Мишелль Сагара - Молчание
– Ты не сможешь.
– У меня может не получиться, но я могу хотя бы попробовать.
Эрнест уставился на нее. Он повернулся и посмотрел на Эрика. Ни один, ни второй ничего не сказали, но так или иначе, ей не нужно было их разрешение.
Она повернулась к Марии Копис, которая, закончив кормить – и пеленать – своего малыша, безутешно смотрела на Эндрю. На Эндрю, который сел у ее ног и смотрел снизу вверх.
Эллисон подошла, чтобы забрать малыша, который был теперь чистым и спал, а Мария наклонилась к Эндрю, чтобы посадить его себе на колени. Затем она оперлась подбородком в его макушку и посмотрела на Эмму.
– Он будет здесь, – сказала Эмма спокойно. – Он будет здесь пойман в ловушку, как многие мертвые сейчас.
– Мне нужно больше времени, – прошептала Мария.
– Мы сделаем все, – прошептала Эмма в ответ. Они обе надолго замолчали.
Но Мария заговорила, все еще обнимая своего сына.
– Я слышала, что ты сказала Эрику. Если ты сделаешь то, что собираешься попробовать, будет ли он...
– Он сможет уйти.
– Но куда?
– Куда-нибудь, где не будет боли, – ответила Эмма. – Я не видела этого места. Я не знаю. Но мой отец знает. У всех мертвых оно есть.
Они чувствуют это как дом – нет, больше, как идеал дома, место, где они нужны, место, которому они принадлежат и где они любимы.
Эндрю заговорил, сидя на руках своей матери и все еще глядя вверх.
– Я хочу туда. Я умер, мам.
Его мать закрыла глаза и кивнула.
– Мне жаль, Дрю. Мне очень жаль.
Но он поднял руку вверх и коснулся ее щеки, хотя он не отводил взгляд от чего-то, привлекшего его внимание.
– Я могу ждать тебя там, – сказал он ей далеким голосом.
– Ты будешь?
Он кивнул.
– Я буду ждать вечно. Я буду ждать и Стефана и Кэтрин.
Мария сглотнула и улыбнулась. Она плакала. Эмма сдержалась только силой воли.
– Да, Эмма. – Сказала Мария спокойно. – Мы готовы.
Эмма рассказала остальным, что она хочет сделать, но это имело смысл только для мертвых. Они уставились на нее на мгновенье с взглядом, выражающим что-то очень похожее на голод, но на самом деле это была глубокая и ужасная скука, появившаяся потому, что это было так бессмысленно.
– Пап?
– Его нет здесь, дорогая, – сказала ей Маргарет.
– Но...
– Если ты постигаешь свое предназначение, я думаю, что он почувствует, что должен оставить тебя. Напряжение слишком сильное.
– Но он сказал, что может найти его, независимо от того, где он находится.
– Он просто спустился по улице. – Более нежным голосом она добавила, – он еще не готов тебя покинуть, и он не доверяет себе, чтобы остаться. Ты не можешь знать, что мы видели и к чему мы стремимся. И потому, что ты не знаешь, ты не можешь себе представить, как тяжело это будет для него. Он не хочет – или не готов – оставить тебя.
– Это потому что я не хочу его отпускать?
Улыбка Маргарет была почти нежна. И печальна.
– Частично, дорогая. Мне жаль.
– Как я...
Но Маргарет покачала головой.
– Только частично. И, если не ты принимаешь решение, уважай его.
Тебе понадобится сила для этого, дорогая. И намного больше, чем у тебя было, когда ты столкнулась с Лонглендом.
Эрик втянул в себя воздух.
– Эмма, не делай этого.
– Почему нет?
– Потому что она говорит тебе не всю правду.
– Тогда ты скажи мне.
– Ты не сможешь – не смогла бы – выжить, приняв такую большую силу. А если даже и сможешь, она изменит тебя.
– Ты имеешь в виду, изменит больше, чем уметь видеть мертвых и тянуть как пиявка из них жизненную силу?
Он поморщился.
– В этом есть резон, – сказал ему Чейз. Вид у Чейза был очень-очень странным, и это не относилось к покрытой волдырями коже или клочкам рыжих волос.
– Дьявол, – выругался Эрик.
– Почему? Эрик, она попробует в любом случае. Ты знаешь ее достаточно долго. Ты можешь вмешаться, но она не скажет тебе спасибо за это.
– Она не сможет сделать этого.
– Тогда она потерпит поражение. Что в этом такого?
Тогда Эрик повернулся к Маргарет. То, что он увидел в ее лице, не прибавило ему ни сил, ни надежды.
– Я не защитил вас от старика, поэтому вы смогли совершить самоубийство.
– Нет. Но это не то, что я пытаюсь сделать.
– Тебе будут нужны мертвые, дорогая.
– У меня есть...
– Больше.
Эмма сдалась.
– Я не знаю, как связывать мертвых. Я даже не уверена, что хочу знать это.
– Нет, ты не делала этого. Но ты уже знаешь. Это разные вещи, – добавила Маргарет, – и то обойдется дорого, тебе, дитя. Ты заплатишь за это, а мы – мертвые – снова немного прикоснемся к жизни. Но сила, которая нужна тебе, чтобы сделать это, гораздо больше, чем мы можем тебе дать. Если мы отдадим тебе всю, до капли, этого будет недостаточно.
– Тебе нужны мертвые, – твердо добавила Маргарет.
Она повернулась к остальным.
– Вы поможете мне? – Спросила она их. – Вы поможете мне, даже если это будет означать, что у вас совершенно ничего не останется?
Все, как один, кивнули.
– Я думаю, что совсем-совсем немногие сказали бы нет, – сказала ей Маргарет.
Эмма кивнула.
– Тогда мне нужно найти способ вызвать мертвых. Я смогу собрать их, если найду. – Она посмотрела на Марию. И сглотнула.
– Нет.
Она нахмурилась. Она услышала голос и ощутила его так, будто он принадлежал мертвому, но ни один из них не произнес ни слова.
– У тебя есть все, что тебе нужно, Эмма Холл. Будь той, кем я не смогла быть. Будь той, кем она не смогла быть.
А затем она увидела силуэт старой, древней женщины, одетой в тряпки. Ее плоть казалось вторым слоем ткани на ее скелете. Это была женщина с кладбища. Эмма подняла руку, чтобы прикрыть рот, но максимум, что ей удалось, это сделать шаг назад.
Маргарет повернулась лицом к старухе, поклонилась и затихла отодвигаясь, чтобы дать пройти самому древнему из призраков.
– Вы не собираетесь целовать меня снова.
– Нет.
Эмма опустила руку. Эллисон посмотрела на нее сбоку и она покраснела.
– О ком ты говоришь? Кто не собирается, и что?
Старуха покачала головой.
– Если бы я была жива, я не смогла бы сделать то, что ты попытаешься сейчас. За всю долгую историю была только одна, кто мог.
– И она?
Старуха замолчала.
– Эмма...
Они обе, молодая и старая, живая и мертвая, повернулись и посмотрели на Эрика. Он тоже молчал.
– Там, где живут мертвые, темно. Им отказали в свете, которого они жаждут. Но у тебя есть другой свет. Используй его.
Эмма нахмурилась, а затем ее глаза расширились. Она посмотрела на руки, которыми держала в течение долгих секунд фонарь на кладбище. Пока она смотрела, его частицы появились как второй слой поверх ее кожи. Сперва она увидела буквы, затем провода и изгибы текстурной бумаги. Она чувствовала его леденящий холод, который обжигал ее будто огонь.
