Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
Я вновь пытаюсь оттолкнуться от мужчин ногами, изнуряя от пота, устав от крика, и внезапно происходит нечто странное. Мое тело резко отпускают. Я грохаюсь на асфальт; в ушах звенит от боли, а перед глазами выплясывают черные точки! Но я все равно упрямо приподнимаю мокрый от слез подбородок и неожиданно замечаю мужчину из бара. Того, что предупреждал меня и просил остаться. Он стоит спиной ко мне. Один из незнакомцев валяется в луже с окровавленным носом, остальные молчат, следя за моим спасителем.
— Думаю, вам пора уходить, — спокойным голосом протягивает мужчина со шрамом и расставляет в стороны руки, — день у вас сегодня неудачный.
Один из незнакомцев дергается вперед, но другой придерживает его за плечо. Я даже не успеваю понять, что они уходят. Ничего не понимаю. Вроде молчат, верно? Или же мне так показалось? Перед глазами вертятся грязные стены, а сердце громыхает, словно дикое. Мне страшно, мне очень страшно. Дрожащие руки больше не могут выдержать вес тела. В ту же секунду моя голова опускается, плечи подаются вперед, и я касаюсь лбом холодной земли, закрыв от стыда и страха глаза. Что я наделала? Во что я ввязалась?
— Ты как?
Мою спину внезапно застилает теплая ткань. Я поднимаю голову и понимаю, что на моих дрожащих плечах держится куртка незнакомца. Он рядом. Сидит на корточках и мне в глаза смотрит заботливым взглядом. На удивление глаза его не злорадствуют, как и губы не изгибаются в кривой ухмылке. Я ведь могла бы всего этого избежать, если бы сразу его послушала, но кто нас учит доверять незнакомцам? Нас учат во всем видеть угрозу, даже в тех редких случаях, когда нам пытаются помочь.
— Спасибо. — Шепчу я, опустив глаза на впившиеся в землю пальцы. Не знаю, что мне еще сказать, потому что слов мало, их всегда мало, когда стоит признаться в чем-то важном и серьезном. Я покачиваю головой и вновь говорю. — Спасибо.
— Прекрати. Сможешь встать?
— Конечно.
Я выпрямляюсь, случайно покачнувшись в сторону. Мне хочется выглядеть сильной, но выходит паршиво. Колени до сих пор дрожат, как и в голове творится бардак. Никак не удается смириться с тем, что со мной произошло. Что со мной могло произойти.
— Ну, и почему ты не воспользовалась своим даром? — Интересуется мужчина, достав сигареты из своей куртки, которая сейчас колышется на моих плечах. — Было бы проще.
— Я не успела.
— Не успела приказать?
— Откуда вы так много обо мне знаете? — Охрипшим голосом спрашиваю я.
Мужчина закуривает и небрежно пожимает широкими плечами.
— Свой дар ты уже успела на мне использовать, если помнишь.
— Но как вы вообще догадались о том, что … хм, у меня есть этот … дар?
— Боишься произносить слово «ведьма»? — Незнакомец кривит губы. — Заменяешь его сложными предложениями, значит, совсем недавно узнала про свои способности.
— Пару дней назад.
— Хм, ведьмы обычно молчат о таком.
— А я больше не хочу молчать. — Неуверенно приподнимаю подбородок. — Я думаю, я могу вам доверять.
— Неправильно думаешь. — Мужчина откидывает окурок и тушит его носком обуви. Я недоуменно хмурю брови, а он приближается ко мне, поправив копну волос. — Никому тут доверять нельзя, девочка. Даже тем, кто однажды спас тебе жизнь.
— Вы расскажете, как узнали о том, что я «ведьма»? — Специально делаю ударение на последнем слове, чтобы незнакомец не принял меня за трусиху. Но он, кажется, уже успел сложить обо мне весьма паршивое мнение, и потому отвечает коротко и просто:
— Почуял. — Мужчина лениво сходит с места, направившись к выходу из переулка, а я растерянно вскидываю брови и плетусь за ним следом.
— Что вы сделали? — Решительно догоняю незнакомца. — Почуяли?
— Да.
— У ведьм запах, что ли особенный?
— Можно и так сказать.
— И как же я пахну?
— С ерой.
— Серой? — Нервно усмехаюсь и поправляю скатившуюся с плеч куртку. Она безумно огромная, но я все равно придерживаю ее пальцами, потому что жутко замерзла.
— Тебе не пора домой? — Спрашивает мужчина, искоса взглянув на меня. — Гулять по Дилосу в одиночку небезопасно. К тому же, я уверен, родные ищут тебя.
— Нет.
— И почему же?
— Потому что я прогнала их, — хмурюсь и смотрю вперед, крепко сжав пальцы. Вновь ощущаю комок вины, подпрыгнувший к горлу, но не обращаю на него внимание.
— Сказала им уходить, а теперь жалеешь. Тебе стоит лучше контролировать…
— …свои способности.
— Нет, свои желания. — Мужчина потирает пальцами заросший подбородок, а я вдруг отмечаю, насколько он высокий. Просто великан с широченными плечами. По сравнению с ним, я худощавый карлик. — Где ты живешь?
— В Астерии.
— Далековато ты забралась. — Он тихо усмехается. — И что ты забыла в Дилосе?
Мне вдруг не хочется врать. Знаю, глупо все выкладывать незнакомому человеку, но я должна поговорить, должна высказаться. Этот мужчина только внешне излучает угрозу, но смотрит он на меня с пониманием, словно ему знакомы мои чувства, и он сам проходил через нечто подобное. Я набираю в грудь воздуха и отвечаю:
— Я записывалась на прием к Смерти. У него тут офис неподалеку.
— Верно, я однажды забегал к Карме.
— Серьезно? — Удивляюсь я, расширив глаза.
— Да. Я и с Мойрой Парки хотел поговорить, но у нее как всегда закрыто.
— Мойра Парки?
Мужчина глядит на меня смышлено и в очередной раз кривит губы. Наверно, сейчас он пытается понять, притворяюсь я или действительно ни черта не смыслю в этом мире. Я бы хотела защититься и запротестовать, мол, не надо смотреть на меня так, словно мне лет пять или шесть. Но что уж тут душой кривить? Я и, правда, ничего не понимаю.
— Мойра Парки — это Судьба. Удивительная женщина. — Незнакомец вновь достает из кармана куртки сигареты, притормозив меня ладонью, а затем выдыхает. — К ней на прием так просто не придешь. Все должно произойти случайно, по стечению обстоятельств.
— А я и не знала.
— Ты, видимо, многого еще не знаешь, девочка. — Мужчина закуривает и продолжает идти вдоль магазинчиков, а я семеню следом, стараясь не отстать. — И как прошел прием?
— Замечательно, — невзрачно язвлю я.
— Узнала все, что хотела?
— Да. Но лучше бы не узнавала.
— Ребята, что сидят в тех кабинетах, мертвые. Жизнь у них вечная, без боли и прочих неприятностей. Впрочем, какие неприятности могут быть у Смерти?
— Хотите сказать, что они нас не понимают?
— И никогда не поймут.
Я задумчиво хмурю брови, вспоминая о том, как моя мама обнимала Ноа Морта. Как решительно она сжимала в пальцах его руку, как безоговорочно доверила ему свою жизнь. Она обнимала Смерть. Но еще она обнимала человека, которого, возможно, любила.
