Сапфир - Рэй Даниэль Зеа

Естественно, действующая королева, мать четверых королевских отпрысков, этим обстоятельством оказалась крайне недовольна. Между наложницей и королевой завязалась настоящая война, которая не выходила за стены Мерага. Инайке подкидывали письма, которые она якобы писала своему любовнику, пытались приводить к ней мужчин, чтобы король застукал наложницу за изменой, порочили ее имя самым ужасным образом и даже несколько раз травили (очевидно, безуспешно).

Неизвестно, чем бы закончилась история, но инайская наложница понесла от короля. А как это произошло, на королеву напала невиданная хворь. К ней пристал кашель, да такой сильный, что королева не могла и продохнуть. К ней возили волхвов из разных королевств, поили настойками, обкуривали лечебными дымами, но ничего не помогало. Королева умерла в страшных муках, зайдясь кровяной пеной, что заливала горло. Предали ее тело огню с почестями, а король, даже не выдержав траура, тут же женился на своей фаворитке.

Вот тогда-то слухи, что инайка помутила разум короля и соперницу-королеву погубила, обошли всю Зальтию. А когда у нее родился сын и стало ясно, что мальчишка обладает даром повелителя силы маны, народ почуял недоброе: ведь четверо детей короля от предыдущего брака не получили дара, а пятый отпрыск от инайки обрел умение наводить морок.

– И ты веришь в эти истории? – спросила Сапфир, погружаясь в ванну из белого мрамора.

– Нет, конечно! – напряженно засмеялась Женевьева и протянула принцессе поднос со стоящими на нем пузырьками. – Не желаете ли выбрать масло для ванны?

Сапфир бросила быстрый взгляд на поднос. Воспоминания об отравлении и сплетни служанки не предрасполагали к купаниям в ароматах.

– Подай мыло, – отмахнулась Сапфир. – Масло мне сейчас ни к чему.

Принц ждал супругу у дверей в Мераг. Когда она вышла к нему, он на мгновение утратил дар речи. Сапфир выглядела как коренная зальтийская дера, только светловолосая и белокожая. Ярко-синий шелк летящего платья подчеркивал красоту ее выразительных глаз и утонченность линий фигуры. Пышную грудь прикрывали ряды бус из бирюзы, а крупные серьги отвлекали внимание от веснушек, золотящих лицо. Ее красота проникла в самое сердце Гронидела и повернула ключик в замочной скважине двери, ведущей к его душе.

– Ты восхитительна! – искренне сообщил Гронидел и прикусил язык, памятуя, что еще с час назад был крайне зол на нее.

Сапфир окинула взглядом его зальтийский наряд и отвернулась. Зеленые штаны-шаровары, изумрудного цвета халат, украшенный шитьем из бисера, ряды бус из ярко-красных кораллов, кожаные ремни и серьги с яркими перьями в ушах, вне сомнений, красили Шершня и делали его особенно притягательным для взглядов заинтересованных дер.

– Если ты быстро забываешь о ссорах, то я свои обиды умею хранить заботливо и долго, – сообщила она и, расправив плечи, поплыла в сторону одного из коридоров.

Принц поспешил ее нагнать.

– Я позвал тебя прогуляться со мной по городу перед ужином, – он склонился к ее уху, – и поесть.

– Боишься, что ужин в таком прекрасном замке может быть отравлен?

– Тише, – Гронидел прижал указательный палец к губам.

– Я тоже опасаюсь, – призналась Сапфир и остановилась. – Веди меня в город. Все же ты дорогу лучше знаешь, – подытожила она, будто вообще ее знала и только что свернула не к оранжерее, а к главному входу.

Гронидел предложил Сапфир руку, и она чинно приняла ее. Покидая замок, принц жестом приказал охране оставаться и следом не ходить.

– Почему ты внезапно сменил наряд повелителя силы маны на штаны и халат? – обронила принцесса, когда они пересекали перекидной мост через ров.

Она сказала это с таким пренебрежением, будто на нем тряпки, недостойные того, чтобы их носили даже бродяги, не говоря уже о ее супруге.

– Рясу и плащ повелителя я сдал в чистку, – отмахнулся Гронидел и изобразил на лице приветливую улыбку. – Думал, ты увидишь меня в этом, – он хлопнул себя ладонью по ремешкам, обтягивающим рельеф накачанных мышц живота, – и сразу же захочешь все это с меня снять.

Очевидно, что шутка не удалась, потому что Сапфир не хмыкнула, не улыбнулась и не придумала ничего остроумного в ответ.

– Хочешь попробовать змеиное мясо? – предложил он. – Я знаю одно дивное место, где его великолепно готовят.

– Мне хватает змеюк вокруг, чтобы еще и их мясо есть, – отрезала принцесса.

– Тогда, возможно, баранина по старинному зальтийскому рецепту тебя заинтересует?

– Слишком жирное мясо для такой духоты.

– Тогда чего ты хочешь? – тихо спросил он, прекрасно зная, что сейчас она от него ничего не захочет.

Сапфир остановилась и обернулась назад. Она посмотрела на мост, который они только что миновали, и подняла голову к небу, подставляя лицо лучам закатного солнца.

Внутри у Гронидела что-то дрогнуло. Сжалось до боли и начало кровоточить. Не в первый раз он ощущал собственную беспомощность перед женщиной и ее решениями.

Вспомнились слезы, с которыми он в детстве умолял мать позволить ему хоть ненадолго вернуться в Солнечный замок. Вспомнились и глаза Женевьевы, виновато глядящие на него в юности. Теперь Сапфир предпочитала и вовсе на него не смотреть, и от этой показушной отстраненности ему было больно.

– Почему ты ведешь себя так? – спросила она.

Гронидел медленно выдохнул, примиряясь с мыслью, что легко не будет.

– Как именно? – Он старался сохранить беззаботность в голосе и все еще надеялся, что Сапфир не станет устраивать трагедию.

– Так, будто между нами ничего не произошло.

– Мне казалось, я донес до тебя свои мысли, и больше к этой теме мы не вернемся. Видимо, я ошибся. – Он едва не хмыкнул, озвучив это.

Конечно, именно сейчас ей взбрело в голову пожалеть себя и добиться от него сострадания. Бедная несчастная Сапфир и беспощадный Гронидел. Он не собирался вступать с ней в спор и хотел как можно быстрее закончить этот разговор.

– Ты обидел меня, – произнесла Огненная Дева и опустила голову. – Да, я поступила глупо, и в итоге девица погибла по моей вине. Думаешь, меня чужая смерть не гложет? Не рвет мне изнутри душу? Я не бросаю слов на ветер, Гронидел, особенно тех, которые касаются моих сожалений. Я не лгу, не увиливаю и стараюсь быть с тобой откровенной. Я прекрасно помню, сколько грехов за мной водится, но больнее осознавать, что ты мне их никогда не забудешь.

– Забуду. – Он встал перед ней и склонился к лицу.

– Нет, – она покачала головой. – Размолвка, ссора или просто злость с твоей стороны всегда приведут тебя на тропу под названием: «Ну вот опять, Сапфир. Все как всегда».

– Я не повторю своих ошибок, – тихо сказал он и взял ее за руки.

– Повторишь, – едва слышно прошептала она. – И мы оба это знаем.

Ее слова на мгновение заставили его задуматься. Она была права в том, что он постоянно оглядывается назад и попрекал ее прошлым. Но что поделать, если она не делала выводов из ошибок, зато обижалась на правду, которую они обнажали.

Принц нахмурился, переваривая эту мысль.

– Тогда что мне сделать, чтобы между нами все стало, как было вчера? Или позавчера? Что мне сделать, Сапфир?

– Извиниться. – Она безотрывно смотрела на него, ожидая ответа, но он молчал. – И перестать делать вид, что между нами ничего не произошло, – припечатала она и вырвала руки из его пальцев.

Он поморщился и отвернулся. Ну это уже слишком. Он не считал себя виноватым перед ней. Да, он вспылил, но быстро отошел, как отходил всегда. И ничего ужасного он ей на самом деле не сказал. Только правду, которую она восприняла как укор.

– Лишь тот, кто умеет извиняться, знает, каких усилий это стоит. – Сапфир обошла Гронидела и направилась по мосту обратно в замок.

– Ты куда?! – возмущенно произнес он, провожая взглядом ее фигуру.

– Я передумала гулять с тобой. Иди один, – она небрежно махнула рукой, будто прогоняя слугу из комнаты, и даже не обернулась.

За Грониделом и Сапфир со всех сторон наблюдали охранники и простолюдины, снующие по мосту туда-сюда. И, конечно же, ни от одного из них не укрылось, как туремка, разодетая в дорогие зальтийские наряды, только что отослала спутника куда подальше.