Дорога Костей (ЛП) - Винтерс Деми
Но Рей не унимался:
— Они разрушат твою жизнь.
— Хватит, — прошептала она, оставляя глаза закрытыми. — Хватит притворяться.
Напряжение в ее голове размякло, стекая в лужицу восхитительного тепла в животе. Силла откинулась на спину, сцепив руки.
— Притворяться? Я не лгу тебе. Эти листья отвратительны. Они ломают людей.
— Не делай вид, что тебе не всё равно, — выдохнула она. Язык становился тяжёлым, а слова медленными и вялыми.
Голос Рея был резким, как удар:
— Я бы не стал притворяться. Ты можешь и дальше идти по пути вреда себе. Я лишь подумал, что ты хотела бы знать, что ждёт тебя в его конце.
Открыв глаза, она уставилась на первое сияние звёзд в небе. Там ли её отец, среди предков, рядом с матерью? Её родные родители тоже там?
Глаза Силлы наполнились слезами. Хоть она и не оставила подношения, губы зашевелились в безмолвной молитве. Суннвальд, защити отца. Малла, даруй ему отвагу. Стьятна, освети его путь.
Мысли качали её словно она была на облаках. Её не волновали слова Рея. Она держалась за это тепло. Тепло, что было как объятие отца, запах у дверей родного дома, треск огня пока она грела ноги. Это был дом. То, к чему можно вернуться, куда бы ни привели её ноги. Как бы ни было тяжело.
Это была вершина её дня. И она не позволила Рею её испортить.
Силла прищурилась, вглядываясь в небо. Там был молот Хаброка, крылатый конь Марры, змеиное войско Миркура и Звезда-Мать. Время ускользало, она ощущала его лишь по угасанию света и росту яркости звёзд.
— Кто пытался изнасиловать тебя?
Она моргнула. Его голос вырвал её из мыслей.
— Что?
— В Искривленном сосновом лесу. Кто пытался причинить тебе вред?
Она уловила в его голосе напряжение. Будто ему было тяжело это спрашивать.
— Одна из банд. «Боевые Шипы». — Силла вздрогнула. — Не волнуйся. Они все мертвы.
Он молчал. Она почувствовала его взгляд, ощутила, как накапливаются вопросы. Краем зрения увидела, как он открыл рот… и снова закрыл.
— Это была не я, клянусь звёздами. Это был огромный гримвольф. Может его послали духи леса. Или же это их иллюзия, и мне просто повезло сбежать. Он погнался за воинами, а я побежала так быстро и далеко, что заблудилась. И птицы помогли мне найти путь.
Рей пробормотал что-то вроде «у неё ещё и не все дома», но она не обратила внимания. Уставившись в небо, Силла удивлялась, как звёзды могут оставаться неизменными, когда всё остальное рушится. В голове всплыл вопрос, который она не могла вытолкнуть.
— Рей. Кто тот человек? — спросила она хрупким голосом.
— Что?
— Кто тот знакомый, что принимает листья?
Рей молчал так долго, что Силле показалось, что она вовсе не произносила вопроса вслух. Но, наконец, он ответил:
— Мой брат их принимал.
А затем сказал то, что изменило всё:
— Он мёртв. Эти листья его отравили.
Силла слышала его слова, слышала лёгкую хрипотцу в голосе. Она знала, что должна что-то сказать, но не смогла, слишком устала. Устала чувствовать беспокойство быть пойманной в этом бесконечном круге. В уголке разума зародилось сомнение, и она не знала, что с ним делать. Силла перекатилась на бок, отворачиваясь от Рея.
Закрыла глаза, вдыхая медленно через нос, пытаясь прогнать страх, что начал врастать в неё, как сорняк.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
— Ты можешь уйти в любую минуту, — сказала девочка. Она сидела на траве, скрестив ноги, и обрывала белые лепестки с горного анемона. — Просто не хочешь.
— Я знаю, — прошептала Силла, чувствуя, как глаза увлажнились.
А потом уснула.
Г
ЛАВА 32
Если Силле казалось, что первый день их путешествия был неловким, то утро после нападения оленя-вампира и вовсе стало испытанием. Рот пересох, и сколько бы она ни пила, жажда не проходила… что, в свою очередь, оборачивалось постоянными остановками на тропе, чтобы спрятаться и облегчиться в кустах, к немалому раздражению Взора Секиры. Но помимо этих остановок, его раздражение из-за листьев витало в воздухе, будто надвигающаяся гроза. Силла не могла говорить об этом. Не могла слышать о брате Рея. Одна только мысль об этом сжимала ей желудок.
Зачем он это сказал? Силла размышляла над этим всё утро и пришла к выводу: даже Рей не стал бы выдумывать такое. Но в этом не было смысла — листья помогали от головной боли, она принимала их уже десять зим. Отец никогда бы не дал мне что-то опасное, убеждала она себя. Но каждый раз эта мысль звучала всё менее убедительно. Он скрывал от неё так много… Что ему стоило скрыть ещё и это?
Тропа пошла вверх ещё в середине дня, деревья становились всё ниже, пока совсем не исчезли. Наконец они достигли бескрайнего холма, покрытого кипреем3, а вдали поднималась снежная вершина. Вид был настолько неожиданно прекрасным, что тревоги на миг исчезли.
— Это один из Спящих Драконов? — спросила Силла, указывая на гору, когда они остановились, чтобы дать Лошади пощипать траву. Она провела руками по диким цветам, вдыхая яркий травянистый запах.
— Фафнир, — ответил Рей, лениво рассекая мечом полоску зелени под розовыми цветами.
— Не думала, что здесь наверху будет так красиво. И воздух такой… чистый.
Рей ответил очередным раздражённым взмахом клинка.
Силла сорвала цветок и поднесла к носу. Кипрей — предвестник чего-то нового, услышала она шепот матери в голове.
— Понимаю, почему Краки решил жить здесь. Будто очутилась в сказаниях скальда.
— Краки живёт в заднице этих гор, потому что не желает, чтобы его тревожили, — отрезал Рей.
Силла хмыкнула.
— К сожалению для Краки, мы полны решимости с ним увидеться.
Рей промолчал.
Она прикрыла глаза рукой от солнца и посмотрела в сторону Фафнира.
— Туда мы и направляемся?
— Остался где-то час езды.
Силла взглянула на Рея. Его плечи были напряжены, челюсть сжата.
— Что тебя тревожит, Рей?
Несмотря на хмурый вид, солнце выхватило золотые искры в его глазах.
— Ничего меня не тревожит. Судьбу не изменить, так зачем волноваться?
Она нахмурилась, собираясь назвать его лжецом, но он перебил:
— У Краки шальные руки. — Мышца на его челюсти дёрнулась.
— Я это усвоила, — ответила Силла, задумавшись, отчего он вдруг так волнуется.
Рей скрестил руки на груди, и её взгляд скользнул по коже и чешуе брони на его бицепсах.
— Я не позволю ему ничего непристойного. Поняла?
Она едва удержалась от закатывания глаз, этот мужчина доминировал даже в попытках успокоить.
— Сделай так, чтобы нас пустили в дом. Может ты сможешь притвориться, что не ненавидишь меня.
— Я тебя не ненавижу…
— Лгунья из тебя ужасная, Солнышко, — сказал он. — Чтобы убедить Краки, придётся постараться получше.
На самом деле, Взор Секиры, я весьма искусна во лжи, хотелось ей бросить. Но вместо этого Силла благоразумно прикусила язык.
— И не давай его словам задеть тебя, ясно? — хоть в голосе Рея и звенела суровость, смысл в словах был неожиданно мягким.
Силла улыбнулась, вспомнив выражение на его лице в ту ночь, когда он убил Андерса.
— Думаю, мы оба знаем, что я куда выносливее, чем кажусь, Рей.
Он задержал на ней взгляд на долю секунды дольше, чем нужно. Кожу защекотало, в животе стало жарко. Но Силла заставила себя выдержать его взгляд — пока он не отвернулся. Лишь когда Рей зашагал за Лошадью, она позволила себе выдохнуть.
* * *
Лошадь неспешно шла по крошечной горной деревушке Кив, вьющейся вверх по склонам Фафнира, туда, где на холме одиноко стоял дом. С каждым шагом живот Рея сжимался сильнее, а пальцы крепче сжимали поводья.
Он винил во всём бесконечный шум исходящий от неё — то она напевала, то болтала без умолку. Её вопросы были нелепыми. Она правда ожидала, что он будет на них отвечать? И что плохого ей сделала тишина? Словно тишина была ей невыносима, и её обязательно нужно было заполнить звуком.
