Шепот глубин - Хамм Эмма

– Вот твой дом, – сказал ундина. – Забирайся.

– Я не знаю, как попасть внутрь, – ответила Мира. – В Бету нет простого захода снаружи.

Он толкнул ее вперед:

– Это уже твои проблемы, ахромо. Я принес тебя сюда. Теперь пробирайся внутрь.

Было ли это уловкой? Может, он просто хотел посмотреть, через какой ход она попадет внутрь? Она уже однажды использовала ремонтный лифт, и тогда тот едва довез ее до города. Наверное, девушка могла бы найти еще один, если бы ей повезло. Но она как-то не думала, что обнаружит новые неожиданные пути в свой старый дом.

Маска на ее лице вздрогнула. И все ее тело застыло в ужасе. Такого никогда не случалось. Ни разу. И тут воздух начал редеть, прямо как тогда в туннелях, когда Арджес обрубил их запас кислорода.

Она показала на маску на своем лице:

– Мой воздух. Мне кажется, прибор сломался.

Ундина отплыл чуть дальше, подняв руки перед собой, словно говоря: «Не мои проблемы».

– Прости, ничего не могу поделать. Я обещал отнести тебя домой. Ближе я подплыть не могу, вы меня атакуете.

– Но я не могу… – Она прижала руку к груди, пытаясь остановить нарастающую панику. – Я не могу дышать.

– Тебе не место в океане, ахромо. Вот прямое доказательство.

И он исчез. Развернулся, взмахнул хвостом и бросил ее тонуть в одиночестве.

Черт.

– Вашу ж мать, – высказалась она вслух, прежде чем кинуться к ближайшему окну.

Единственное, что она могла сделать, – это не помереть. Может, если повезет, люди затянут ее внутрь. Так что она плыла, плыла изо всех сил, гребя онемевшими руками и ногами, на которых едва не отваливались пальцы. Прилипнув к стеклу и вцепившись в него изо всех сил, она ударила по нему кулаком. И еще раз, и еще, вымещая на нем всю свою ярость, весь свой страх, всю скорбь по жизни, которая больше не могла быть прежней.

Только не без него.

Глава 36

Так, в песке, он провел несколько недель, глядя в морскую тьму и обещая себе отомстить им за то, что они с ним сделали. За то, что они сделали с ними.

Он не знал, что стало с Мирой. Слышал, как вернулся Макетес. Его встретили с почетом и ликованием, но сам Макетес ничего не сказал. Даже когда его начали расспрашивать о том, что именно он сделал. Многие хотели узнать все до мельчайших деталей. Как именно она кричала? Извивалась ли она в воде, умирая, не в силах втянуть в легкие кислород?

Было больно слышать от них такую жестокость. Да, он знал, что его народ считал, что люди – это монстры. Их учили с самого рождения, что ахромо – враги.

Но никто из них не говорил с ней. Они не знали, как смягчалось выражение ее лица при виде чего-то прекрасного, не видели слез, появлявшихся в ее глазах, когда он приносил ей рыбу. Не чувствовали храбрости в ее сердце, озарявшем его жизнь так ярко, что порой ему казалось, что оно действительно светилось в ее груди.

Он оставался на месте, связанный. Кормили его только тогда, когда Митера удосуживалась о нем вспомнить. Каждый раз, вспоминая о его существовании, она приносила ему маленькую рыбешку и спрашивала, готов ли он сдаться.

Каждый раз он пытался откусить ей пальцы за такие вопросы, и ее злило, что он до сих пор не сломался. Но это было невозможно. Этому не суждено случиться. Болезненные следы от веревок на его чешуе должны были сказать ей достаточно о его чувствах.

Арджес не собирался прекращать бороться за Миру. Никогда.

Его внимание привлек тихий звук у его головы. Последнее время он чаще всего лежал на спине, позволяя хвосту струиться вверх по воде. В таком положении он выглядел почти что дохлым, ну или изнуренным, но на самом деле ему просто было интересно, кто первый рискнет подплыть к нему близко. Все нервы в его теле натянулись до предела, но он заставил себя не шевелиться. Нельзя было показывать гостю, насколько он на самом деле живой.

– Арджес, – прошипел кто-то, – я же знаю, что ты не спишь.

– Макетес! – рыкнул он, не поднимая глаз. – Как сильно она билась, когда ты убил ее?

– Пожри песка. Знаешь прекрасно, что я ее не тронул. Потому меня и послал.

– Тогда что ты сделал?

– Отнес ее обратно к ней домой. – Макетес пошевелился, и Арджес заметил край хвостового плавника над своей головой, но тот быстро отдернулся назад. – Она сказала, что с той штукой, которая позволяет ей дышать, что-то случилось, но ближе я ее поднести не мог. Пришлось уплыть, пока меня не заметили. Нам не нужны два одноруких воина.

– Ты дал ей утонуть? – Арджес почувствовал, как все огни в его теле потухли. Один за другим они мигали и гасли вместе с остатками его надежды. Он не мог даже представить, как ей было страшно. Как она боролась за каждый вдох, потому что Мира всегда боролась. Всегда.

– Я не оставил ее умирать, – прошептал Макетес. – Я подождал, чтобы убедиться, что ее впустили в город. Подумал, может, она покажет тайный проход, но нет. Она просто постучала по стеклу какое-то время, и в конце концов они втащили ее внутрь одной из тех железных рук. Внутри ее привели в чувство, и я уплыл.

Так, значит, она жива. Огни зажглись снова, а вместе с ними и робкая надежда в его груди.

Если она была там, он мог приплыть за ней. Мог найти ее, потому что это он делал прекрасно. Он годами следил за ее народом. Всего-то надо провести пару минут у стекла, и тогда он безошибочно бы определил, в какой она комнате. Да, возможно, потребуется время, чтобы понять, как вытащить ее оттуда. Но теперь они оба знали, что ей даже не нужна была маска.

Ее приспособление точно пригодится другим, если среди ее людей найдется кто-то с таким же большим сердцем, что сможет увидеть в его народе таких же личностей, как они сами. Но он никогда больше не отпустит ее. Мира всегда будет с ним, и он сможет дышать за двоих.

Он глубоко вздохнул, словно это будущее уже настало, и почувствовал, как надулись воздушные мешки в его животе. Скоро он будет дышать для них обоих.

– Арджес? – прервал его мысли Макетес. – Тебе нельзя за ней плыть.

Вот теперь он повернул голову и наконец прожег брата взглядом.

– Что значит «нельзя»? Как только я вырвусь из этих веревок, то найду ее. И спасу.

– Почему ты вообще так зациклился на этом существе? Вы не виделись уже несколько недель. Несколько недель ты уже провел без ее яда. – Макетес лег на песок, сжимая белые крошки в перепонках и опуская хвост плотно к земле, словно не хотел, чтобы его здесь видели. – Он уже должен был перестать действовать.

Поискав глазами, Арджес наткнулся взглядом на чип у уха Макетеса.

– Ты говорил с ней.

Его брат долго не отвечал, но Арджес знал правду и так. Так что он ждал, прислушиваясь к дыханию брата, пока тот наконец не признался.

– Говорил, – сдался он. – Она именно такая свирепая, какой я всегда представлял твою пару. Набросилась на меня первая, чтобы прицепить эту штуковину мне за ухо. Боль была такая, что я был уверен, она меня навсегда покалечила. Но когда она заговорила, я понял, что она просто хотела поделиться знаниями.

– Не так уж у нее много знаний, – фыркнул Арджес.

– Это другой мир. Другой язык. Она говорила со мной так, словно я не был для нее каким-то животным. Она явно видит в нас личностей, и это… странно. – Макетес потряс головой, словно пытаясь разогнать туман. – Не могу перестать об этом думать.

– Возвращался к их городу послушать остальных?

– К тому, который они зовут Бетой, не возвращался.

Это не было отрицанием. Просто город был другой.

Грудь Арджеса наполнилась страхом.

– А куда тогда?

– Ко всем остальным, – ответил Макетес. – Они называют их Альфа, Бета и Гамма. Подводные города с бесчисленным количеством ахромо. Но они все такие разные. Очень разные города, очень разные люди.

Арджес заворочался в своих путах, пытаясь взглянуть на брата получше.

– В каком смысле?