Дорога Костей (ЛП) - Винтерс Деми

Но стоило Джонасу закрыть глаза, и он видел её карие глаза. Она не просто смотрела на него. Она видела его. Её взгляд пронзал все возведённые им стены, добирался до самого нутра. И вместо того чтобы отвернуться, она смотрела на него с верой и с доверием.

Вчера, лёжа на своём спальном тюфяке, он чувствовал, как её призрачные прикосновения скользят по его коже, по голове, по плечам, по груди. Он вспоминал, как робко она двигалась сначала… и как свободно потом. Её энтузиазмом было легко заразиться. И не потребовалось много времени, чтобы Джонаса поглотили её прикосновения, звуки, которые она издавала и её запах… Эти воспоминания пробуждали в нем опасные, безрассудные мысли. Затащить её в свои меха и изучить все способы, которыми он мог бы свести её с ума. Убедить Взор Секиры сопроводить её в Копу. Привезти её на свою землю… чтобы она увидела её своими глазами.

Последняя мысль шокировала больше всего и вводила в ступор. Это было полным безумием. Женщина околдовала его разум, другого объяснения у него не было.

Соберись, приказал он себе. Она покинет отряд. А тебе нужно сосредоточиться на деле и на своих клятвах: отвоевать своё. Дом. Землю. Для себя и для Илиаса.

Семья. Честь. Долг. Джонас закрыл глаза и заставил себя представить: длинный дом. Илиас. Жена для брата. Детский смех, наполняющий дом… Дом, которого у них с братом никогда не было. Без насилия. Без страха. Шанс переписать историю своего рода.

— Опа! — донесся голос сзади.

Чьё-то плечо врезалось в его спину, по шее хлынула холодная жидкость, капля за каплей скатываясь по позвоночнику, будто насмехаясь.

Неуважение.

Неуважение.

Неуважение.

Никогда больше, подумал Джонас. Он резко поднялся с лавки и повернулся к источнику шума. Мужчина покачивался, расплёскивая эль из кубка при каждом шаге по медовому залу. Кровь Джонаса вскипела, в глазах потемнело, затягивая всё вокруг угольным мраком. Его охватила жажда возмездия.

Никогда больше.

Джонас метнулся вперёд, накрутив черную косу мужчины на руку, он рванул его голову назад. Тот резко обернулся, в глазах сначала мелькнуло удивление, а затем ярость. Хорошо, подумал Джонас, вырывая кубок у него из руки и медленно выливая содержимое ему на голову.

В медовом зале повисла мёртвая тишина. Все взгляды были прикованы к ним двоим. Джонас ждал удара. Он знал, что будет боль, жаждал её, знал, как она зажигает в венах огонь. Уже сейчас он чувствовал себя живым. Но этого было мало. Он жаждал большего.

Мужчина замахнулся и врезал кулаком Джонасу в челюсть, от чего она хрустнула и её резко отбросило в сторону. В глазах полыхнуло красным, по языку растёкся железный вкус крови. Джонас обернулся к воину.

Улыбнулся.

И обрушил свои костяшки в зубы мужчины.

Почувствовал как они разбились.

Он отдёрнул руку и ударил снова. Ещё раз. И ещё. Время размылось. Медовый зал исчез. Воин рухнул на пол, и Джонас запрыгнул сверху, продолжая бить. Он учил его. Показывал, что будет если не уважать Волка. Никогда больше, думал он. Они отняли у него дом. Землю. Уважение. Никогда больше ты не допустишь неуважения. Никогда больше не позволишь делать из себя дурака.

Чьи-то руки схватили его за подмышки и оттащили назад от окровавленного воина. Джонас рванулся вперёд. Он ещё не закончил. Еще нет.

— Хватит, Джонас, — прохрипел Илиас ему в ухо, толкая к скамье. — Ещё удар и ты его убьёшь.

Джонас моргнул и посмотрел вниз на лицо воина, оно было всё красное и опухшее. Мужчина стонал, его товарищи с опаской окружили его, бросая злобные взгляды в сторону Джонаса.

— Сядь, Волк, — пробурчал Гуннар, ставя перед ним кружку эля. — Выпей.

Джонас запрокинул кружку и выпил весь эль за несколько глотков. Он не хотел сидеть. В его крови пульсировала ярость. Ему нужна была женщина.

Мысль сформировалась мгновенно, как озарение. Силла что-то сломала в нём и теперь нужно это исправить. Джонасу нужно переспать с женщиной, и тогда всё встанет на свои места. С тех пор, как он был с Рыжей прошла почти неделя.

Взгляд сам собой начал оглядывать медовый зал и остановился на той самой черноволосой, что подходила ранее. Она опиралась на длинный стол, говорила с кем-то, кого Джонас не видел. Девушка обернулась, снова бросила ему кокетливую улыбку.

Он улыбнулся в ответ, не отводя взгляда.

А затем… Поманил её пальцем.

Г

ЛАВА 35

ЗАПАДНЕЕ ХРЕБТА СКАЛЛА

День снова выдался пасмурным, горный воздух был достаточно холодным, чтобы Рей натянул капюшон плаща. Тропа вилась сквозь редкие сосны и дикие травы, и его взгляд вновь и вновь цеплялся за участки обнажённой породы, прорезанные характерными синими жилами горных пород.

Она сидела перед ним в седле и слабо постанывала, прижимая руку к животу. Рей не понаслышке знал, насколько неприятно бывает раскачиваться в седле во время похмелья, что даже чувствовал к ней некое подобие сочувствия. Её настолько укачивала езда на Лошади, что уже не единожды им приходилось останавливаться, чтобы она могла опорожнить желудок в кусты.

Она ведь едва притронулась к бреннсе, думал он, вздыхая. Как можно было так опьянеть от трёх чаш? Ему это казалось даже веселым.

Но улыбка исчезла, как только он вспомнил, как её палец скользнул по его щеке. Не говоря уже о выражении лица — эти огромные, тёмные глаза, обрамлённые длинными ресницами. Губы, изогнутые в лёгкой улыбке. Тень ямочки на правой щеке. Она смотрела на него так, словно ей нравилось то, что она видела.

Она была пьяна, напомнил он себе.

Но была она пьяна или нет — она сдержала своё слово. Без неё он бы не попал в дом Краки, не выудил бы из старика нужную информацию.

Хотя в процессе она успела изрядно потрепать ему нервы, Рей признавал, что наблюдать за ее попытками напоить Краки, было по-своему забавно. То, как она ковырялась в прошлом самого Рея, играла на своей антипатии к нему, лишь бы расположить к себе хозяина дома… Да, девчонка была хитра, этого у неё не отнять. И не прошло много времени после того, как Силла без чувств рухнула на лавку, как Краки тоже уснул, уткнувшись головой в стол.

— Ну и слабаки, — фыркнул Рей, поддевая половицу.

А сегодня утром она забралась в седло Лошади без единой жалобы. Её упрямство заслуживало уважения.

Но Рей нахмурился. Она что-то скрывала. В тот вечер она выудила из Краки полезные сведения, но и сама выдала кое-что тревожное.

— Почему убили твоего отца, Силла?

— Из-за земельного спора.

— Ты лжёшь.

А потом она выпила. Значит, всё это время лгала и ему.

А Рей не терпел лжи в «Кровавой Секире». Доверие было жизненно необходимо, когда сражаешься плечом к плечу. И не только на поле боя. Ради собственной безопасности он должен был знать всё о тех, кто держит путь рядом с ним.

А она всё это время ему врала.

Ты избавишься от неё уже к концу дня, напомнил он себе. Но если она была с ним нечестна до сих пор, как можно доверить ей сведения об Истре, когда их пути разойдутся? Что удержит её от того, чтобы проболтаться?

Эта мысль жгла его внутренности, словно кислота.

Они были уже почти у хребта Скалла. А от него до Квера всего несколько часов пути. И тогда он от неё избавится. Больше никаких отвлекающих разговоров из повозки. Больше не придётся наблюдать, как коряво она учится владеть ножом у Геклы. Всё снова встанет на свои места.

Больше никаких отвлекающих факторов.

Они молча продолжали путь ещё несколько часов, и чем ближе было море, тем выше поднимались деревья, и тем плотнее смыкались кроны.

— Я хочу поговорить, Взор Секиры, — сказала она.

Последний час она пила воду из бурдюка, грызла хлеб и, похоже, начала приходить в себя. Рей едва не застонал. Тишина была слишком хороша, чтобы длиться вечно.

Они приближались к развилке на Дороге Костей. По спине Рея пробежали мурашки. Птицы умолкли, воздух стал странно неподвижным. Он бросил взгляд через плечо, рука скользнула к кинжалу.