Наталья Колесова - Нестрашные сны
Красивый усталый мужчина (Келдыш, вспомнила Агата), сидевший в кресле неподалеку, приглушил телевизор и повернул голову.
- Что вы сказали?
Он все прекрасно слышал, поняла Агата. Просто не поверил своим ушам. Или дал шанс девушке на диване увильнуть: сказать, что ничего она не говорила, или говорила, но совсем другое… Но девушка – вот ненормальная! – повторила с тупым упрямством:
- Поцелуйте меня!
У нее распухшие нос и губы, глаза отекли от недавних слез – да она плачет непрерывно последние два дня… или уже две недели? Кому такую захочется целовать? Вот и Келдыш не хотел.
- Мортимер, вы не в себе… вы сама не понимаете, что говорите! – отрезал он.
Девушка вздохнула.
- Почему же не понимаю? – спросила рассудительно. – Я все понимаю. Я хочу, чтобы вы меня поцеловали. Что тут может быть непонятного?
Подумала и добавила – ему в утешение:
- Вы ведь меня уже целовали, помните, – там, в Кобуци?
Игорь мягко поднялся. Сунул руки в карманы, прошелся по комнате, остановился у окна. Сказал, не оглядываясь:
- Я тогда думал… я считал это сном. Да это, в конце концов, и был сон!
- «Что такое сон? А наша-то жизнь не сон»?
Девушка положила голову на подушку. Пояснила:
- Это цитата, не помню, откуда… А мы сейчас с вами точно не спим? А то я уже путаюсь… я и правда сегодня чуть не умерла?
- Вчера. Это было вчера.
- Да-а-а? Ну вот видите, я позавчера… а, нет, вчера!.. чуть не умерла, а вы меня даже не поцеловали ни разу. В смысле - наяву. Придется уже целовать в лоб, когда меня в гроб положат, знаете, как покойников целуют перед тем, как крышку заколотить?
Игорь хмыкнул. Подошел и сел на диван.
- Ну вот, я же говорю, несете чушь несусветную! Еще скажите: «Выполните последнюю волю умирающей!»
Девушка осторожно придвинулась, подлезла ему под руку – так что Келдыш поневоле приобнял ее за плечи. Заглянула ему снизу в лицо: тени под глазами, незнакомые морщинки у рта, между бровей. Келдыш посмотрел и отвел взгляд.
- А вы не можете… немножко притвориться?
- Притвориться?
- Ну, что это все еще сон… что я вам снюсь, то есть мы друг другу снимся… и что я вам… ну... чуть-чуть нравлюсь? По настоящему?
Келдыш прижал ее голову к груди – так что девушка даже шевельнуться не могла. Вздохнул:
- Мортимер, Мортимер, ну что мне с вами делать?!
- А вы меня поцелуйте, - подсказала она.
…Вы знаете, что бывают десятки, нет, сотни поцелуев?!
Она не знала.
Агата спала, и ей ничего не снилось. Наверное, потому что рядом был Келдыш. Проснулась, вынырнула из тьмы без сновидений, только когда он мягко высвободился из ее рук и поднялся. Вышел из комнаты, ступая практически бесшумно. Агата повернулась, сонно вдыхая запахи его кожи, его одеколона, оставшиеся на подушке... И услышала звенящий голос Лизы:
- И что здесь происходит?!
- Не то, что ты думаешь.
- И сколько осталось до того, что я думаю?
- Так. Пошли на кухню.
Невнятный возглас, возня, придушенный голос Лизы:
- Да убери ты свои клещи, сама пойду!
Агата встревоженно села, но комната поплыла перед глазами, и она вновь привалилась к спинке дивана. Стук – видимо, Лиза кинула или уронила что-то.
- Наготовила, несла вам покушать. Идиотка!
- Почему же идиотка? – пробормотал Игорь, шурша чем-то. – Очень вкусно.
- Ну?!
- Вчера у Агаты была клиническая смерть.
Лиза с дребезжанием двинула табурет. Помолчала.
- Тогда почему она здесь, а не в больнице?
- Мы с Борисом ее откачали.
- Почему ты не отвез ее в клинику?! Ты же отвечаешь за нее перед законом! В следующий раз может не повезти, и девочка умрет… Да прекрати ты жрать, когда с тобой разговаривают!
- Сама принесла еду, теперь отбираешь… Я не ел давно, отдай!
- Скверно выглядишь.
- Ты на нее погляди. Краше в гроб кладут.
Правда? Агата потрогала свое лицо: щеки ввались, глаза, наверное, тоже. Спохватившись, попробовала расчесать-разодрать пальцами спутанные волосы. Пугало огородное! И как это он согласился ее поцеловать?
- Я понимаю, вы пытаетесь помочь ей, но Игорь, тебе не кажется…
- Признаю, мы с Борькой придумали полный бред, но это лишь временная мера.
- А дальше что?
- Думаем. Это мясо?
- Мясо… ты разогрей сначала. А ты не думаешь, что девочка может навредить тебе?
- Агата? Чем это?
Лиза понизила голос:
- А ты что, не понимаешь? Ты же взрослый адекватный мужик! Ты ее куратор! Игорь, ты понимаешь, что при малейшем подозрении в растлении малолетней…
- Ну-ну?
- Что – "ну-ну"?! Ты можешь слететь не только с должности куратора, но и загремишь под суд? Ты каким местом думаешь – головой или… чем?!
- А еще ночью приходит Борис, и мы тут организуем любовь а ля труа! – раздраженно перебил Келдыш. – Давайте-ка оградим ее от моих... теоретических сексуальных домогательств, вернем Осипенко – и пусть девчонка благополучно загнется там, в ИМФ, главное – не у меня дома! Так, что ли? Какие у тебя предложения?
Пауза.
- Предложение Осипенко кажется мне вполне разумным, - тихо сказала Лиза.
- А мне – нет! Жалею, что сказал тебе. Агата, просыпайтесь, наша Лиза пришла! Нам еды принесла…
Лиза заглянула в кабинет только чтобы сказать "добрый день" и вновь скрылась на кухне. Там и гремела дверцами и посудой. Кажется, они с Келдышем все-таки очень похожи…
Агата робко пристроилась с краю стола и принялась щипать пирог. Аппетита у нее не было. Совсем. Игорь в комнате разговаривал с кем-то по телефону. Агата поглядывала на сновавшую по кухне Лизу – та не присаживалась ни на секунду: терла, резала, жарила, усердно намывала посуду, и на Агату не смотрела.
- Знаете… - тихонько сказала Агата. – Игорь ко мне не… пристает. Правда.
Лиза, не оборачиваясь от мойки, отозвалась сухо:
- Очень на это надеюсь. Только и ты его давай не провоцируй. Не маленькая уже, взрослая девушка, должна соображать, что к чему.
Агата принялась тереть ладонью щеку – чтобы скрыть предательский румянец. А попросить себя поцеловать – это провокация? Наверное… Игорь ведь вовсе не собирался ее целовать, это она на него... хм, набросилась?
Ну да, а он так сильно отбивался…
* * *Ей казалось, что она нормально – ну, относительно нормально, пару часов все-таки! - выспалась и не ожидала, что уснет, едва прислонившись к спинке дивана.
Разбудили ее, кажется, прямо тут же, выдернули из теплого сумрака сна, и еще не раскрыв глаза, она начала плакать:
- Ну дайте же мне поспать…
- Вам больше нельзя!
Агата разрыдалась. Она совершенно не могла остановиться – рыдала и рыдала в голос.
