Лина Люче - Землянка для дракона
— Это другое.
— Неужели? Посмотри на себя: ты телепат с огромным потенциалом — это веская причина сменить место жительства с Земли на Горру. Ты красивая молодая здоровая женщина. На твоём лице нет признаков неблагополучия. Что, если ты захотела полететь на другую планету не потому, что тебе было плохо дома, а просто потому, что захотелось риска и адреналина?
Сердце Ариадны часто забилось, и она изменилась в лице.
— Ты хочешь сказать, что… что…
Сияющая улыбка против воли появилась на её губах, и она так сжала руки Коэре, что та стала осторожно их высвобождать.
— Я всего лишь хочу сказать, что бывает всякое, — терпеливо заметила Коэре, потирая пальцы после излишне сильного захвата. — А сейчас, пока твои воспоминания закрыты, только тебе выбирать, что думать о своём прошлом. Я думала о себе дурно и жестоко ошиблась. И сейчас я вспоминаю об этом с грустной улыбкой, но на самом деле мне жаль. Я потеряла годы счастья, которое я вполне могла бы испытывать и на Октиании — если бы только немного верила в себя. Поверь мне, у тебя нет причин превращать свою жизнь в ад.
— Не могу представить тебя неуверенной, — помотала головой Ариадна. — Ты это серьёзно?
Коэре печально улыбнулась.
— Я хочу услышать твою историю, — выпалила она, отпуская руки драконицы, но не отпуская её взгляда.
Эльтесеин.
"Я тебя никогда не пойму". Облекая своё отчаяние в слова, Ариадна не понимала, даже предположить не могла, что глубоко заденет его мимолётной фразой. Но её отчаяние отозвалось длинным эхо в глубине его души, где таилось его собственное уныние. Одно из немногих убеждений, с которым, возможно, ему предстояло бороться всю жизнь — и так и не победить. Он старался не думать об этом, просто забыть и не трогать, но теперь это оказалось просто невозможно обойти.
Его никто никогда в жизни до конца не понимал. Он и сам себя порой не мог понять. С раннего детства зная, что ему предстоит в течение ста лет руководить планетой горианцев, Эльтесеин всегда старался стать к ним ближе. Он хотел сделать что-то, чего до него не могли сделать поколения драконов — породниться с ними по-настоящему. Преодолеть стену времени, тысячелетия развития цивилизации и проложить им краткую дорогу к качественно новому уровню жизни и телепатического развития.
Но для этого ему нужно было понять их, влезть под кожу, побывать в их шкуре. И он был очень неприятно поражён, когда впервые перевоплотился в человеческое тело, потому что обнаружил, что им на самом деле очень сложно управлять. Особенно в том, что касалось чувств. Разумеется, у него многое выходило лучше, чем у коренных горианцев, но ведь был гораздо больше в себе уверен.
До попадания на Горру Эльтесеин чётко знал, что делать: найти лучших на планете телепатов, вытянуть их на свой уровень, научить их учить других — и сто лет спустя наслаждаться невиданным результатом. А оказалось, что для того, чтобы "вытянуть" горианца на свой уровень, пришлось бы вначале его убить. Выше уровня развития дракона пятилетнего возраста ни один горианец просто не мог осилить: напряжение зашкаливало и это становилось буквально опасно для жизни.
Новоиспеченный Сезар, которым он был пятьдесят лет назад, впрочем, не сдался. Он принялся за поиск причины, не позволявшей горианцам совершить качественный эволюционный скачок. Масштабные исследования, крупные финансовые вливания, сделанные вопреки желанию старейшин на Центре, вскоре дали первые результаты. Оказалось, что ускоренное телепатическое развитие ослабило горианцев физически. Им нужна была новая кровь — не только для того, чтобы бороться с генетическими заболеваниями, распространение которых всё больше напоминало эпидемию, но и для нового развития.
Когда Эльтесеин это понял, он форсировал проект переселения с Земли и дал "зелёный свет" переговорщикам на Октиании, ускорив подписание договора о сотрудничестве лет на двадцать, а, может, даже больше. Вдобавок он профинансировал проект исследований на Шаггитерре и рассчитывал, что хотя бы к концу его правления на планете удастся взрастить первые очертания цивилизации.
Вот только его собственная жизнь превратилась в постоянную борьбу. На Центре с недоумением взирали на все его проекты — пока не мешали, но наблюдали пристально, и Эльтесеин чувствовал, что может оступиться в любую минуту — а тогда его начинания просто остановят. С другой стороны, на Горре тоже постепенно росло недовольство. Идея с переселением землян не нравилась примерно половине планеты.
Его спасала лишь привычка горианцев безоговорочно подчиняться Сезару и годами отлаженная система пре-сезариата: вертикальная, похожая на пирамиду, не подразумевающая возможности резких выступлений против Величайшего. И тем не менее политическая система на Горре давала простым жителям достаточно инструментов для выражения недовольства. Независимая пресса считала ежедневную обоснованную критику своим долгом, как и политические партии, которые имели своих представителей в Совете и, следовательно, серьезное влияние на ключевые решения Сезариата.
Противники сотрудничества со слаборазвитыми планетами только набирали силу, а Сезар уже чувствовал, что выдыхается. Он сыграл на грани фола на Шаггитерре, спасая жизни горианцев и своего любимого подопечного Тхорна эс-Зарка. Открытое неподчинение последнего уязвило Эльтесеина, хотя, размышляя об этом впоследствии, он понял, что требовал от него слишком многого.
Но и Тхорну не удалось так задеть его, как Ариадне. Если в самом начале их знакомства всё было довольно очевидно и ошибку было признать легко, хоть и крайне неприятно, то теперь всё выглядело более чем запутанным. С каждым днём вынужденного беспамятства Ариадна становилась всё слабее эмоционально и всё больше злилась на него. И это дальше отодвигало ту безопасную черту, за которой он мог бы открыть её память.
Этот замкнутый круг мог, в конце концов, привести к расторжению помолвки, с возрастающей тревогой понимал Эльтесеин. И если для него это чревато излечимой психотравмой, то для Ариадны может быть смертельно опасно. Новая серьёзная травма при отсутствующей памяти оставит её психическим инвалидом на всю жизнь.
Ему хотелось быть с ней гиперосторожным, а выходило всё наоборот. Последний разговор возвёл новую стену между ними, а ведь он просто не хотел ранить, изо всех сил избегая того, что могло бы шокировать. И снова ошибся: для неё была важнее откровенность. Или это тоже не помогло бы? Будь он по-настоящему откровенным, это могло бы отпугнуть её.
Размышляя об этом, Эльтесеин чувствовал, как сам путается всё больше. И как ему только удавалось раньше помогать другим людям в тяжёлой личной ситуации? В собственных чувствах разобраться оказалось намного сложнее. А раньше он был уверен, что его помолвка пройдёт как по маслу, когда придёт время — ведь он мнил себя знатоком в области чувств.
