Кэтрин Смит - Ночная охотница (ЛП)
- И так, где же ты была?
***
Константин еще долго стоял у окна, после того, как его дочь покинула его, смесь всевозможных эмоций кипела в нем.
Он смотрел на кольцо, одетое на его пальце, повернув его к себе той стороной, на которой была изображена пальма. Когда-то, казалось такой честью иметь возможность носить это кольцо. И во что превратилась эта честь теперь?
Когда существо по имени Санти появилось возле кровати Марты, оно утверждало, что может спасти ее и ребенка. Как последний дурак он поверил вампиру. Он сделал вид, что не знает, во что это выльется в итоге, но в глубине своего сердца он знал. Он знал, и его это не волновало.
Он так хотел рождения здорового ребенка. Он хотел сына, и был убежден, что Марта его носит, и он выживет.
Поэтому он спокойно смотрел, как вампир взял кровь у его жены и напоил ее собственной. Он слышал, как с губ жены сорвались слова любви и преданности, адресованные другому.
Даже не человеку.
Когда все было сделано, вампир не пожелал уходить. Он считал, что имеет право остаться, словно у него были какие-то права на ребенка. Вампир мог забрать Марту, но малыш достанется ему!
Потребовалось достаточно много святой воды, чтобы вынудить его убраться. Он отступил во тьму, тлея и дымясь, исковерканным почти до неузнаваемости. Константин возможно даже бы восхитился его преданностью Марте, если бы не был так переполнен гневом и страхом.
И затем Марта родила ему девочку. Она кричала, в то время, как Константин вышагивал по коридорам. Она звала своего возлюбленного - не своего мужа.
Он потребовал, чтобы она замолчала. Она умолкла. Она умерла вскоре после того, как родилась Марика.
Когда вампир вернулся, Константин сообщил ему, что и ребенок умер тоже. Возможно, было бы куда лучше отдать девочку вампиру, но он был так сердит и убит горем, что вцепился в ребенка, который ему, по сути, и не был нужен. Если бы ребенок Дампир оказался мальчиком, он возможно бы принял его.
Наличие Марики было ему на руку, когда он присоединился к ордену. Своим спасением она во многом обязана их интересу к ней. Он, скорее всего, избавился бы от нее, если бы не они.
Он сожалел, о том, что сделал раньше. Орден уничтожит их обоих, если он теперь попытается что-то исправить.
Звук шагов отвлек его от его раскаянья. Подняв голову, он обернулся к двери, и его сердце рухнуло при виде посетителя.
- Максвел.
Англичанин хищно улыбнулся, в буквальном смысле этого слова.
- Приветствую тебя, старый друг.
Глава 13
Неужели она и вправду не доверяла ему, или просто боялась его? Вопрос пылал в уме Бишопа, все время пока он дожидался Марики, чтобы получить на него ответ.
Его подбородок вздернулся.
- Я уходила, чтобы встретиться с отцом.
Все замелькало перед глазами Бишопа. Из всех вещей, которые могли случиться с ней, из всех мест куда она могла, отправится, она выбрала самое скверное - дом ее отца, в который он отчетливо просил не соваться без него. Без него.
Просил ведь. Не потребовал. Он просил - и довольно вежливо.
- Почему?
Она все еще держала в руках одеяло - оно прикрывало часть ее тела от его пристального взгляда, но он был, абсолютно обнаженным, перед нею. И все же именно она ощущала себя уязвимой. Словно ей было чего скрывать.
Когда он предполагал, что могло с ней произойти...
- Мне нужно было переговорить с ним с глазу на глаз. Ты же знаешь, что он не стал бы доверять тебе из-за твоей связи с Санти.
И она понимала, что он не станет доверять ее отцу из-за того, что он отрекся от собственной дочери, словно от беспородной дворняжки.
- На тебя могли напасть.
- Даже если бы мои люди знали, где меня искать, они не смогли бы организовать нападение так быстро. И они вряд ли могли бы предположить, что я поеду к своему отцу.
Она произнесла это так беспечно, так беззаботно. Он беспомощно ожидал ее, понимая, что даже если ей потребуется помощь он не в состоянии будет помочь ей.
- Твой отец, возможно, мог напасть на тебя. Ты понятия не имела, как прочны его связи с орденом.
- Если бы он собирался отдать меня ордену, он сделал бы это более просто и куда раньше.
Ее безразличие бесило его. Она так была уверенна, что способна была защититься самостоятельно, и ее не волновало, что он тут извелся, переживая за нее.
- Он мне ничуть не угрожал.
На самом деле опасность, исходящая от ее отца, имела более эмоциональную направленность. И от этого он точно желал бы защитить ее.
- Я не хотела, чтобы он знал, насколько мы с тобой близки, - пояснила она. - Как ты сам заметил, мы не знаем, как крепки его взаимосвязи с орденом.
Она была права, черт побери.
Когда он ничего не ответил, она улыбнулась ему.
- Я не хотела тебя сердить. Я оставила тебе записку.
- Ты написала, что отправляешься к своему отцу. Но не сказала, куда – наверное, для тебя не имело значения. Я волновался за тебя. А теперь я зол.
Марика смотрела на него с довольным выражением на лице и на ее губах играла еле заметная улыбка.
- Волновался? За меня?
Тихое рычание вырвалось из его груди, настолько тихое, что только он мог его расслышать.
- Иди сюда.
Она колебалась. Он сдернул одеяло и акробатическим кульбитом, уложил ее на кровать. Через секунду он уже был сверху нее, словно ястреб, схвативший мышь. Она не сопротивлялась - она бы и не смогла, даже если бы у нее было время. Она понимала, что ему нужно и, судя по ее реакции, она разделяла его намерение. Он прижал ее к матрацу, раздвинул ее бедра и устроился между ними.
- В следующий раз, - прорычал он, - дождись темноты.
Сначала, он набросился на нее ртом, облизывая и поглаживая языком, пока она не задохнулась в предчувствии кульминационного момента. Тогда он приподнялся и погрузился в нее так глубоко, как это только было возможно. Она обхватила ногами его поясницу, когда он опустил руку и обосновал большой палец на гладкой поверхности трепещущей выпуклости, скрывающейся между лепестками ее половых губ, ритмично поглаживая.
Возможно позже, он мог объяснить себе это как первобытный инстинкт - простой и понятный - но он понимал. Он просто перепугался за нее. А теперь он разозлился. Взять ее немедленно, потребовав ее беспрекословного подчинения было единственным в данный момент, что могло хоть как-то его успокоить.
Ему нравилось и одновременно претило то, что она была так независима, не нуждалась в его силе и защите. Когда же до нее, наконец, дойдет, что ему можно доверять? Что он сражается вместе с ней, а не против нее?
