Черный Волк, Белый Ворон (СИ) - Стинг Ксения
Ближе к вечеру, когда еда была готова и стол накрыт, снаружи послышалось лошадиное ржание и топот копыт. Девочка не выдержала и выскочила наружу. Улыбка расцвела на ее лице, хотя дневная неудача все еще терзала ее душу.
Высокая женщина спрыгнула со спины огромного темно-серого коня, хлопнула его по шее, сняла седло и отправила его гулять по лесу, где он сможет отыскать Серогрива.
— Ведеслава, как ты выросла! — воскликнула женщина, расставляя руки.
Девочка сорвалась с места, прыгнула в приветливые объятия. Ее прижали к себе сильные руки и закружили. Женщина погладила ее по спине и волосам, обхватила щеки руками, чтобы разглядеть лицо.
Веда всегда восхищалась ее большими голубыми глазами и переливающимися серыми волосами. Ей хотелось вырасти такой же прекрасной и сильной, как Мираслава, иногда приезжающая к ним. Если Радамиру она считала бабушкой, то Мира по возрасту годилась ей в матери, но так она никогда ее не звала. Обращалась по имени, но тем не менее всегда чувствовала себя любимой и родной для женщины.
— Вечно ты балуешь ее, Мираслава, — усмехнулась Радамира, стоя на пороге своего дома.
— Кто еще балует, Рада. В мои годы глаза у меня так не блестели, а щеки не румянились, — отмахнулась женщина, вручая Веде сверток со всякими сладостями.
Девочка смотрела, как бабушка для виду ворчит, впуская свою давнюю подругу в дом. Ей нравилось, что Мира иногда приезжала к ним. В доме сразу становилось людно, пусть и добавлялся только один человек. Это походило на праздник: море еды, терпкий запах напитков, которые неторопливо пригубляли две женщины.
— Ты так широко улыбалась, я думала, у тебя щеки треснут когда-нибудь, — хмыкнула Радамира, глядя, как растянулись губы у стоящей рядом Ведеславы.
— Это были хорошие дни. Как и все остальные. Но я была рада, что в мире целых два человека, кому я нужна, — качнула головой травница; это были теплые воспоминания.
Они вкусно ели, Веда уплетала пирожки и леденцы, привезенные Мираславой. Конфеты точно из города, возможно, столичные; в соседних деревнях подобных не сыщешь, это точно. А в города Радамира ходить не очень любила, оттого и подобных вкусностей в жизни Веды было не так и много.
Бабушка и гостья болтали о чём-то своём: обсуждали травы, болезни, какую нечисть встречали в лесах, сталкивались ли с кем-то необычным. Мира поведала, что в столице поселилась невиданная хворь, унёсшая жизни нескольких людей, одну даже из знатного рода; ничто не смогло с ней справиться. Она пыталась помочь, но оказалась бессильна. Хворь закончилась так же резко, как и началась. Радамира только пожала плечами: подобные случаи на её веку не редкость. Всегда найдётся зараза, которую тяжело приструнить. Обычно способ находится, когда она уже сбежала, прихватив с собой чужие души.
Затем рассказала о встрече с одним из Воронов. Веда слышала о них раньше от бабушки. Те, кто убивают разбушевавшуюся нечисть. Но девочка никак не понимала, как надо относиться к охотникам: были ли они им друзьями или врагами. Мира же сказала, что Ворон ей помог отыскать лесную кикимору и позволил помочь. Значит, не такие уж и плохие эти избранные Белобогом люди.
— Веда, — ласково обратилась к ней Мираслава, — напои Грозу и овса насыпь. Ей будет приятно, что ты к ней пришла.
Девочка с радостью кивнула, схватила два ведра и выбежала на улицу. Последнее, что она увидела, когда захлопнулась дверь, — это как наклонилась Мира к Раде и начала что-то шептать.
Мороз защипал руки и лицо, но Веда, не обращая внимания, побежала к бочке с водой и сараю. Разбила лед, наполняя ведро, нагребла овес во второе. Кратко свистнула трижды и стала ожидать прихода Грозы.
Лошадка не заставила себя долго ждать, показавшись из-за деревьев, приветливо ткнулась девочке лбом в живот и заржала. Обнюхала ведро, ожидая, когда это всё достанется ей. Веда поставила воду перед ней, затем высыпала овес в корыто.
Пальцы стали коченеть; она бы с радостью постояла ещё рядом с серой лошадью, но холод неумолимо толкал её обратно к дому. Веда влетела в предбанник и стала скакать на месте, чтобы согреться, дышала на пальцы, хлопала по покрасневшим щекам.
Уже хотела войти в зал, как услышала приглушённые голоса Рады и Миры.
— У тебя ещё шесть лет, Радамира, не к чему спешить. Не требуй от Ведеславы слишком много, — покачала головой женщина, отпивая красную жидкость из бокала.
— Я чую что-то нехорошее, что-то тёмное. Я хочу, чтобы она была готова раньше срока, чтобы могла помочь себе сама, могла принять ношу, которую мы собираемся взвалить на неё, — Веде через щёлку в двери заметила, как поджались тонкие губы бабушки.
— Это старческое, — фыркнула Мира. — Девочка и так прекрасно справляется. Если у неё выйдет раньше шестнадцати, это будет уникальным случаем. Ты же понимаешь?
— Она уже уникальный случай. День и время её рождения, трагедия её рождения, трагедия первых лет её жизни, — прошипела Радамира. — Поэтому я хочу дать ей всё, чтобы не стало слишком поздно.
Девочка слушала, затаив дыхание, не понимая, о чём говорит её бабушка, почему Мира считает, что времени полно, а Радамира, напротив, бежит вперёд.
— У тебя вышло раньше срока, — усмехнулась Рада, глядя на ошарашенную внучку, которая и правда забыла, что подслушала этот разговор. — Ты же не думала, что мы не знали о твоём присутствии? Ты слишком громко отряхивала снег и топала ногами. Мы позволили тебе услышать.
— Что должно было случиться в мои шестнадцать лет? Почему уникальный случай? Объясни мне! — потребовала Веда, хватая бабушку за рукав платья. — И где сейчас Мира?
Когда Ведеслава сбежала из бабушкиного дома, она пыталась отыскать Мираславу, пыталась всё ей рассказать, чтобы они вновь объединились. Но не было ни следа, все места, в которых могла останавливаться женщина, пустовали. Так она искала несколько месяцев, а потом бросила это.
— Она умерла. Не так давно, прошу заметить, а до этого её держали взаперти, — огрубевшим голосом сказала Радамира, глядя на потерявшее цвет лицо девушки. — Поздно скорбеть, Веда. Моё время на исходе, слишком долго мы бродили по рекам времени и воспоминаний. Но мы ещё встретимся, я знаю, очень скоро встретимся, и я расскажу тебе всё, но прежде ты должна сама узнать об этом. Такова твоя судьба, такова воля Леса.
Радамира не дождалась возражений внучки, обхватывая её лицо сухими, морщинистыми ладонями. Ведеславе показалось, что ей в груди с силой затолкали горячий воздух раскаленным прутом. Тело стало жечь, словно нечто разрывало её изнутри. Мир вокруг вновь приобрёл необычный оттенок, необычные цвета, запахи, вкусы. Она одновременно задыхалась и дышала полной грудью. Умирала и жила. Плакала и смеялась.
— Умница, Веда, я знала, что ты не отказалась от этого навечно, — Радамира хлопнула её по щеке и исчезла, всё вокруг погасло, превратилось в черноту.
Глава 13
Мальчик сидел на мягкой траве под тем самым деревом, где мама часто читала ему сказки или рассказывала истории. Её нет уже три года, а он продолжал ходить сюда, надеясь, что услышит её голос. Но единственное, что он слышал — крики отца о собственной никчемности, когда тот находил своего сына здесь.
Михаил Гордеев ждал, что с потерей мягкой руки матери, Влад наконец-то станет жестким, способным идти по чужим трупам, лишь бы добиться своего. Но он продолжал улыбаться этому миру, как мог, продолжал сидеть в саду, рассматривая цветы и растения.
Влад был умен, быстро учился, принимал всё, что ему давали приходящие учителя. Он уже умел держать меч, стрелять из лука, управляться с ножами. Но делал это больше из надобности, чем из большого желания.
Когда он вступал в поединок с Николаем, Михаилу и вовсе хотелось рвать волосы на голове. Николаю не так давно исполнилось двадцать лет. Он ходил бок о бок с отцом, перенимал часть дел, удостоился чести говорить с Королем несколько раз, а с недавних пор был приставлен к Вороньему Дому.
