Песнь ночи (СИ) - Савен Весна

Лили знала, что спорить с маменькой бесполезно. Что подобный разговор может закончиться скандалом и недельным молчанием. Но ничего не могла с собой поделать. Миссис Лямье была женщиной посредственного ума, обладала неуверенным характером и питала большую страсть к сплетням. Никогда не пропускала светские мероприятия и стремилась к роскоши, которая ей была недоступна.

— Тогда выбираю путь затворницы, — не отступала дочь. — С вашего позволения, я переоденусь во что-то блеклое, — твердо закончила и демонстративно уставилась в стену.

— Ох, ну что за упрямая девчонка. За что мне такое наказание, — сетовала мать. — У тебя пять минут.

С этими словами хозяйка дома покинула комнату, и спустилась в столовую.

В шкафу Лили нашла единственное выглаженное платье. Наряд одиноко висел на громоздкой, с сильно закругленными плечиками вешалке. Наскоро приведя себя в порядок, дочь, как и было велено, спустилась.

Из столовой доносились голоса и звон посуды, пропитавший первый этаж пряный аромат вызывал в животе невольное урчание.

Восточные сладости и мясные блюда заполонили своим разнообразием массивный стол из красного дерева. Экзотические фрукты внесли краски.

— Доброе утро, дорогая, — тепло поприветствовал отец, поднеся пиалу с горячим чаем ко рту. — Садись скорее, пока Александр все не съел.

Радостно улыбнувшись, сестра устроилась напротив брата. Юноша намазывал на лепешку масло, следил за ползающей на скатерти мухой.

Лили наслаждалась медово-ореховой выпечкой, инжиром и чаем с травами.

— Интересно, здесь бывают дожди? — поинтересовался сын.

— Редко, — коротко ответил отец, не отрываясь от газеты.

Лили глядела на морскую гладь сквозь открытое окно и подумывала пройтись по берегу. Собрать ракушки для ожерелья, посидеть в песке на отмели.

— Дитя, неужели ты в этом пойдешь в город?

— В город? — удивилась дочь. — К вам на работу?

— Нет-нет. Больница под запретом.

— Наш дорогой мистер Лямье хочет сказать, что мы прогуляемся по городу и заглянем на базар, — вмешалась маменька. — С условием, что перестанешь упрямиться и переоденешься во что-то подобающее, моя дорогая.

— Базар? — оторопел муж. — В первый же день?

— А почему бы и нет. — В зеленых глазах хозяйки дома мелькнул озорной блеск. На пухлых щеках заиграл румянец.

— В таком случае, ни в коем случае не отходите от Бейбута и не покупайте еду у местных торгашей, — предостерег отец.

Родным ничего не оставалась, как согласиться.

Любопытство и тяга к новым знаниям перевесили чашу весов, заставив Лили последовать просьбе матери. К удивлению, среди нарядов она обнаружила свободную рубашку и синюю юбку в пол. Отодвинув гордость и упрямство на задний план, девушка покрыла голову шелковым платком и вышла из дома.

С замиранием сердца осматривая мечети, медресе и дворцы, гости получали эстетическое удовольствие от невероятной красоты древнего города. Еще никогда они не видели столь необычной и словно воздушной архитектуры. Казалось, словно стали героями восточной сказки. В архитектурных символах из камня преобладали синие и песочные оттенки. Восточная площадь славилась своей красотой и богатой историей, которая вот уже на протяжении многих веков была тесно связана с культурой и традициями народа Карсы.

В безоблачном небе сияло солнце. Над головами щебетали и свистели птицы; вблизи фонтанов цвели сады. По залитой солнцем улице проходил караван верблюдов.

— Пора возвращаться, — прячась в тени, обратился к семье лакей.

— Уже? — возмутился Александр. — А как же Восточный базар?

— Виноват, — замешкался Бейбут, — здесь недалеко.

Смахнув пот со лба, смуглый мужчина указал в сторону узкой улочки.

— Ох, наконец пополню коллекцию трав, — в предвкушении потирая ладони, промолвил Александр.

— Ты не исправим, — усмехнулась сестра.

Следуя вдоль глиняного забора, путники приближались к крытому базару. Впереди гудела и волновалась толпа. Запряженные скрипучей повозкой облезлые ишаки мерно стучали копытами по каменистой дороге. Хмуро подергивали ушами и издавали страждущие вопли.

— Бейбут, дождись нас здесь, — останавливаясь около чайханы, заключила миссис Лямье.

Лакей оторопел:

— Вы уверены? Хозяин приказал…

— Мама, — обратился сын, перебив Бейбута, — не стоит пренебрегать предостережением отца. Что если мы заблудимся?

Миссис Лямье высокомерно усмехнулась и ответила:

— Я бывала в местах более многолюдных, дорогой. Ему незачем ходить за нами, словно пес.

От проявленного высокомерия мамы, Лили стало стыдно.

Неохотно повиновавшись, Бейбут скрылся за дверьми дымной чайханы.

Семья стояла на входе в шумящий, наводненный людьми и изделиям, Восточный базар.

— Только никуда от меня не отходите, — строго заключила мама, и взяла сына под локоть.

Прилавки ломились от изобилия товаров. Люди говорили на разных наречиях, спорили, кричали и поднимали пыль под ногами. Торговцы хватали прохожих за руки, громогласно расхваливали свои изделия и бранили искусство соседей. Узорные и цветистые шелковые ковры, сменялись оружейным и чеканным рядом. Следом тянулся наполненный благоуханием и сладостью ряд с пряностями и фруктами.

Здесь семья решила ненадолго задержаться.

— Вот это да! — заключила переполняемая восторгом Лили. — Сколько всего необычного.

Она тут же принялась заинтересованно осматривать содержимое прилавков и подходить к каждому зазывающему торгашу. Вступать с ними в диалог и даже торговаться. Позабыв предостережение отца, дочь наполнила корзинку финиками и инжиром, и проследовала к куполу ювелиров. Сверкающие прилавки заполоняли украшения из драгоценных самоцветов, серебра и золота.

«Нужно уговорить папеньку и вернуться сюда вместе», — думала Лили, завороженно рассматривая красоту изделий.

Стоя под куполом ювелиров, жнец смерти вел приятную беседу с одним из торгашей. Тепло приветствовал случайных знакомых и справлялся о здоровье их родных.

— Давно не видел вас в таком прекрасном настроении, — заметил собеседник. — Еще неделю назад вы казались угрюмым.

— У всех бывают светлые и темные дни, — отвечал жнец, улыбаясь. — Еще вчера утром я… — здесь он осекся и замер.

В метре от него прошла она: угасшая пять столетий назад возлюбленная. Обладая естественной бледностью, болезненной хрупкостью и нежным взглядом, Лили походила на фарфоровую куклу. Высокий, прямой лоб. Узкий подбородок и ровный нос. Большие серые глаза с густыми темными ресницами и вьющиеся белокурые локоны. Живая и естественная.

— Лили, постой, — обратился рыжеволосый юноша, следуя за девушкой. — Наша маменька не привыкла ходить так быстро, — с иронией добавил он, идя рядом с невысокой женщиной пухлой комплекции.

«Маменька? — непонимающе удивился Таллэк. — Кто он?»

В ответ девушка подмигнула юноше и задержалась у прилавка с самоцветами.

— Я пойду, — нервно произнес жнец и простился с собеседником.

Таллэку было необходимо привести в порядок мысли, постараться сдержать запретные чувства и не нарушить закон. Но эти голоса смертных, подобно шквалу, обрушивались на него. Неважно, звучали они рядом или издалека — расстояние не имело значения. Тысячу лет назад он мог с легкостью прогуливаться по улицам и наслаждаться шумом города. Слушать людские молитвы и непринужденные разговоры. Но присягнув на верность Смерти, слух обострился в сотни раз, и единственным спасением был ее голос.

— Ах! До чего же прекрасная вещица, — изумлялась Лили, крутя в руках изящный браслет с россыпью синих камней. — Мама, Александр, только посмотрите. Какая красота.

В купол ювелиров набежала толпа, народ принялся толкаться.

«Интересно, сколько это стоит», — задумалась девушка и вновь позвала родных. Но ни брата, ни маменьки рядом не оказалось.

— О нет, — запаниковала она и возвратила вещицу на место, — только этого не хватало.

Тут же нырнув в толпу, Лили принялась искать родных.