Энчантра (ЛП) - Смит Кейли

— Да, ваши присоски. Вы ведь у вампиров это унаследовали, да?

— Да, — кивнул он с болезненной гримасой. — Хотя, пожалуй, стоило позволить тебе верить в то другое. Ковин бы с этого ухахатывался.

— Ты опасен для общества, — проворчала она.

— А ты ужасно мила, когда краснеешь, — подмигнул он.

— Перестань со мной флиртовать.

— Ах да, совсем забыл, у тебя же теперь глаза только на Роуингтона. Романтика и всё такое.

Теперь засмеялась она:

— В каком мире Роуин — романтик?

— В том, где он чуть не отгрыз мне голову, когда ты исчезла в том зеркале в лесу. И поклялся, что не уйдёт с места, пока не вернёт тебя, — сказал Севин. — Я, честно говоря, думал, ты пропала навсегда. Не говоря уж о том, как он переломал почти все кости в теле Седрика Ретблейда после того, как тот тебя загнал в угол на маскараде. Он утверждает, что мы вдвоём его прикончили, но на самом деле всё, что я сделал — свернул ему шею, чтобы прекратить его мучения.

— Очень драматично, — одобрила Женевьева, представив себе картину. А потом, спустя мгновение, спросила: — Севин?

— Да, милая?

— Можно я задам тебе вопрос?

— Это уже был вопрос, — заметил он.

— Клянусь, ты и твои братья — самые невыносимые люди во всей вселенной, — вздохнула она.

Уголки его губ приподнялись в слабой улыбке:

— Мы это заслужили.

Справедливо.

Женевьева прикусила губу:

— Ты думаешь, можно влюбиться в кого-то всего за несколько дней?

— Мы ведь вполне способны возненавидеть кого-то за секунду — с первого взгляда. Почему с любовью должно быть иначе? — ответил Севин. — Хотя боюсь, что не могу ответить тебе взаимностью, милая. Ты не в моём вкусе.

Она шумно выдохнула и закатила глаза:

— Ну раз уж мы об этом заговорили… а какой у тебя вкус?

— Садистки и те, кто недоступен, — пробормотал он.

— Почему ты вообще это говоришь? — спросила она, мягко. — Роуин… он будто пролез ко мне под кожу.

— Всё действительно сильнее ощущается в Энчантре, — сказал Севин. — Да, всё обострено, но оттого не менее реально. Охота — это жизнь или смерть, но чувства после неё не обязаны быть такими же крайними. Позволь себе влюбиться. Позволь себе разлюбить. Никогда не знаешь, когда потеряешь кого-то — и не успеешь больше ни на что. Поверь мне.

— А ты не боишься, что разобьёшь сердце так, что уже не соберёшь обратно? Если так легко влюбляться и разлюблять? — прошептала она.

— Если в жизни нет риска, то стоит ли она того вообще? — ответил он.

После этого она замолчала, обдумывая его слова.

— Роуин не навещал ни нас, ни мать уже много лет, — наконец сказал Севин. — Он одинок. Намного больше, чем сам готов признать, но я его знаю. И я вижу, что это ваше партнёрство что-то в нём снова изменило.

— Думаю, это касается нас обоих, — прошептала она.

Всё это время она окружала себя случайными друзьями и бессмысленными любовниками, лишь бы приглушить одиночество. Все они были как спичка — на мгновение тёплая, яркая, а потом гаснущая и выброшенная. Никто из них так и не узнал её настоящую. Все знали ровно то, что она позволяла — не больше. В последнее время даже с Офелией стало так же. Возможно, Роуин сможет узнать её такой, какая она есть. Возможно, они смогут победить в Охоте, снять с него это проклятие… и тогда решить, насколько глубоко готовы связать свои судьбы.

Почти через час Севин, наконец, задремал, а Роуин так и не появился.

В комнату внезапно явился Нокс.

— Пойдём, девочка, пора спуститься в хранилище, — произнёс дьявол с ноткой раздражения в голосе.

— Я не могу просто так его оставить, — возразила она.

— Всё нормально, — отозвался Севин, приоткрывая глаза. — Выбери что-нибудь весёлое.

Женевьева улыбнулась и мягко похлопала его по руке, затем поднялась и последовала за Ноксом в коридор. Он повёл её по каменному проходу, через зал, склонив голову, чтобы пройти под низкой аркой в углу.

Приблизившись к проёму, Женевьева увидела, что он ведёт к узкой винтовой лестнице. Подхватив подол платья, она начала подниматься следом за Ноксом. Наверху её встретила небольшая круглая комната, у дальней стены которой стояло роскошное зеркало в изящной раме. Витиеватый узор обвивал его по краям — извивающиеся лозы, змеи, ветки с плодами и цветами. Когда она сделала шаг вперёд, поверхность зеркала заструилась, словно вода.

— Прежде чем мы продолжим, — произнёс Нокс, — тебе нужно согласиться на одну… мелочь.

Женевьева оторвала взгляд от зеркала и встретилась с его глазами:

— Сколько раз мне нужно повторить, что я не заключу с тобой сделку?

— Прошу тебя, прелесть, это всего лишь формальность. Та, с которой соглашались все до тебя. Я позволяю тебе выбрать дар из моей коллекции — один предмет, бесплатно. Взамен прошу лишь, чтобы ты согласилась потерять все воспоминания о времени, проведённом внутри хранилища. Ты запомнишь только ту вещь, которую выберешь. Просто вопрос безопасности. Представь сама — здесь столько завистников и пронырливых созданий, которые могли бы захотеть присвоить моё имущество.

— Значит, я не вспомню, что происходило внутри, — уточнила она, — только сам предмет, который возьму. И всё?

— Именно.

Женевьева несколько раз прокрутила его слова в голове, крутя перстень на пальце. Кольцо жгло кожу — напоминание о том, с кем она имеет дело.

Если бы только у меня было это, когда я встретила Фарроу…

— Ладно. Я согласна. Покажи, что у тебя есть.

Нокс довольно оскалился и шагнул в зеркальную гладь.

Женевьева нырнула за ним в портал.

— Добро пожаловать в моё сокровищное хранилище, — торжественно произнёс Нокс, раскинув руки, указывая на сверкающее великолепие вокруг.

Куда бы Женевьева ни посмотрела, везде сияли чудеса. Драгоценности, цветные зелья, мебель из серебра и золота, магические артефакты, названий которых она даже не знала.

— Я могу выбрать что угодно? — спросила она.

— Один любой предмет, да, — подтвердил он.

Затаив дыхание, она последовала за Ноксом, который двигался по узкой тропке среди нагромождённых сокровищ. Она старалась разглядеть как можно больше предметов, надеясь, что один из них заговорит с ней. Кинжалы из костей, странные компасы, которые не показывали направление, магические кости для гаданий, куклы из волос, книги с замками и непонятными письменами…

— Чего желает твоё сердце? — поинтересовался Нокс. — Может быть, карманные часы, позволяющие вернуться на десять минут назад, ценой одного воспоминания за каждое использование?

Пока он говорил, предмет появился у него в руке. Затем он небрежно отбросил его и пошёл дальше вглубь зала. Женевьева поспешила за ним, но случайно задела носком туфли один из предметов, и тот с глухим звоном отлетел в сторону. Она посмотрела вниз — и застыла.

Перед ней оказался небольшой золотой медальон с чёрным камнем на лицевой стороне. Замок душ. Возможно, даже тот самый, который она видела на фотографии у Баррингтона.

Она присела, подняла цепочку, повертела кулон перед собой, задумавшись, какие души могут быть заключены внутри.

Офи и я могли бы носить одинаковые… — с грустью подумала она. Сколько раз ей хотелось иметь такой медальон?

Женевьева встала и осторожно положила кулон обратно — на вершину одной из куч.

— Миссис Сильвер, подойди, — позвал Нокс.

Она поспешила за ним.

— У меня есть кошельки, которые никогда не пустеют, зелья, дарующие нечеловеческую силу и красоту, стрелы, которые никогда не промахиваются, — предлагал он, и каждый артефакт вспыхивал в воздухе между ними. — Или зелье, которое может стереть из памяти одного человека — и тебя из его.

Женевьева резко вдохнула, уставившись на флакон с мерцающей алой жидкостью.

Нокс прищурился с довольной ухмылкой:

— Ах, есть кто-то, кого ты хотела бы забыть, милая?

Фарроу. Миллион раз — да.

— Но прежде чем ты примешь окончательное решение, — продолжил дьявол, — есть одна вещь, которая может заинтересовать вас с мужем больше, чем всё остальное…