Руины (ЛП) - Уэст Джиллиан Элиза

— Она отвергла его и была… — Рен шумно сглотнул, не в силах или не желая продолжать. — Когда она прибыла сюда, на берега Инферниса, она умоляла дать ей выпить из реки Аталь, надеясь, что это избавит её от воспоминаний о том, как она умерла.

В его глазах на мгновение вспыхнула злость, прежде чем они снова стали бесстрастными. Благодаря этим секундным всплескам эмоций можно было понять, что Рен действительно заботился о своих людях, о душах, которые приходили сюда исцелиться. Несмотря на то, что они его боялись, он бы сделал всё ради них, даже если это означало играть роль монстра, каким его считали.

С тяжёлым вздохом он прижал меня к себе, обвив руки вокруг моих плеч.

— Она забыла? — спросила я, когда тишина между нами слишком затянулась.

Его лоб прижался к моим волосам, и он тяжело вздохнул.

— И да… и нет. Обычно душа пьёт из реки, и её полностью очищают, прежде чем мы забираем её в Истил, где она привыкает к новому существованию. Она забыла причину, но не боль. Горе поглотило её настолько, что Гораций отвёл её в Пиралис спустя всего пятьдесят лет в Истиле. Тогда пришёл Элестор, чтобы заключить сделку.

Он позволил мне отстраниться, чтобы я могла взглянуть на него. Лицо Рена было напряжённым, а плечи словно высеченными из камня, но в глазах горел огонь — свирепость, с которой он пытался дать мне понять причину.

— Она вспомнила его?

Грустная тень пробежала по его лицу, и он покачал головой.

— Он пришёл, предлагая сделку, предлагая стать моим шпионом, сеять хаос в королевстве от моего имени. Он использовал свою силу, чтобы вызывать ужасающие бури, а затем заставлял их исчезать, будто они возникли сами по себе.

Я была поражена, но не удивлена.

— Это было примерно в то время, когда ты родилась, — продолжил Рен. — Меня тогда изгнали из дворцовых земель за попытку вывезти твоих родителей. В обмен на его службу я согласился позволить ему видеть Жозетту. Однако я настоял, чтобы Гораций или Трон всегда находились рядом, следя за тем, чтобы она не проявляла признаков тревоги.

Он замолчал, вглядываясь в моё лицо, словно хотел убедиться, что я всё поняла.

— Два столетия он наблюдал за ней издалека в Пиралисе, пока она не переехала в Ратиру, и там они подружились. Только в последние дни она начала вспоминать его.

Я кивнула, чувствуя, что немного лучше понимаю, почему Элестору позволили вернуться в королевство. Для Рена его люди всегда были на первом месте. Это было отличительной чертой настоящего короля.

— Ему позволено вернуться из-за поручения, которое он выполнил для меня, — добавил он, его большой палец нежно провёл по моему подбородку, поворачивая мою голову обратно к себе. — Чтобы вновь войти в Инфернис, он должен был убедить Тифона, что так и не нашёл тебя.

ГЛАВА 46

Ренвик

Её лицо застыло в шоке, когда я произнёс эти слова.

— Но… Тифон знает, что я здесь, — прошептала она, будто опасаясь, что он может услышать.

Я кивнул.

— Элестор убедил его, что я держу тебя здесь как пленницу. Тифон отправил его обратно продолжать поиски, чем Бог Бурь, несомненно, наслаждается. Но теперь мы знаем, что Тифон полагался не только на Элестора.

Её губы сжались, а взгляд вновь устремился в сторону Ратиры.

— Мне стоит вернуться?

Я нахмурился, не понимая, и она снова взглянула на меня, но, казалось, не видела.

— В Эферу. Если Тифон знает, что я здесь, тогда он… он будет продолжать посылать солдат и угрозы сквозь этот туман. Разве мне не стоит вернуться, чтобы избавить Инфернис от этого?

Её крики от ночной атаки до сих пор отдавались эхом в моей голове. Если бы она была человеком, или если бы тот солдат был богом, её тело покрылось бы синяками, а она, несмотря на это, снова предлагала себя в жертву.

— Ты хочешь вернуться? — осторожно спросил я.

Её лицо омрачилось, губы сжались в тонкую линию. Вековая изоляция, словно сухие листья, мелькнула в её глазах.

— Если это защитит Инфернис, я бы вернулась.

Я медленно провёл рукой по её руке, двигаясь выше и запутываясь пальцами в её кудрях, вынуждая взглянуть на меня.

— Оралия, я не об этом спросил. Если ты вернёшься, он изменит тебя до неузнаваемости. Он использует тебя в качестве инструмента для завоеваний, для разрушений. Ты должна быть достаточно сильной, чтобы выдержать это и противостоять ему и, в итоге, уничтожить его.

Её лицо побледнело, и она покачала головой.

— Я не готова.

Я мягко поцеловал её между бровей, пытаясь разгладить морщинку. Она была права — сейчас она не была готова, но это не значило, что она никогда не будет.

— Тогда Элестор не заберёт тебя.

При упоминании о нем в глазах Оралии появилась задумчивость.

— Он… он любит Жозетту?

Я кивнул.

Её взгляд метался между моими глазами, и я видел, что она думает совсем не о том, чтобы покинуть королевство.

— Ты думаешь… — она замялась, в её голосе звучала неуверенность.

— Что? — спросил я, склоняя голову, чтобы наши взгляды были на одном уровне. Но она не ответила. — Скажи мне.

Она переступила с ноги на ногу, прежде чем тяжело вздохнуть.

— Ты думаешь, я могла бы помочь Жозетте? Может быть, моё прикосновение поможет ей вспомнить… если это то, чего она хочет.

Её прикосновение исцелило Лану, помогло ей вспомнить, кем она была до всех жизненных трагедий, и кем она могла стать после них. Была вероятность того, что это сработает и для Жозетты.

— Думаю, стоит попробовать, — тихо сказал я.

Её лицо озарилось улыбкой, которая развеяла напряжение. Она поднялась на цыпочки и запечатлела мягкий долгий поцелуй на моей щеке, прежде чем отступить. Румянец поднимался к её шее, она выглядела смущённой, словно действовала по инстинкту, а теперь не была уверена в моей реакции.

Я сократил расстояние между нами, мои губы коснулись уголка её рта раз, два, три. Она счастливо вздохнула, её руки скользнули мне на плечи.

— Когда ты хочешь увидеть её? — спросил я, отстранившись.

— Если мы не сделаем это сейчас, боюсь, что я потеряю решимость, — ответила Оралия, её лицо напряглось от тревоги. — Возможно, благодаря этому мы с Элестором найдём общий язык.

Я кивнул, но прежде, чем она успела двинуться, я схватил её за руку, переплетая наши пальцы. Направляясь с ней к городу душ, я чувствовал, как незнакомое ранее тепло разливалось в моей груди, когда её ладонь сжимала мою. Каждое лёгкое поглаживание моего большого пальца по её запястью отдавалось искрой в моих венах — словно молния, рассекающая небо.

— Твои люди увидят… — прошептала она, когда Ратира появилась в поле зрения, освобождая свою руку из моей хватки.

Слишком знакомый холод пустоты распространился в моей груди, пожирая тепло. Какое значение имело, увидят ли нас мои люди, когда они и так шептали myhn lathira каждый раз, когда видели её? Я уверен, что некоторые и так были свидетелями нашего первого поцелуя.

— И что? — спросил я, поворачивая её лицом к себе. Её брови мягко сдвинулись, а рот вытянулся в тонкую линию. Утренний свет, пробивающийся сквозь туман, ласкал изгиб её скулы, подчёркивая напряжение в её глазах. Я нежно коснулся её подбородка костяшкой пальца. — Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной?

— Нет, хочу, — ответила она тихим голосом, опустив взгляд на мою грудь, словно не могла смотреть мне в глаза.

— Ты думаешь, что это я не хочу, чтобы нас видели вместе? — Мой голос прозвучал пусто, едва ли вопросом.

Ответ был очевиден по тому, как её щеки залила краска, а зубы впились в нижнюю губу.

— Позволь мне раз и навсегда прояснить это, — сказал я, проведя большим пальцем по её губе, освобождая её. — Для меня честь быть рядом с тобой, Оралия, и дело вовсе не в твоих способностях. Посмотри, что ты сделала за это короткое время, чтобы исцелиться от прошлого. Сколько силы ты нашла в себе.