Наталья Колесова - Нестрашные сны
Агата послушно посмотрела в окно: и правда, снова солнце. Покачала головой:
- А теперь поглядите на меня! Я что, выгляжу такой… крутой? Всемогущей?
Келдыш хмыкнул.
- Менять погоду – не всемогущество. Любой крепкий маг-стихийник (исключая земляных) может это сделать. А если еще освоить специализацию Погодника… Просто, как обычно, вы делаете это неосознанно. Любопытно.
- Ну да, - сказала Агата хмуро. – Вы все это в свой блокнотик не забудьте занести.
- В какой блокнотик?
- Ну у вас ведь заведен на меня блокнотик, да? Как у Осипенко. Только она изучает меня честно, а вы…
- …а я крайне бесчестно, - закончил за нее Келдыш. – На том и сойдемся. Я пойду что-нибудь поесть приготовлю. Вы как?
Агата протерла очки. Бесполезно. Она все равно видела окружающее словно сквозь туманную дымку. Наверное, просто глаза устали – нагляделись на столицу за несколько часов прогулки.
- Да мы же только и делаем, что едим!
- Ну уж куриный бульон вам фигуры не испортит!
Фигуры! Если бы она была еще, фигура-то. Единственная радость – что живота нет. Впрочем, как и всего остального…
Агата пощелкала пультом от телевизора. Где-то тут была юмористическая передача. Но шутки оказались дурацкими, плоскими, как стол, а смех зрителей – просто идиотским ржанием. И над чем смеются, спрашивается? Агата вернулась к каналу передач про животных. Львица кралась по саванне, охотясь на антилоп. Когда она прыгнула и повалила бедную антилопку на землю, Агата на секунду закрыла глаза. Не хочу видеть, как львица ее ест…
…Она лежала посреди пустыни, раскинув руки и ноги, и глядела в небо. Странное бордовое небо клубилось прямо над ней. На это небо можно смотреть бесконечно – как на горящий огонь или текущую воду. Тихо, так тихо… здесь никто не найдет ее – ни Осипенко, ни твари из Кобуци… Ни мертвые люди. Шевельнувшись, она почувствовала, как мягко подается под ней песок, просто обволакивает… присыпает сверху ноги, руки, грудь… Так уютно, тепло. Безопасно.
Агата вновь подняла глаза – и увидела, как на нее обрушивается небо...
- Дыши! Дыши, черт тебя подери!
Сильный удар в грудь. Агата охнула, закашлялась и распахнула глаза. Над ней склонились два лица – Келдыша и Дегтяра. Анжелики не было: Борис сказал, ей не нравится их задумка, и поэтому она больше не приходит.
Дегтяр наклонился над диваном, держа ее за руку. Агата недоуменно заморгала.
- Что случи…
Для произнесения слов требовалось почему-то большое усилие, и она судорожно вздохнула. Келдыш, стоявший возле дивана на коленях, осел на пятки. Был он каким-то… встрепанным и тоже тяжело дышал.
- Ага, - сказал Дегтяр. – Есть восстановление сердечной деятельности!
Прямо на пледе валялись использованные шприцы, жгут упругой змейкой торчал над ее стянутым плечом. Еще один шприц Борис держал наготове.
- А что…
- Ты перестала дышать, - сказал Дегтяр. Подцепил пальцем жгут и ловко ввел какое-то лекарство. – Все, Игорь, расслабься.
Только тогда Агата поняла, что тяжесть на ее груди – скрещенные ладони Келдыша. Он убрал руки, она глянула на себя и поспешно натянула плед до самого подбородка.
- Вы тоже расслабьтесь, - сказал Келдыш хмуро. – Я все это уже видел. И не раз.
- Да-а?! – вопросил Борис, восторженно вскинув брови.
- Без комментариев! - отрезал Келдыш. Оттолкнувшись от дивана (тот качнулся), встал и принялся мотаться по комнате: туда-сюда, туда-сюда.
Они следили за ним, пока Борис говорил:
- Ты внезапно уснула – да так крепко, что Игорь тебя никак не мог растолкать. Свистнул мне, я принесся со своим волшебным чемоданчиком…
Агата покосилась на задернутое окно.
- Так белый день же…
Дегтяр демонстративно передернулся:
- Да уж, я заметил! И притом - очень солнечный. Будешь мне оплачивать больничный, если что… Игорян, да угомонись ты уже!
Келдыш в последний раз развернулся и встал у окна. Сдвинул штору (Дегтяр, раздраженно зашипев, отодвинулся от упавшего на пол солнечного луча) и принялся рассматривать что-то на улице. Поглядывая на него, Борис сказал:
- Напугала ты нас до смерти!
- Извините, - пробормотала Агата. – А что такое со мной было? Зачем вы мне уколы ставили?
- Клиническая смерть.
- Что?!
Борис начал загибать пальцы.
- Остановка дыхания. Остановка сердца. Синюшность кожных покровов… продолжать?
- Лучше не надо, - Агата натянула одеяло до самых глаз. Он бы еще про трупные пятна сказал! Она что, чуть не умерла? С чего бы это? Не было у нее никакой клинической смерти – ведь не летала же она над диваном, не видела никакого темного тоннеля со светом в конце, ни себя со стороны…
Только Пустыню.
Глава 7
То ли сон, а то ли явь
То ли продолжение странствий по Институту уже наяву, то ли обрывки коротких снов-видений, из которых ее неизменно выдергивает знакомое, требовательное, все более раздражающее прикосновение…
…Приходит Агнус и гневно требует что-то, тряся перед ее лицом длинным разворачивающимся свитком. Свиток горит, от пергамента отпадают чернеющие, корчащиеся в пламени кусочки. Но когда пепел падает Агате в ладони, он не жалит - теплый и мягкий.
…Жрец в черной одежде простирает руки к алтарю, с которого навстречу ему довольно скалится зубастое чудовище. Еще бы ему не быть довольным – золоченая морда измазана красным… кровью из распоротого маленького тельца на каменной плите перед алтарем…
…Анжелика сидит перед постелью человека: его руки-ноги пристегнуты к кронштейнам кушетки, тело выгибается судорожной дугой, по напряженной шее ходят волны дрожи, взгляд распахнутых глаз бессмыслен и темен. Анжелика озабоченно покачивает головой и заносит данные в планшет у себя на коленях…
…А вот и сама Анжелика на лабораторном столе – знакомая обстановка ИМФ – к расширенному специальным держателем глазу, подносят лампу дневного света. Зрачок сужается, веки трепещут от рези, по лицу текут жгучие слезы…
У слов "опыты" и "пытки" одинаковый корень.
- Поцелуйте меня.
Не верится, что она это сказала. Да, это точно не она! Другая, лежащая на диване, взлохмаченная, зареванная, то и дело уплывающая в Страну фей… то есть, в Страну снов… какая разница! Агата сонно и насмешливо и немного удивленно наблюдала за ней: вон, что ляпнула! Вон, что решила попросить.
Хотя просят обычно не таким требовательным тоном. Это был скорее приказ.
Красивый усталый мужчина (Келдыш, вспомнила Агата), сидевший в кресле неподалеку, приглушил телевизор и повернул голову.
