Даниэль Зеа Рэй - Пробуждение
Кайлин поднялась со своего места, а Ено, тем временем, открыл дверь.
— Привет! — улыбнулся робот своему начальнику.
— Привет, Ено. А где Кайлин?
— Я здесь, — ответила она, высовываясь в дверь. — Заходи.
— Не помешаю?
Кайлин была, мягко скажем, удивлена такому вопросу.
— Нет, проходи. Чай, кофе, может, ты голодный?
— Нет, спасибо, — ответил он и прошел в дом.
— Я могу идти? — спросил робот, обращаясь, как бы это странно не выглядело, к Кайлин.
— Я позабочусь о ней, не волнуйся.
— Но… — воспротивилась Кайлин.
— Он вернется в девять. Вернешься? — спросил он у робота.
— Конечно, Гийон. Если что-нибудь понадобиться, вы знаете, как со мной связаться.
С этими словами робот вышел из дома, закрыв за собой дверь.
Кайлин осталась стоять там, где стояла. В облегающих джинсах и свободной рубашке поверх она смотрелась весьма…..эротично. Гийон тут же скользнул взглядом в распахнутый ворот, где виднелся краешек белого кружевного лифчика, и опустил глаза ниже, сконструировав форму ее бедер под полами рубашки.
Гийон напрягся, переведя взгляд на собственную обувь, и принял решение снять ботинки, в которых пришел.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, разуваясь.
— Хорошо, — пожала плечами она и приняла прежнюю позу на диване в гостиной.
— Фильм, — сказала она, и как ни в чем не бывало, продолжила просмотр любовной истории.
— Это там, где он ей изменял? — спросил Гийон, присаживаясь на диван рядом с ней.
— Ты смотрел?
— Да, у Маркуса. У него большая коллекция фильмом и музыки из вашего времени.
— Обычно, мужчины не любят смотреть мелодрамы.
— Не то, чтобы я не любил их смотреть. Просто, это не мой жанр.
— Хочешь, поставлю что-нибудь другое.
— Нет, почему же, фильм вроде бы ничего.
Просидев в молчании минут пять, всматриваясь в экран голографического телевизора и не понимая ровным счетом ничего из того, что там происходит, потому как мысли были несколько "заняты" иными вещами, Гийон все же прервал тишину:
— Ты давно ела?
— Ено покормил меня в три часа.
— Но уже семь.
— Нужно заказать что-нибудь. Сейчас телефон поищу.
— Сиди, я сам.
Гийон поднялся с места и прошел на кухню. Заглянув в холодильник, он извлек из него замороженный кусок мяса, морковь, помидоры, грибы и спаржу.
Кайлин вошла следом и остолбенела.
— А где сковородки? — не обращая внимания на ее удивленное выражение лица, спросил Гийон.
— Там, — указала пальцем она.
Гийон открыл шкафчик и достал сковородку и маленькую кастрюлю.
— А специи где?
— Рядом, справа.
— Ты любишь острое?
— Так, в меру. А ты?
— Я? Тоже в меру. Масло возле плиты.
— Хорошо. Сейчас мясо разморожу. А ты присаживайся, не стой.
— Никогда бы не подумала, что ты умеешь готовить.
— Почему?
— Не знаю. Это как-то не вяжется с моим представлением о тебе.
— Перед тобой человек, который любит хорошо и вкусно поесть. Ненавижу все эти быстрые "ядохимикаты". От них резиной тянет.
Кайлин засмеялась, вспомнив, как в первый раз попробовала картошку с индейкой из этих пакетов.
— Что? — не понял он.
— Точно, "резина". Не знаю, как Маркус это ест.
— Он ленив от природы.
— У меня есть вино, — сказала Кайлин, припоминая, что хозяйка дома все-таки она.
— Нет, спасибо. Я за рулем. А ты?
— А я на антибиотиках, — засмеялась она.
— Прости, я забыл.
— Да ладно тебе! А что ты собрался приготовить?
— Мясо в соусе и овощи.
Гийон помыл овощи и достал размороженный кусок мяса из микроволновки. Взяв один из ножей, стоящих в подставке на столешнице, он разложил мясо на разделочной доске и ловкими движениями руки начал его нарезать. Кайлин наблюдала за ним, как зачарованная. Следующими на очереди были овощи и приемы обращения с холодным оружием. Гийон умудрялся крутить нож в стальной руке точнее так же, как и в здоровой, подбрасывая его вверх и перехватывая в воздухе.
— Вот это да! — хохотала Кайлин. — Это все даниилы умеют?
— Нет, только те, кто достиг четвертого уровня власти и кого зовут Гийон.
— Да, против тебя в рукопашную наверняка идти не стоит.
— Не стоит…
Через час перед ней стояла тарелка с тушеным мясом в белом соусе и вареными овощами, приправленными специями. Гийон сел напротив со своей тарелкой и задумчиво посмотрел на нее.
— Если ты дашь мне ложку, я смогу поесть, — замялась Кайлин.
— Как? Держа ее ногой?
Он подвинул свою тарелку к ее и, переставив стул, присел рядом. Насадив один аппетитный кусочек мяса на вилку, он поднес прибор к ее рту. Кайлин засмеялась, и в этот момент вожделенный кусочек оказался у нее во рту.
— М-м-м, — заурчала она, словно кошка, — очень вкусно, спасибо.
Гийон смотрел на нее, не отрываясь. Маленькие кусочки пищи проникали сквозь бледно-розовые губы и попадали на маленький язычок, исчезая через мгновение. Соус остался на нижней губке, и она облизнула ее, засмеявшись.
— Очень вкусно! Очень! А ты собираешься есть?
— Конечно, — ответил он и быстро проглотил несколько кусков мяса со своей тарелки.
— Мир потерял великолепного повара.
— Думаю, даниил из меня вышел тоже ничего.
— А вот мой брат постоянно подтрунивал надо мной. Он говорил, что настоящая женщина должна плохо делать три вещи: готовить мясо, водить автомобиль и программировать наномашины, — Кайлин искренне рассмеялась, а потом, вдруг, замерла на месте. Гийон тоже не двигался и продолжал вопросительно смотреть на нее.
— Ты не могла быть программистом.
— Почему?
— Ты с техникой совершенно не ладишь. Так что, рискну предположить, что программистом был твой брат.
— Он был инженером.
— То есть, создавал и программировал наноустройства?
— Да, он был бы впечатлен, попав в этот мир и узнав, что нанотехнологии теперь применяют при воссоздании частей человеческого тела…
— Ты о моем мерцании?
— Его ведь создают наноустройства, сталкиваясь друг с другом?
— А ты знаешь гораздо больше, чем я предполагал.
— Лучше бы я не знала некоторых вещей, — вздохнула Кайлин.
— Ты о своем даре?
— "Дар" — какое странное слово для того, на что я способна.
— Расскажи, как ты обнаружила его?
— Как умерла в первый раз?
Гийон поморщился от ее слов, но поправлять не стал.
— В первый раз я вообще не поняла, что произошло. Это было на похоронах дяди. Мне тогда только исполнилось двенадцать лет. Дядя лежал дома в гробу, и толпа родственников и близких людей собралась, чтобы проводить его в последний путь. Я, вслед за матерью, подошла к гробу и дотронулась до его руки. Я простояла так совсем недолго, а когда отошла, почувствовала странную боль в груди. Я видела лица людей, которых не знала и которые пытались мне помочь. Я понимала, что это происходит не со мной, это уже было, с дядей, но изменить что-либо или приказать себе не испытывать этого не могла. В двенадцать лет я умерла в первый раз. Ты думаешь, умирать страшно? Нет, самое страшное — это жить в ожидании смерти.
