Я обязательно вернусь (СИ) - Ольвич Нора

В пути мы были уже четвёртые сутки, этот день ни чем не отличались от предыдущих, проведённых так же в пути. К вечеру, в мерное покачивание и привычные звуки вокруг, вдруг вмешались новые: приглушенный конный топот. Он доносился из далека и следовал за нами. Возможно ставя целью догнать именно нас.

Через некоторое время аббат выглянул в окно экипажа, и сказал, что вдали видно пыльное облако, и вероятно за нами скачет большой конный отряд. Не отводила взор от говорящего, ведь в замкнутом пространстве я могла смотреть только на человека, что сидел напротив. Тревога, недоумение, надежда, эти чувства на лице аббата сменялись одни за другими и очень о многом говорили мне.

" — а ведь он просто ни в чем не уверен! И это явно плохой признак".

Аббат пытался сам себя успокоить, но тревога взяла своё. Участилось дыхание, капелька пота стекла по виску.

— Падре, куда мне спрятаться?

— Что делать? — спросила, волнуясь, но, всё же направляя его мысли в нужное мне русло, при этом я вновь поймала его мечущийся напряженный взгляд.

Мысленно я хотела ему передать весь тот спектр эмоций, который ощущала сама.

— Оставьте спокойствие, послушайте, ведь есть же какой-то план на случай внезапного нападения на нас? Я же девушка! Подумайте только, что они могут сотворить со мной.

И тут мужчина подобрался, и этим он удивил вероятно сам себя, исчезла паника, такое чувство, что человек всё для себя уже понял. Он точно решил, по какому пути ему надлежит идти. Взгляд его стал холодным и жёстким. Мой спутник пересел со своего сидения на моё, нажал что-то сбоку от своего и откинул доску, на которой сидел до этого. Под сидением, внутри оказался пустой ящик. Маленький, он мог вместить только ребёнка.

— Каталина, незамедлительно полезайте вовнутрь — твёрдо сказал аббат. — Сидите тихо, что бы ни произошло, от вашего самообладания, девочка, зависит сейчас очень многое.

Так же внутри он показал мне мешок наполовину чем-то заполненный, разъяснил как сдвинуть доску, лежащую на полу, тем самым открыв возможность выпасть из ящика на землю под каретой. Глаза аббата всматривались в мои. Как будто искали в них что-то очень важное для себя.

И я решилась:

— Не бойтесь смерти падре, это всего лишь переход. Но и смерть, она бывает разная — мои слова, произнесенные тихим шёпотом заставили его вздрогнуть, не отрывая от меня взгляда, он осенил себя крестным знамением.

— Верьте моим словам, поверьте в себя и самое главное в силу Вселенной.

— Ради таких знаний я выживу и попытаюсь всё изменить, я обязательно вернусь — сказал мой спутник — В мешке еда, мужская одежда и деньги их должно надолго хватить.

— Повторяю, главное верьте,- смотря во встревоженные глаза мужчины, я залезала в ящик,

— Там, во тьме помните, и верьте, и проситесь обратно у Создателя. По вере и будет Вам.

Я обняла его, крепко прижавшись. А затем скользнула на дно.

Аббат Антонио закрыл ящик, и уселся на него, взяв в руки библию. Буквально каких то двадцать минут ожидания под тихую молитву, что читал мужской голос, и стало слышно, как к нам приблизились догоняющие. Далее были громкие голоса, спор, всё смешалось. Я не знала количества преследующих нас мужчин, но понимала, что силы, столкнувшиеся на закате дня оказались слишком не равные.

Аббат, открыв дверь экипажа, не спеша вышел и спросил тоном уверенного в себе человека о причине задержки. А так же пояснил всадникам, что ему незамедлительно нужно ехать к умирающему другу. Затем я поняла, что карету осматривают, съежившись от страха, закрыв глаза, я боялась разоблачения, боялась всего.

Боялась дышать, боялась, что преследователи услышат стук моего сердца. Мысли рисовали одну страшную картину за другой. Единственное за что просила Всевышнего, что бы не было насилия, что бы смерть была быстрой и мгновенной.

Я поняла — это испытание дано мне для того, чтобы, наконец-то кто-то понял, легко говорить

«я бы изменила свою жизнь», — но вот они обстоятельства и что ты поделаешь, что изменишь?

" — Господи помоги. Вселенная услышь меня! Мадонна, заступница"!

Наш кучер, потеряв терпение, просто стал внезапно стрелять в чужаков, мне в моём убежище слышались выстрелы и скрежет металла, крики и стоны боли. Это было настоящее сражение. Потом всё затихло, не верила сама себе. Не дышала. Или делала это, но через раз. Все ждала и ждала, не помню, сколько по времени. Чего ждала? Может того, что аббат откроет ящик и спокойным, уверенным голосом предложит мне выйти из моего укрытия, но тщетно. Как сдвинуть верхнею крышку я не знала, возможно, она открывалась только в салоне дормеза. Посмотрев в щёлку на улицу, я увидела, что смеркается, подумала, что пора вылезти и потихоньку спрятаться где-то поблизости.

Отодвинуть под собой доску, я пыталась, но это была та еще проблема. Откатываясь и приподымаясь на локтях, тихонько сдвигала её, пытаясь вылезти наружу. Когда мне это удалось сделать, на землю опустилась ночная темнота. Я вытащила мешок, лежащий рядом со мной, задвинула доску обратно и ползком, под каретой стала продвигаться к траве, которая росла по обочине дороги.

Закатившись в придорожную канаву, лежала, смотрела в звёздное небо и слушала ночные звуки вокруг. Я боялась услышать стон раненного, кого-то из мужчин, лежащих сейчас на дороге. Смогла бы бросить беспомощного человека на дороге и сбежать. Не знаю, наверное, смогла бы. А если бы это был аббат? А что мне делать с раненным человеком на руках? Я собиралась воспользоваться шансом и скрыться. Я не хотела жертвовать своей жизнью.

Смогла бы я спасти кого либо, спасая при этом себя? Лошади, которые были под всадниками, разбежались, запряжённые же в карету сдвинулись в сторону травы и мирно стояли, пережёвывая пищу. Вокруг экипажа лежали убитые или раненные, истекая кровью, и всё это освещал холодный лунный свет. Звуки природы, тихий шелест листвы и лёгкий ветерок. Насекомые, и их стрёкот… У меня просто стыла в жилах кровь. Такой контраст.

Бежать! Пришло дикое желание, раствориться в ночи, убегая от всего мира. Только об этом и могла думать. Куда? Хоть куда лишь бы не видеть всего этого.

Когда мы были в пути, аббат рассказывал, что перед горами будет небольшой посёлок, людей там живёт не много, в основном семьи пастухов. Будет возможность передохнуть перед восхождением в горы. Я понимала, в посёлок мне нельзя. Моё появление однозначно свяжут с произошедшим. Думаю, приедут люди и будут расспрашивать про девушку монашку. От них потом не скроешься, слишком не равные у нас силы.

Так же вспомнила, что на груди у аббата были спрятаны документы. Прямоугольный пакет выпирал через ткань, хотя аббат практически всегда сидел в накидке, тем не менее, когда он думал, что я сплю, он не так осторожничал. Что в тех документах? Решение было внезапным. Диким и безрассудным одновременно, но добыть документы нужно было любим способом.

Опять же ползком вернулась обратно под карету. Мокрая одежда и ноги, были неприятным результатом долгого пребывания в канаве с водой. Всматриваясь в лежащих людей, нашла знакомую сутану аббата. Продвигаться к нему по дороге с тёмными пятнами крови и следами побоища было очень страшно.

Но всё же ползком, разгребая руками пыль, я добралась до его тела, обогнув место сражения. Расстегнув одежду аббата, убедилась, что была права. Вытащила документы и спрятала их в сумку, что висела на плече. Всё происходило как будто не со мной. Вспоминая эти моменты позже, я поражалась, как смогла затем застегнуть одежду мужчины обратно, вытащить из ножен у него на поясе не большой кинжал, и всё сложить в сумку. Ужасаясь, натолкнулась взглядом на глубокую рану в области живота мужчины.

Я не могла про себя проговорить избитую фразу:

«- покойся с Богом».

Я могла сказать только одно:

«- верьте ваше святейшество, до встречи, я непременно обрадуюсь увидя вас вновь».

Собираясь уже бежать в кусты, увидела блеск на пальце одного из убитых мужчин. Перстень. Непростое украшение с большим камнем, который переливался в лунном свете. Однозначно какой-то очень значимый знак отличия, как показалось мне в моём диком, в тот момент, сознании.