Испытания Сирены (СИ) - Мартинез Катерина

Я хотела возразить, я хотела обидеться на её слова, но последний вопрос поставил меня в тупик.

— Это… очень хороший вопрос.

Делора потёрла переносицу большим и указательным пальцами.

— Вот как мы поступим, — сказала она, пристально глядя на меня. — Ты будешь делать всё, что я скажу, и переживём сегодняшний день. Это понятно?

Я с трудом сглотнула, затем кивнула.

— Да.

— Ещё раз.

— Да. Я понимаю.

— Хорошо… А теперь давай начнём.

Глава 4

БЛЭКСТОУН

Мой корабль.

Я мог видеть её из маленького зарешеченного окошка в своей камере. Моя девочка выглядела безнадёжной, беспомощной, запертой в этом дурацком пузыре, как игрушечная фигурка. Только она была не фигуркой — она была королевой, плывущим туманом, Чародейкой, и я собирался спасти её и её команду.

Если бы только я мог добраться до этих чёртовых ключей.

Я сидел в маленькой камере и просунул руку между прутьев, пытаясь дотянуться до противоположной стены, где, к счастью, висела связка ключей. Это ключи от моей камеры и, вероятно, ключи от остальных камер на этом уровне. Я здесь один, но я знал, что моя команда недалеко.

Всё, что мне нужно было сделать — это достать ключи, освободиться самому, освободить команду и освободить корабль, и всё это так, чтобы Летние Фейри не поняли, что происходит. «Запросто, приятель. Я мог бы сделать это во сне». На самом деле, если бы у меня имелась длинная палка или кость, я бы уже выбрался из этой камеры и был на полпути к Анкорпойнту.

Мало чего я хотел сильнее, чем оставить этот потопленный город позади, и всё же — я вздохнул — я не мог дотянуться до чёртовых ключей.

Моя рука ослабла, пальцы разжались, плечи поникли. Мне казалось, что я провозился с этим несколько дней, но на самом деле прошли всего несколько часов — едва ли целая ночь. Меня ещё не пришли кормить, но я ожидал этого. В конце концов, это часть их плана, не так ли? Морить меня голодом, чтобы я стал немного более… сговорчивым.

Это не сработало, потому что я мог целыми днями обходиться без… бекон?

Тёплый, манящий запах защекотал мои ноздри и превратил спокойствие внутри в бурлящий хаос. Где-то там есть еда. На самом деле, еда близко. Так близко, что у меня потекли слюнки. Меня испугали шаги, и я резко выпрямился, убрал руку от прутьев и провёл пальцами по волосам.

По небольшой лестнице, ведущей из тюрьмы, спустился охранник. На нём был один из тех нелепых боевых килтов, пара сандалий и повязки на ногах. Сбоку у него под юбкой висел меч — длинный и тонкий. Рапира. Рубить ею было не так уж и удобно, но такое острие пронзит большинство людей.

В руках он держал тарелку, наполненную едой, которая была такой тёплой, что я всё ещё видел поднимающийся от неё пар. Я покосился на тарелку и жадно улыбнулся, когда увидел аппетитные полоски хрустящего мяса, выложенные поверх неё.

Охранник посмотрел на еду, затем перевёл взгляд на меня.

— Так-так, — сказал он, — смотрите, кто проснулся.

— Доброе утро, — ответил я, изобразив свою лучшую улыбку. — Какая у вас тут погода в эти дни? Мокрая, я полагаю?

— На самом деле, у нас небольшой период засухи.

— Иронично, не правда ли? Учитывая, что мы находимся на глубине нескольких лиг под поверхностью воды.

— Что ты хочешь этим сказать?

— О, я ничего такого не имел в виду, приятель. Только то, что учитывая искусственный характер вашего климата, можно было бы подумать, что он всегда поддерживается в оптимальном состоянии, что исключает даже малейший дискомфорт.

Глаза охранника сузились.

— Король любит, чтобы погода была естественной.

— Ваш король славный мужчина, — сказал я, подходя к охраннику с тарелкой еды в руках. — Умный. Очень мудрый. Никто не мог бы превзойти его, это точно.

Его и без того узкие глаза сделались ещё резче.

— Вот почему он король.

— Действительно, — я помолчал, подбирая слова, — быть мудрым — значит быть могущественным, ты согласен?

Я заметил, как охранник взглянул на маленький стол возле камер; это его пост, и он приготовился сесть.

— Соглашусь, — сказал он.

— Скажи, пожалуйста, — продолжил я, — не сочтёшь ли ты разумным накормить голодного заключённого, чтобы сделать его более восприимчивым к любым возможным допросам, которые могут возникнуть?

— Я ничего не знаю ни о каких допросах.

— Тогда гипотетически.

— Я полагаю… — он сделал паузу. — Счастливый заключённый был бы более откровенным.

— Возможно, если несколько кусочков мяса упадут с твоей тарелки и каким-то образом окажутся в моей камере…

— Я не собираюсь тебя кормить. Это моя еда.

— Конечно, да. Однако, если позволишь, я хотел бы уточнить. Без сомнения, скоро меня будет допрашивать один из твоих замечательных коллег. Если бы ты нашёл в себе силы предложить мне кусочек-другой из того, что у тебя на тарелке, я бы обязательно рассказал о твоей щедрости, доброте и, конечно же, мудрости. Я мог бы обеспечить тебе повышение по службе, на которое ты рассчитываешь.

— Откуда ты знаешь, что я хотел бы повышения?

— Я вижу это по твоим глазам, приятель. Ты жаждешь большего. Твоя жизнь не предназначена для того, чтобы провести её здесь, среди нас. Ты хочешь быть там, сражаться, завоёвывать почести. Всё начинается здесь, с содержимого этой тарелки и дыры в моём желудке.

Шестерёнки в мозгу охранника заработали. Я мог видеть их, слышать, чуять, и от них пахло беконом. После недолгого размышления охранник оглядел коридор вдоль и поперёк, а затем подошёл к моей камере. Я придвинулся ближе к решётке, разминая пальцы, разглядывая полоски мяса на его тарелке, уже выбирая глазами одну из них.

У меня потекли слюнки, большой и указательный пальцы уже сжимали воздух в предвкушении, но как только я потянулся к тарелке, на лестнице, откуда только что появился охранник, послышались ещё чьи-то торопливые шаги. Охранник отдёрнул тарелку. Я рванулся к ней, пытаясь схватить, но моя рука не дотянулась.

Когда охранник увидел, кто спускается по лестнице, он тут же опустился на одно колено, машинально поставив тарелку на пол… в опасной близости от двери в мою камеру. Я облизал губы, опустился на колени и осторожно потянулся за тарелкой с дымящимся беконом. Как только я добрался до него, я оторвал кусочек и уставился на него с жадностью и ликованием.

Я уже собирался положить его в рот, когда краем глаза заметил силуэт, который пристально смотрел на меня.

— Положи это на место, — сказала принцесса, — или я отрежу тебе язык и скормлю его нашим боевым черепахам.

Мои губы приоткрылись, бекон почти оказался у меня во рту, так близко, что я чувствовал его тепло на языке. На мгновение я задумался об этом. Я действительно думал. Но потом передумал. Мой язык нужен мне для… ну, для многих вещей.

Я положил бекон на тарелку, встал и попятился от дверей камеры.

— Я не знал, что боевые черепахи плотоядны, — сказал я, одаривая принцессу Летних Фейри своей самой очаровательной улыбкой.

— Ещё как, — сказала принцесса Аэрин, — И если я поймаю тебя за кормлением ещё одного заключённого, я брошу тебя к их детёнышам, понятно?

Охранник опустил голову.

— Да, принцесса. Я не кормил его.

— Я притворюсь, что единственными словами, которые слетели с твоих губ, были «да» и «принцесса». Оставь нас.

Засуетившись и заторопившись, охранник выбежал из комнаты и поднялся по лестнице, бросив тарелку рядом с моей камерой. Прямо с едой. Какая пустая трата пищи.

Принцесса приблизилась к камере. Это была высокая, статная женщина — мускулистая, атлетически сложенная и гордая. Обычно она заплетала свои золотисто-каштановые волосы в длинную косу, перекинутую через плечо. Её лёгкие доспехи были сделаны из золота и инкрустированы драгоценными камнями, подчёркивающими бирюзовые отметины, которые тянулись вверх и вдоль её рук.

Она была свирепой и грозной, известной воительницей. В моих интересах было бы говорить с ней с уважением… но вряд ли такое случится.