг снова принялась плакать.
— Мэриголд!
— Простите! Только от всего этого мне вообще тошно делается. Нет, вы только посмотрите: и паб, и высокие каблуки, и все эти сексапильные топики! Разве все эти штучки для мам? Дол нужно было нарисовать… ну, я не знаю… котенка там… или хорошенький домашний халатик… или что-нибудь из «Маркса и Спенсера». Словом, то, что полагается.
— Но ты же все это терпеть не можешь, а ты ведь моя мама! — возразила я.
— Дол бог знает сколько времени рисовала тебе эту открытку, — вмешалась Стар. Лицо ее медленно наливалось краской.
— Да знаю я, знаю. Она просто прелесть, я ведь уже сказала. Просто я совершенно безнадежна, разве вы этого еще не поняли? — Мэриголд снова зашмыгала носом. — Ладно, проехали. Давайте лучше завтракать, девочки. Эй, а где мой пирог? Праздничный пирог со свечками на завтрак! Классная идея, верно?
Мы молча переглянулись.
— Но мы не купили тебе пирог! — закричала Стар. — Ты же прекрасно это знаешь ! Мы у тебя спросили, и ты сказала, что праздничный пирог — это последняя вещь, которую ты хотела бы получить на день рождения! Неужели ты не помнишь?!
— Нет, — прошептала Мэриголд. Вид у нее был потерянный.
Но я-то помнила, как она твердила, чтобы мы ни в коем случае не покупали ей праздничный пирог, потому как она, дескать, начала толстеть, а от сахарной глазури у нее только разболятся зубы, и вообще при одной лишь мысли о праздничном пироге ей становится тошно.
— Я обожаю праздничный пирог, — пробормотала Мэриголд. — У меня ко дню рождения всегда был праздничный пирог! И вы знаете, как много это для меня значит, потому что у меня ко дню рождения всегда был праздничный пирог — еще с тех пор, как я была совсем маленькой! И настоящий день рождения — как полагается! И мне, кстати, совершенно непонятно, как это вы, девочки, предпочитаете отправиться в «Макдоналдс», или в «Лазер Квест», или в какое-то другое дурацкое место и устроить там вечеринку, вместо того чтобы отпраздновать мой день рождения дома, как все нормальные люди!
— Никакое это не дурацкое место! — проворчала я.
Стар то и дело пропадала на вечеринках, а еще ни разу даже в «Макдоналдсе» не была. Впрочем, и в «Лазер Квест» меня тоже пока что не приглашали. Оставалось только надеяться, что в старших классах у меня тоже будет много друзей. А пока у меня не было своей компании. Да я не очень и переживала — с большинством из моих одноклассников я бы не стала дружить, даже если бы мне отвалили за это кучу денег. Ну, разве что с Ташей.
— Ладно, ладно, — быстро перестроилась Стар. — Сейчас сбегаю и куплю тебе праздничный пирог. — По субботам «Маркс и Спенсер» открывается рано. Я скоро.
Она подхватила хозяйственную сумку и выскочила из дома, громко хлопнув дверью.
— Она опять на меня рассердилась! — захныкала Мэриголд.
— Ничего подобного. Просто пошла купить тебе твой пирог, — отрезала я.
— Рассердилась, рассердилась, рассердилась, — нахмурившись, твердила Мэриголд. — Вот и в миссии одна из сестер всегда мне так говорила: «Я очень сержусь на тебя, Мэриголд!» Она смотрела прямо мне в глаза и повторяла злобно: «Сержусь, сержусь, сержусь». Нет, все-таки она была очень странная. Она никогда нас не била, она знала, что не имеет права и пальцем нас тронуть, но было хорошо заметно, что порой у нее просто руки чешутся это сделать. И потому она все повторяла: «Сержусь, сержусь, сержусь».
— Мэриголд… — Я не знала, как ее успокоить. Сказать по правде, у меня просто мурашки по спине ползли всякий раз, когда она начинала так бормотать. Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы вернулась Стар.
— Это были просто слова. Злые слова!
Я неуверенно хихикнула — а вдруг Мэриголд просто шутит. Но она удивленно взглянула на меня.
