Райчел Мид - Голод суккуба
Он посмотрел в духовку на пекущийся хлеб и, довольный, сел за кухонный стол.
— Разве ты не заметила? Мы с ней будем, я не знаю, вместе печь торт, и я скажу: «Смотри, Дейна, у тебя на щеке шоколадная глазурь». А она скажет: «Может, ты ее снимешь?» И я так и сделаю, я ее слизну…
— Ладно, остановись, пожалуйста. Я уловила. Но мне правда не хочется слушать, как вы вдвоем перекатываетесь в тесте для торта.
— Ты услышишь это в вечерних новостях.
Я улыбнулась, радуясь, что он так приободрился. Я не могла себя заставить рассказать о сомнениях, что эти кулинарные уроки способны подействовать на Дейну так, как ему хочется. Если мы собираемся спасать Бастьена от ярости начальства, нам бы надо получше разобраться, что именно может возбудить эту женщину. Если вообще что-нибудь может. И у меня было мерзкое чувство, что с этой задачей я справлюсь лучше, чем он. Еще один плюс в мой послужной список.
— Ну, а у тебя что нового?
— О, все как обычно. Очередная неуклюжая близость с Сетом. Не так круто, как в прошлый раз, но все же.
— Горе слабости смертных, — пожал плечами Бастьен.
Как только на первый план вышли мои собственные отношения, я тут же забыла о Дейне:
— В том-то и дело. Все считают и говорят, что он не в состоянии контролировать наши отношения, но проблема вовсе не в его слабости. Проблема во мне. Я здесь слабое звено. Сет делает все как надо. Он справляется со всеми ужасами, которые я о себе рассказываю, и ни разу не переступил границу дозволенного. Единственный раз спровоцировала я сама. Он безупречен.
— Никто не безупречен, Цветочек. Если есть во всем мире что-то несомненное, так только это. Даже ангелы и те небезупречны.
Я вспомнила, что Картер не вынимает сигареты изо рта и неравнодушен к крепким напиткам.
— Это уж точно. Но Сет очень близок к идеалу. По меньше мере для смертного. Что же до меня… я не знаю. Я чувствую себя негодной для таких отношений.
Он встал и прижал меня к себе.
— Ну что, теперь твой черед предаваться мелодраматическому унынию. Смотри. Как ты можешь быть негодной — ведь ты с ним уже довольно долго. Он с тобой не ради секса. Он с тобой ради тебя. Ради твоих восхитительных остроумия и обаяния, которыми удается приободрить даже такого сварливого ублюдка, как я. А вот чего я постичь не могу, так какого черта тебе это надо.
— Не сосчитать, — сказала я, думая о юморе Сета, его интеллекте, его серьезном и уравновешенном характере. — И мне кажется, он счастлив тем, что получил, но чувствует, как бы это сказать, неосуществимость. Он же мужчина, правильно? Я вижу, как он смотрит на меня иногда, и знаю, о чем он думает… чего хочет.
Я вспомнила, как дразнила его пальцами ног.
— Вряд ли ему на самом деле легко со мной. Я все равно с ним кокетничаю, хоть и знаю, что нельзя. Если бы я могла дать ему… не знаю… что-нибудь. Что-нибудь несмертельное, чтобы воздать должное силе его воздержания.
— Вряд ли от тебя стоит ожидать чего-нибудь несмертельного. Ты девушка из серии «руками не трогать».
Я вскинула поникшую голову:
— Вот именно.
— Что именно?
— Смотреть, но не трогать. Ты мне поможешь. Ощутив прилив природного оптимизма и бодрости, я вызывающе улыбнулась инкубу:
— Ты будешь моим фотографом.
Он поднял брови, но я не сомневалась, что он уже понял, к чему я клоню.
— Умоляю, моя дорогая, объясни, что мне предстоит фотографировать?
— Меня. В самых разных соблазнительных позах и с минимумом белья. Или совсем без него. Мы сделаем целую серию.
— И ты рассчитываешь помочь ему этим? Ты просто загонишь его в сортир на десять часов в одиночестве.
— Эй, он может делать с ними все, что угодно, но это отличная идея. Это будет чистое удовольствие. Безопасный способ иметь меня, не имея.
Я хлопнула инкуба по плечу:
— Ведь ты поможешь мне, правда? Ты единственный, кому я могу доверить это.
— Конечно помогу. Можно было не спрашивать.
Я вздохнула с таким облегчением, будто сбросила тяжкую ношу.
— Конечно, даже если для Сета это хорошо, я-то все равно останусь сучкой слабовольной. Так и буду все время думать только о нем. Все так же буду гадать, каково мне было бы с ним. Все так же терять самообладание в минуты слабости.
Я снова вздохнула, теперь разочарованно.
— Думаю, мне ничего не поможет. Во всяком случае, не его фотографии.
— Эй! — воскликнул Бастьен, тронув меня за подбородок. — Улыбнись же. Что-нибудь придумаешь. А если нет, то придумаю я, обещаю. Брат, которого у тебя никогда не было, помнишь? Мы здесь друг для друга, n'est-ce pas[4]?
Я улыбнулась и склонила голову ему на грудь:
— Oui.
Так мы и стояли несколько блаженных минут, пока я не вспомнила о куда менее сентиментальных проблемах.
Я села:
— Ой, ты должен кое-что проверить.
Я взяла сумочку и достала пакетик с кристаллами, которые дал мне Алек. Бастьен отскочил, когда я протянула ему пакетик.
— Черт возьми, что это?
— Вопрос на миллион долларов. Эти кристаллы явились причиной столь странных поступков моего приятеля из магазина.
Вернув самообладание, он наклонился взглянуть поближе, но до пакета так и не дотронулся.
— Они какие-то странные, — медленно проговорил он. — Они что-то испускают…
— Словно излучение бессмертных, — согласилась я. — Но я никогда не встречала, чтобы нечто подобное исходило от неодушевленного предмета. Тут что-то совсем другое.
— Но вроде ничего страшного… просто неправильно.
— Я спрашивала Сета. Смертные ничего не чувствуют, только мы. Ты когда-нибудь сталкивался с таким?
— Нет, но я ведь рядом с тобой новичок, верно?
К нашему обоюдному облегчению, я убрала кристаллы в сумочку, а затем рассказала, как Алек советовал их размешивать.
— Все страньше и страньше, — задумчиво проговорил Бастьен. — Ничего общего с известными мне наркотиками, но и на флюиды какого-либо законного зелья тоже не похоже. Если захочешь узнать, что это такое, Цветочек, тебе придется разворошить осиное гнездо и пообщаться с большими шишками.
Я понимала, что он прав. Мы еще немного посидели, перейдя к вещам менее странным. Пекущийся хлеб пахнул так аппетитно, что не было никакой возможности уйти, не попробовав кусочек. А попробовав, я решила, что сколько бы ни было недостатков у Дейны, в кулинарии ей нет равных. Я остановилась, только разделавшись с доброй половиной каравая, и отправилась в центр на поиски «больших шишек».
Мне повезло — Джером сразу ответил по мобильному и сообщил, где находится. А если бы и не отозвался, я все равно нашла бы его в каком-то заведении из недлинного списка мест, где можно его отыскать. А именно, в «Подвальчике», старом темном пабе на площади Пионеров, в историческом квартале Сиэтла. Чтобы попасть туда, надо было спуститься по лестнице, и я всегда удивлялась, как он уцелел в окружении небоскребов. Джером и Картер часто сиживали в «Подвальчике».
