Юлия Вакилова - Король моего сердца
Смех и подбадривающие шутки сопровождали приход молодого супруга, облаченного в широкий халат.
Громкие голоса гостей постепенно затихали, но пришедшая на их место тишина пугала сильнее. Молодых наконец-то оставили наедине, но вместо облегчения на сердце девушки навалилась еще большая тяжесть.
Разумом она осознавала, что рядом с ней находится ее супруг, мужчина, обладающий правом на ее тело. Но сердце… сердце отказывалось принимать совершенную подмену, оно стучало и горевало совсем по другому человеку.
Принцесса, стараясь не показывать страх, отошла от мужчины как можно дальше, несмотря на ярко пылающий камин девушку била дрожь.
— Эллери, — муж впервые позвал ее по имени, заставив нехотя поднять на него затравленный взгляд.
— Я знаю, у нас почти не было времени узнать друг друга… — он сделал шаг к ней, и тут же из глаз девушки брызнули слезы.
Мужчина на мгновение выглядел совершенно напуганным. И если бы не собственное смятение, Эллери в полной мере могла бы оценить эту непривычную картину.
Он пытался быть мягким с ней, девушка видела это. И всем сердцем желала бы оценить.
— Ты боишься меня? — мужчина допытывался, а она не знала, какими словами можно было все ему объяснить, и слезы бессилия и тоски лились и лились, не прекращаясь.
Взяв себя в руки, Оркес устало опустился на кровать. Девушка услышала, как под его тяжестью та жалобно прогнулась, и этот звук вновь наполнил сердце принцессы страхом.
— Пожалуйста, — зашептала она сквозь слезы. Мужчина поднял голову, прислушиваясь, и у нее мелькнула безумная надежда, что, возможно, он не откажет в просьбе, которую ей так сложно было сейчас озвучить. Сложно, но столь необходимо. Ради себя, ради него, ради будущего, которое еще может у них быть: — Не прикасайтесь ко мне. Только не здесь, не в этой комнате, в этом замке! Умоляю вас!
В комнате повисла потрясенная тишина. Губы мужчины сжались в тонкую полоску, но в его взгляде не было злости, как боялась принцесса.
— Это будет непросто, — медленно заговорил ее супруг, и сердце Эллери пропустило удар от обреченного ожидания продолжения. — Но я не хочу пугать тебя, Эллери. Я хочу стать тебе другом.
Ее глаза изумленно расширились, едва до разума дошел смысл услышанных слов.
Принц поднялся и подошел вплотную к девушке, осторожным движением ухватив за подбородок — она силой заставила себя не отшатнуться — и заставив взглянуть ему в лицо.
— Скажи мне, Эллери, мы ведь сможем стать друзьями? — девушка с отчаянием вглядывалась в его глаза, а он тихо продолжал: — Пусть наш союз будет построен не на любви, но дружбе, — его губы изогнула легкая улыбка, но она не могла скрыть тревогу во взгляде светлых глаз. — Возможно, когда-нибудь ты сможешь меня полюбить.
Девушка просто сдавленно кивнула в ответ, не в силах произнести сейчас что-либо, но слезы немой благодарности стекали по ее щекам влажными дорожками.
На мгновение ей подумалось, что, не будь в ее жизни встречи с Бродягой, этот мужчина имел бы все шансы завоевать ее сердце. Но только не теперь.
— Эта ночь для тебя последняя в родном замке, — отходя, заговорил другим тоном ее муж. — Завтра утром мы двинемся в путь, и уже через семь дней ты войдешь под своды своего нового дома.
Но оставалась еще одна проблема.
Мужчина усмехнулся, прочтя во взгляде принцессы озадаченный вопрос, когда он взял со стола кинжал, лежавший рядом с наполненной фруктами вазой, быстрым движением провел по своему запястью и приложил к белоснежным простыням.
— Это послужит доказательством проведенной по всем правилам брачной ночи. А я переночую в смежной комнате, благо, там тоже имеется кровать. Пусть и не столь широкая, как эта.
Эллери окончательно утерла мокрые щеки и попыталась слабо улыбнуться.
— Спасибо.
Ее тихая благодарность застала его врасплох. Замешкавшись, он поднял голову и испытующе произнес, глядя на нее в упор:
— Ты ведь понимаешь, что это — лишь отсрочка? Ты — моя жена согласно всем земным и небесным законам, и я не имею намерений дольше оттягивать исполнение супружеского долга.
Эллери сдавленно кивнула в ответ. Да, она все понимала. Сейчас и отныне он — муж и господин, имеющий полное право на ее тело.
Но не душу.
Глава четырнадцатая. Кровавое полнолуние
Как бы упорно ночь не билась за свои права, рассвет все-таки наступил.
Эллери в очередной раз за эту долгую, долгую ночь с тоской подняла налитые тяжестью веки и хмуро признала: дольше вымучивать из себя сон было бессмысленно. Слабый серый свет, робко пробивающийся в комнату, свидетельствовал, что новый день уже на подходе.
Вязкая утренняя хмарь как нельзя лучше описывала душевное состояние принцессы.
Зябко кутаясь в теплую накидку, девушка с тревогой прислушалась: не раздадутся ли из соседнего помещения шаги мужа? Не появится ли он на пороге как безжалостное доказательство, что вчерашнее событие не было сном?
Но вокруг царила лишь умиротворенная, сонная тишина.
Замок спал. Спали многочисленные гости, застигнутые дремотой в пиршественном зале, прямо на лавках или даже на полу. Крепко спали и те, кто нашел в себе силы доплестись до приготовленных кроватей и блаженно рухнуть на мягкость покрывал. Спали утомленные подготовкой слуги, спал и король.
Одна только несчастная Эллери была чуждой этому всеобщему царству сна и покоя.
Всю ночь она пыталась справиться с собой, примириться со свершившейся реальностью, вычеркнуть мечты о синеглазом короле. Но тот упорно не желал выходить у нее из головы, затмевая образ мужа.
Как можно было продолжать что-то чувствовать к этому мужчине после сделанного им выбора?
Девушка раз за разом пыталась образумить саму себя, но сердце безмолвствовало. Против воли в памяти всплывал прощальный взгляд синих глаз и плескавшееся в нем разочарование. И именно этот момент не позволял ей окончательно заклеймить бывшего возлюбленного предателем. Почему он выглядел так, словно испытывал неподдельную боль при виде нее, ставшей чужой женой?
Впрочем… На глаза по-прежнему наворачивались слезы бессилия от упоминания ненавистного слова «долг». Никогда раньше она всерьез не задумывалась, как сложилась бы ее судьба, родись она не принцессой, а, скажем, дочерью виконта, барона или даже простой крестьянкой. А теперь ей начало казаться, что любая из этих судеб была бы лучше, чем ее собственная.
Эллери хотелось, чтобы солнце никогда не всходило. Чтобы в мире всеобщего сна забылись, затерялись старые мечты и желания, застигнутые врасплох несправедливой реальностью.
