Арестантка: Тюрьма Рая (СИ) - Вайшен Нина
Она схватила оружие охранника, и мы вместе спрятались за переборкой.
— Впереди двое или даже трое в фототропном камуфляже, — прорычала она. — Собирались убить Императора…
Я подцепил ногой бластер, и едва в голень не угодил луч. Но я успел подтащить оружие к себе.
— Как ты их увидела?
— Глаз-алмаз, — ухмыльнулась Принс, прижимаясь ко мне.
Принс высунулась, чтобы выстрелить и мне показалось, что кого-то ранила, судя по сдавлененному шипению. Я попросил нейросеть, чтобы она высветила мне тепловые точки. Чтобы я наконец увидел местоположение стреляющих.
Свет погас, снова раздались высокие звуки выстрелов бластера, а потом тихий стон.
Стон Принс.
— Трою мать, я их больше не вижу, — рыкнула она, прижимаясь к стене.
«Всего лишь чиркнуло! Давай, соберись. Глазей лучше, принцесса, сраная», — эти мысли звучали в моей голове голосом Принс.
Это были её мысли. Я слышал их. Неужели в неё всё-таки попали? Я не поворачивался к Принс, а чуть выглянув из-за переборки, смотрел в темноту коридора, где явственно видел приближающиеся две красные фигуры.
Сначала разберусь с ними. Нейросеть высветила и прицел у моего бластера. Эту идею мне ещё на Линдроузе подкинул Сантьяго. Красные фигуры. Красные фигуры, которые хотят отнять жизнь моей девочки.
Нейросеть подсветила уязвимые места в броне врагов. Шея. Нижняя часть живота. Ступни. Я не мешкая выстрелил в шею одного из врагов и спрятался за переборкой. Раздался гул падающего на пол тела.
Сталь переборки зашипела от попаданий бластера.
Остался ещё один. От Коня пришло сообщение, перекрыло мне часть обзора, но я не мог отвлекаться. Я присел и выстрелил выскочившему из укрытия в ноги и следом в живот.
Красная фигура превратилась в красную кляксу на полу.
«Я технических шахтах. За мной погоня», — прочитал я сообщение от Коня. — «Уровень повреждений близок к критическому»
«Спрячься где-нибудь», — передал я ему.
«Пытаюсь», — пришёл ответ.
С тяжёлым сердцем я повернулся к Принс.
— Тебя ранили? — мой голос дрогнул.
Конь… теперь Принс. Всё неумолимо сползало в какую-то катастрофу.
— Цар…цапапнуло просто, пустяки, — сказала Принс. — Обработала заж… зажив…. мазью.
«Пустяки, конечно… только живот болит кошмарно, так что и обезбол не помог, кровь не останавливается и голова кружится. Ну-ну. Принс, скажи ему это, пусть пожалеет бедняжку, тебе же так нравится, когда он тебя жалеет. Не до жалости сейчас».
Этот поток мыслей звучал каким-то ворчливым жёстким голосом. Голосом Принс, но только будто охрипшим и злым. Это она с собой так разговаривает?
Я подошёл к ней, приложил руку к животу. Ткань куртки была насквозь мокрой. Пропитанной кровью.
— Нам срочно нужно в лазарет, — я подхватил Принс на руки, она была такая лёгкая, что я даже не чувствовал её веса, или дело было в волнении.
— Ну… что ты творишь? — вяло засопротивлялась Принс, а голос её стал тягучим, слегка сонным. — Я могу…идти сама.
Я её не слушал, запросил у нейросети карту станции. Хоть бы лазарет был на этом этаже. Ведь если нет света, велика вероятность, что и лифты отключили. Что вообще происходит? Кто напал на нас?
Перед глазами открылась карта этажа. Лазарета здесь не было, зато был пункт охраны. У них могла быть передовая аптечка с нанитами, которыми хотя бы временно можно залатать Принс. Нужно было идти туда. Нестись со всех ног.
— Поставь на… — пробубнила неразборчиво Принс, когда я поспешил вперёд по коридору.
«Молчи, береги силы, — сказал я ей мысленно. — Ты серьёзно ранена. Если хочешь сказать что-то, лучше давай разговаривать вот так?»
Она не ответила, а я ощутил, как мне на плечо безвольно упала её голова.
— Эй, держись! — прикрикнул я уже голосом. — Не теряй сознание…
«Меня как будто засасывает в унитаз», — услышал я её мысли.
«А ты не засасывайся, — ответил я. — Пожалуйста».
«Кажется, меня туда что-то тянет…»
«Держись за мой голос»
— О! Мы что с тобой разговариваем мыслями? — она вдруг резко пришла в себя, дёрнулась.
— Да, разговариваем, — тихо сказал я, удобнее перехватывая её. — Давай так и будем говорить мыслями?
До пункта дислокации охраны оставалось ещё несколько коридоров и общий зал. Может, в общем зале будут те, кто сможет помочь?
«Мне так приятно, что Трой меня несет».
Эта мысль Принс сладкой теплотой легла на сердце.
«Обязательно буду носить тебя на руках, когда всё закончится. Хоть каждый день».
«Твою мать, ты, что это слышал? Мне теперь даже и подумать ничего нельзя? Ты будешь знать всё?»
Я не успел ей ответить. Споткнулся обо что-то. Тело. Чуть не упал, но удержался. Затем ещё одно. Вот куда подевался весь персонал?
Я сглотнул горькую слюну. Было темно и тихо. Только едва слышимое гудение вентиляционных систем корабля угнетающе давило на психику. Так. В пункте охраны должны быть передовые аптечки.
Принс снова лежала в моих руках безвольной марионеткой. А главное, я не слышал ни одной её мысли. От этого по спине шла дрожь.
«Принс, держись за мой голос!»
Ответила лишь полная отчаяния тишина.
Я крепко прижал её к себе. Не почувствовал сердцебиения.
— Принс!
Вдруг перед глазами вместо кромешной темноты увидел зеленый луг с красными цветами. Ощутил одновременно воодушевление и едкое сокрушительное горе. Горе, которое не давало вздохнуть.
«Я никогда… больше не увижу… эту красоту», — донеслась до меня мысль Принс, еле слышная, обрывистая, болезненная.
«Увидишь, обещаю».
Снова в голове воцарилась тишина. Обжигающая страхом. Может, я просто потерял её волну. А может…
Так не хотелось думать о том, что случилось непоправимое. Я представлял, как кладу Принс на траву, как подношу к её лицу полевую ромашку, как она улыбается. Мне так хотелось передать ей свой образ. Смотри, малыш, всё будет. Только не…
Только оставайся здесь. Тишина в ответ. Холодная тишина. Мой пиджак уже тоже пропитался кровью.
Я подобрался к двери отсека пункта охраны. Чёрными горками в черноте коридора лежали тела. Перебираясь через них, я подошёл к двери. Она была закрыта. Я ощутил, как надежда ускользает сквозь пальцы, как что-то тёплое внутри меня окунается в ледяную воду.
Может, у охранников есть передовая аптечка с нанитами. Я осторожно положил Принс на пол. Пульс на её шее прощупывался очень слабо. Едва-едва.
Я подскочил к мёртвому охраннику, пошарил аптечку в кармане разгрузки.
«Синтетическая плоть», — обозначила название нейросеть.
Не то. У Принс какие-то внутренние повреждения. Я пошарил в другом кармане.
«Малыш, ты меня слышишь?», — потянулся я мысленно к Принс, надеясь услышать подтверждение, что она жива.
В голову закрался образ, как она сегодня прижималась к моему бедру щекой. Как это было жарко, и как нежно в то же время. Мурашки пошли по спине. Сладкие и болезненные одновременно.
«Ах, да, я забыла, какая у меня некрасивая спина», — голос Принс снова прозвучал в моей голове, вклинился в разум вместе с воспоминанием.
Очень смутным, редеющим, как утренний туман. С тем чудесным моментом, когда я мыл ей спину в душевой на «Тореадоре». Когда я сказал, у неё очень красивая спина. И это видно очень важно для Принс.
«Очень красивая», — повторил я мысленно, стараясь зацепиться, удержать в своём сознании присутствие Принс.
А руками попутно шарил в разгрузке другого охранника.
«Шрамы пустяки, Принс, но мне очень больно думать о том, как ты их получила, — я старался не прекращать с ней связь, не останавливаться, просто изливать то, что на душе. — Как кто-то бил тебя, как ты страдала. И мне так чертовски больно за тебя».
Аптечка этого охранника оказалась пуста. А тишина разрывала сердце.
Вместо ответа Принс я увидел образ. Серую стену, ощутил связанные над головой руки. Злую. Злую беспомощность. И далекую сотканную из тонкой дымки боль. Она исчезала вместе с образом. А я открывался ей. Старался почувствовать сильнее. Увидеть чётче. Ухватить.
