Кэтрин Смит - Будь моим этой ночью
Все еще нетвердо держась на ногах, она рассмеялась — довольным, гортанным смехом:
— Не могу поверить, что нам это удалось.
— Кто здесь?
Теперь уже настала очередь Шапеля рассмеяться, когда один из стражников дворца направился в сторону угла, где они прятались. Еще несколько мгновений, и он, без сомнения, их увидит.
Прю тут же выступила вперед, прижавшись поудобнее к Шапелю и снова крепко обхватив его руками.
Когда стражник достиг угла, они уже летели в сторону дома.
Глава 19
Она умирала.
Прю уже давно научилась смотреть в лицо неизбежности собственной смерти. Еще с тех пор как достигла возраста, в котором могла понять сущность смерти, она знала, что ей, как и любому другому человеку, рано или поздно придется уйти. Доктора просто объяснили ей, что это произойдет раньше, чем она предполагала. А растущая опухоль в нижней части живота доказывала, что это и впрямь должно было случиться очень скоро. Время, отведенное ей на земле, было на исходе, как и нынешний век. Прю сомневалась, что ей суждено увидеть зарю нового, двадцатого столетия. В действительности она не была уверена даже в том, что в этом году ей посчастливится украшать елку на Рождество.
Все эти мысли, приходившие ей на ум, казались на удивление будничными. Не было смысла отрицать правду, но даже правда не могла помешать Прю мечтать о лучшей доле — о чудодейственном средстве, которое позволит ей прожить нормальную жизнь рядом со своей семьей и Шапелем. Раз уж она собиралась быть честной с собой относительно своей смертной участи, стоило проявить такую же откровенность и во всем остальном.
Она хотела жить — в большей степени ради Шапеля, чем ради семьи. Но не поступала ли Прю дурно? Не было ли грехом представлять себе, как он придет к ней и даст ей кровь, как она однажды дала ему свою, и превратит ее в бессмертное создание, подобное себе?
Но что могло быть дурного в желании провести вечность рядом с человеком, которому она отдала свою девственность? С человеком, которого она любила.
Принять последнее ей оказалось, пожалуй, даже труднее, чем свою собственную печальную судьбу. Да, Прю любила человека, который будет существовать еще долго после того, как она покинет этот мир. Человека, рожденного за много веков до нее. И даже если бы она хотела иметь детей, он никогда не смог бы дать их ей. Умом Прю понимала все это, но ничто не имело для нее значения. Всякий раз, когда она думала о Шапеле, она думала не о вампире, но о человеке, которому доставляло такое удовольствие вызывать улыбку у нее на лице и который не обращался с ней как со стеклянной. Шапель заставлял ее чувствовать себя особенной — единственной женщиной в мире.
И она будет любить его всегда — кем бы он ни был.
Прошла уже неделя с тех пор, как они занимались любовью у Букингемского дворца, а Прю до сих пор улыбалась при мысли об этой ночи. Шапель будет помнить о ней еще очень долго, возможно даже, целую вечность. И у них останется немало таких воспоминаний о времени, проведенном вместе.
Шапель так старался удовлетворить любой каприз Прю. Он давал ей все, чего бы она ни пожелала, стоило лишь попросить. Иногда по ночам они летали — летали! — в другой конец страны, чтобы познакомиться с какой-нибудь частью английской культуры, о которой Прю не знала, а иногда предпочитали держаться поближе к усадьбе, катаясь на отцовском «даймлере». Прю уже неплохо выучилась водить машину, и даже сам Шапель так считал. Ему уже не приходилось напоминать ей о необходимости сбавить скорость или внимательнее следить за дорогой.
Родные Прю не уставали ее поражать, когда дело касалось Шапеля. Они обходились с ним, как с любым другим человеком. Ее сестры, которые к этому времени уже должны были разъехаться по своим домам, до сих пор находились в Роузкорте. Возможно, они не уезжали потому, что хотели находиться рядом с Прю, когда придет ее час умереть, а возможно, потому, что не хотели, чтобы она подумала, будто им не нравится, что их младшая сестра проводит так много времени с Шапелем. Так или иначе, Прю было приятно видеть их здесь. Она и сама хотела проводить как можно больше времени с родными, отдавая отцу и сестрам дневные часы. Ночи предназначались для Шапеля. Такой распорядок немного утомлял, однако Прю не собиралась его менять.
В тот день Прю стоило немалого труда даже подняться с постели. Ей ничего так не хотелось, как снова лечь, время от времени погружаясь в сон. В действительности для этого хватило бы одного глотка тоника, который она использовала вместо обезболивающего. Небольшой отдых пошел бы ей только на пользу. Но это означало бы пропустить целый день в обществе сестер — а также целую ночь в обществе Шапеля, — а она не могла позволить ни того ни другого. Еще будет достаточно времени, чтобы провести его в постели, когда рак окончательно возьмет над ней верх.
Пока же он не взял над ней верх.
Да, Прю скоро умрет. Ей так и не удалось найти Святой Грааль, которого, возможно, никогда и не существовало. Она и Маркус лишь пешки в руках Серебряной Ладони, и орден использовал их в своих целях. Пора перестать гоняться за чудесами. Даже чудо имело свою цену — достаточно взглянуть на Шапеля. Ему были дарованы сверхъестественные способности и вечная жизнь — и тем не менее он считал это проклятием, ибо был вынужден питаться людьми. Какая-то часть существа Прю находила это отталкивающим, но другая напоминала, каким блаженством было чувствовать его рот у своей шеи. Очевидно, ему так же понравилось брать у нее кровь, как ей — давать ее. Что тут было дурного? Прю легко могла представить себя пьющей кровь — до того приятным это показалось. Она даже представляла себя подобной Шапелю, наделенной всеми теми же способностями. Единственной отрицательной стороной было то, что ей придется видеть смерть родных.
И такая цена казалась Прю поистине ужасной.
Тем не менее внутренний голос подсказывал, что вечность рядом с Шапелем того стоила. Пока они вместе, Прю могла смело взглянуть в лицо чему угодно.
Разумеется, этого никогда не случится. Ее романтические настроения никогда не заходили так далеко. И все же это звучало приятно для слуха Прю. Она легко могла представить, как проведет следующие четыреста лет или даже больше, исследуя вечно меняющийся мир вместе с ним. Пусть даже временами она станет тосковать по солнечному свету или захочет убить Шапеля, но все же идея казалась такой заманчивой.
Но абсолютно невозможной. Поэтому Прю решительно отставила ее в сторону, позвонив горничной. Близилось время ленча, а Прю, как предполагалось, должна была завтракать в обществе своих сестер.
