Кэтрин Смит - Ночная охотница (ЛП)
Ему нужно связаться с Молинеуком, а тот свяжется с Шапелем. Возможно, Молинеукс сумеет связаться с Рейгоном и Санти. А потом Бишоп отписал бы Аноре, сообщив, что ему не удалось отыскать ее брата, и что все это оказалось, куда более запутанно и угрожающе, чем они предполагали.
Рука Марики коснулась его щеки. Ее пальцы были легкими и мягкими, и все же он ощущал тяжесть на сердце от этого прикосновения.
- Ты понимаешь теперь, почему мне было необходимо повидаться с ним один на один? Он не рассказал бы ничего этого, если бы ты был со мною.
- Конечно. Прости.
Было проще сказать ей то, что ей хочется слышать, чем доказывать ей, что ее отец все равно бы узнал о нем, в независимости что бы она ему сказала. Он знал, потому что его соратники уже сообщили ему о том, что его дочь спуталась с Бишопом.
Они пытались играть с ним, склоняя поступить так, как им выгодно используя его слабости.
Вскоре они узнают, что его не так уж и просто согнуть.
***
Бишоп не должен удерживать Марику. Она отдала ему, все, что имела - и он требует большего.
- Жестче, - командовал он.
Он даже не вспотел, мужлан. Марика же напротив, вся покрылась испариной, и ее дыхание сбилось.
- Хватит, пожалуйста.
Она уперлась ладонями в бедра и согнулась вперед, пытаясь, восстановить дыхание.
- Я сдаюсь.
Он оказался рядом с ее лицом, она даже не успела моргнуть.
- Нет. Ты сделаешь это. Жестче. Давай!
Она выпрямилась и сделала выпад, но он с легкостью избежал удара.
- Что, черт возьми, происходит? Твоя бабушка, и то бы могла драться лучше.
- Тогда иди и сражайся с нею.
Она была сыта этим подвалом по горло - столь же чистым и благоустроенным, как и все остальное. Она была голодна, и ей требовалось принять ванну. Больше всего ей хотелось, чтобы Бишоп успокоился и прекратил ее мучить. Он, наверное, решил отомстить, таким образом, за перенесенные им мучения. Он собирался уморить ее.
Он ткнул ее в грудь. Она проигнорировала это, не взирая на сильное желание пнуть его в ответ.
- Мы тренируемся не более трех часов, Марика.
Он похлопал ее по щеке.
- Неужели ты уже выдохлась?
Она понимала, к чему он клонит. Он дразнил ее. Но ей было все равно. Она откинула его руку.
- Оставь меня в покое.
- Еще десять минут.
Он встал на пути между нею и лестницей.
- Продолжим еще на десять минут, и все закончится.
Боже, если бы его остановила потеря ее сознания, она упала бы в обморок прямо сейчас.
- Я закончила.
Он нахмурился.
- Ты полагаешь, что орден будет считаться с твоей усталостью? Нет. Ты полагаешь, что другие вампиры или твои бывшие друзья остановятся, как только ты решишь закончить? Ты закончишь, когда я скажу тебе об этом, а я говорю, что это произойдет через десять минут.
Боже, он был неподражаем. Ее кулаки чесались вписаться в этот самонадеянный рот, чтобы заставить его заткнуться.
- Я сама принимаю решения, когда мне закончить. Я. Сама.
- Я отвезу тебя к Санти.
Ее голова так быстро обернулась, что удивительно как это выдержала ее шея.
- Что?
Бишоп усмехался, даже не пытаясь скрыть этого.
- Сражайся со мною так, словно вся твоя жизнь зависит от того, свяжусь ли я с Санти, чтобы сказать, что ты желаешь повидаться с ним.
Она молча смотрела на него. Ее потребность - ее разборки - в поисках Санти, отступили на второй план по сравнению с желанием выжить. Она почти поверила, что не сможет отыскать его. Она даже поверила в то, что Бишоп действительно не знает, где он находится.
- Ты свяжешься?
Бишоп кивнул, довольный эффектом, произведенным его словами.
- Теперь сражайся.
Марика сделала резкий выпад в его сторону.
- Ты сказал мне, что не знаешь, где он, ублюдок!
- Я и не знаю.
Он увернулся от очередного выпада.
- Но у меня остается возможность связаться с ним. Кажется, это тебя рассердило?
Чертовски правильное замечание. Он увернулся от множества ее ударов, но ей все-таки удалось нанести один прямо в голову, не достаточно сильный, чтобы опрокинуть его, но достаточно весомый, чтобы изо рта на который он пришелся, потекла кровь.
Он усмехнулся ей, вытирая тыльной стороной ладони кровь с рассеченной губы.
- Это все на что ты способна?
Рыча, она напала снова. Он дрался с ней в полсилы, но не в этом случае. Что относительно нее, то ярость помогла развернуться ее истиной силе.
Не имело значение, что он достаточно доверял ей, чтобы связаться с Санти, если он унесет эту информацию с собой в могилу. Он позволял ей себя мучить, отдать Армитэджу, лишь бы защитить своего друга.
Она была в ярости - и не мудрено. Он проявлял к Санти больше лояльность, чем к ней.
Нет, не в ярости. Она ощущала ревность. Ревновала к вампиру, который был знаком с ее матерью, а ей не выпало подобного шанса, вампиру за которого Бишоп был готов умереть. Что такое Санти совершил, чтобы заслужить подобное отношение? Если уж он такой расчудесный, почему он ни разу не навестил ее?
Чем больше он ускользал от нее, тем злее она становилась. Гнев разжигал огонь в ее крови. Вскоре ее кулаки мелькали настолько быстро, что даже Бишоп утратил свою самодовольную улыбку. Ему теперь тоже пришлось потрудиться, чтобы избегать ее ударов. Ему пришлось защищаться.
Настала ее очередь злорадствовать. Но эта мысль продержалась не более двух секунд. Когда ее колено попало Бишопу в пах, он инстинктивно заблокировал удар и нанес ответный, такой сокрушительной силы, что ее тело приземлилось в середине подвала. Она приземлилась на спину, сильно приложившись головой о пол, от чего искры посыпались из ее глаз.
Плата за самоуверенность.
Бишоп оказался возле нее уже через секунду, с испуганным выражением на лице.
- Марика? Любимая, прости меня. Марика? Скажи хоть что-нибудь.
Она улыбнулась ему сквозь пляшущие зайчики перед глазами.
- Любимая мне нравится больше, чем полукровка.
И затем темнота поглотила ее.
***
Она очнулась на кровати. Они так много времени проводили в постели - не то чтобы Марика возражала против этого, но Бишоп был прав, заметив, что ей не стоит позволять собственным эмоциям брать над собою верх. А со всем, что было связано с Бишопом, были сплошные эмоции.
Сплошные эмоции, думала она, прикасаясь рукой к тому месту, куда пришелся его удар.
Она сама была виновата - ей настолько хотелось ощутить хоть какую-то связь с матерью - это мешало сосредоточиться на борьбе. Она не могла обвинить его в том, как он отреагировал на ее подлый выпад.
