Тереза Медейрос - Темное очарование
— Составь мне компанию.
Порция, прислонившись к краю кровати, придирчиво разглядывала в свете луны один из своих шелковых чулок.
— Мог бы и сразу сказать, что это была твоя гравюра. Помнишь, та, которую я случайно нашла в книге? А я-то грешила на Эйдриана! — сварливо бросила она.
Джулиан, убрав с ее лица прядь волос, наклонился, чтобы прижаться губами к ее затылку, и по спине Порции пробежала восхитительная дрожь.
— Для чего? Разве не забавнее было показать тебе, как такое бывает в жизни? — смешливо проговорил он. — Я купил их у одного хлыща, когда впервые приехал в Оксфорд. Потом целый день рассматривал их, все пытался сообразить, что будет потом — пока не услышал шаги Эйдриана, поднимающегося по лестнице. Ну и перепугался, конечно, сунул их в первую же книгу, которая попалась мне под руку, а после, естественно, напрочь об этом забыл. И вспомнил, только когда ты столь любезно напомнила мне об их существовании.
— Ну, ты мог забыть, куда их засунул, но вряд ли ты забыл, что на них изображено. И чем там дело закончилось. — Встав, Порция сунула ножки в крошечные изящные туфельки, потом снова вернулась в объятия Джулиана. — Господи ты Боже мой, я даже представить себе не могла, что люди могут вытворять такое! — смущенно шепнула она на ухо Джулиану.
Приложив ладонь к ее пылающей щеке, он ехидно подмигнул.
— Ну я ведь не человек, ты забыла? — ухмыльнулся он.
Рядом с Джулианом день пролетел на удивление быстро. Как только багровый лик солнца стал клониться к закату, он выбрался из-под кровати и подкинул в камин дрова, чтобы Порция смогла немного согреться. Помимо дров Джулиану удалось отыскать в кухонном чулане несколько сморщенных картофелин. Пока он сходил за водой к заброшенному колодцу, девушка запекла картофель в горячей золе, чтобы хоть как-нибудь заглушить терзавший ее голод. Самое странное во всем этом было то, что, сидя по-турецки перед горящим камином, с босыми ногами, раздетая (если не считать рубашки Джулиана, которую она накинула на голые плечи), пока он осторожно засовывал ей в рот кусочки печеной картошки, она чувствовала себя гордой и довольной, как королева. Поев, Порция поставила на огонь котел с водой, которой они воспользовались, чтобы наспех вымыться.
Задумчиво вздохнув, Порция привычным движением откинула упавшую ему на лоб прядь волос. Ей было больно думать о том, что их идиллическое свидание под луной близится к концу. Девушка встряхнула измятое платье, попытавшись хоть как-то привести его в порядок. Святая вода, которой накануне облила ее Валентина, к счастью, бесследно высохла, не оставив на ткани ни единого пятнышка.
Джулиан подхватил с пола галстук. Набросив его на Порцию, он шутливо притянул ее к себе, чтобы поцеловать напоследок, после чего повязал ей его на шею, как шарф, и аккуратно поправил, прикрывая свежие отметины у нее на горле.
— Эйдриан с Каролиной уже небось с ума сходят от беспокойства. Если я не доставлю тебя домой в самое ближайшее время, мой братец наверняка вызовет меня на дуэль. А тебе ли не знать, чем обычно заканчиваются эти дуэли!
— Как только он убедится, что с нами ничего не случилось, сразу начнет приставать к тебе — пожелает убедиться, что ты намерен поступить со мной как порядочный человек.
Хотя это было сказано шутливым тоном, Джулиан успел заметить мелькнувший в глазах Порции страх.
— Или… не намерен? — дрогнувшим голосом спросила она.
Лицо Джулиана при этих словах помрачнело, напомнив Порции о том, что произошло между ними в склепе. И еще раз — нынешней ночью. Обняв девушку за плечи, он заглянул ей в глаза:
— Черт побери! Как только мы вернемся в Лондон, первое, что я сделаю, это наступлю на горло своей проклятой гордости и попрошу Эйдриана помочь мне изловить Валентину и вернуть то единственное, что сделает меня достойным такой женщины, как ты.
— Свою бессмертную душу? — едва слышно прошептала она, почему-то не осмелившись произнести это в полный голос.
Джулиан покачал головой. По губам его скользнула улыбка, полная такой горечи, что у Порции сжалось сердце.
— Нет, ангелочек, моя душа тут ни при чем. На что она мне? Отобрав ее у Валентины, я тут же вручу ее тебе — вместе с сердцем и остальными непременными атрибутами моей земной жизни.
От счастья она едва не расплакалась.
— Знаешь, Джулиан Кейн, для такого бездушного человека ты удивительно романтичен! — смахнув слезы, пошутила она.
Уткнувшись лицом в ее распущенные волосы, Джулиан ласково погладил ее по спине.
— Тогда, я надеюсь, ты не станешь возражать, если мы назовем свою дочь в твою честь?
— Ты хочешь, чтобы нашу дочь звали Порция?
Притворно сконфузившись, Джулиан захлопал глазами.
— Порция?! Господи! — ахнул он. — А я-то готов был поклясться, что тебя зовут Прунелла!
Пробираясь вслед за Джулианом по узкой тропинке, ведущей через заснеженные поля, Порция продолжала возмущаться. Вечно он дразнит ее, ворчала она. Все вокруг было сковано холодом. Хотя Джулиан закутал ее в свое пальто, Порция с тоской вспоминала свою подбитую норкой мантилью и теплую меховую муфту.
Джулиан, попросив ее подождать, нырнул в подвал дома, где в свое время, вероятно, были конюшни. Стоило ему только скрыться из виду, как Порция почувствовала, что замерзает. Скорчившись в три погибели за чахлым кустом, чтобы как-то укрыться от пронизывающего ветра, она зябко обхватила себя руками. Зубы ее выбивали звонкую дробь, словно испанские кастаньеты. Время тянулось бесконечно. Внезапно из-за двери вынырнул Джулиан, ведя за собой бойкую гнедую кобылку, запряженную в небольшую кокетливую коляску. В элегантном двухколесном экипаже как раз хватило места на двоих.
Осторожно обхватив руками ее талию, Джулиан приподнял девушку и усадил ее в коляску.
— Надеюсь, ты позаботился оставить записку, предупредив хозяев, что мы просто одолжили у них лошадь и коляску и непременно вернем их утром? — спросила она.
Джулиан, хмыкнув, прищурился:
— За каким чертом мне нужна душа, когда ты взяла на себя роль моей совести?
— Просто мне неприятно думать, что ты вернешь себе душу только для того, чтобы болтаться в петле за грабеж средь бела дня! — фыркнула она. — Держу пари, Уоллингфорд постарается занять место в первом ряду, чтобы полюбоваться, как тебя вздернут! Уж он ни за что не упустит такого удовольствия.
— Ты, как всегда, удивительно практична, любовь моя, — Забравшись в коляску, Джулиан устроился возле нее. — Как только доберемся до дома, разыщем одного из грумов Эйдриана, вытащим беднягу из теплой постели и попросим его вернуть и лошадь, и коляску нашему неизвестному благодетелю.
