Марина Ефиминюк - Бесстрашная
— В следующий раз тебя могут серьезно ранить или даже убить. Понимаешь? Я могу причинить тебе вред.
— Совершенно точно ты никогда и ни за что не причинишь мне вреда, — с убежденностью заявила я. — Кто угодно, только не ты.
На наши плечи легла тишина. Неожиданно Ян быстро заморгал, точно пытался отогнать слезы, отвернулся. Казалось, что я видела наяву, как рушатся возведенные им стены. Приникнув к нему, я прошептала:
— Не надо быть одному. Будем вместе.
И Ян сломался. Крепко, отчаянно стиснул меня в объятиях, а потом, отстранившись, обнял ладонями мое лицо и накрыл своими губами мои губы. Мы целовались, как безумные, старались напиться друг другом, но все равно испытывали невыносимую жажду.
Ян мягко уложил меня на кровать, и я не сопротивлялась. Без раздумий и колебаний следовала за его смелыми руками, избавлявшими меня от одежды. Жадный рот прочертил полоску мелких поцелуев по груди, осторожно прикусил зубами напрягшийся сосок, и от незнакомого, острого ощущения я хрипло застонала. От сладкой, пульсирующей боли хотелось стиснуть ноги.
Ян понимал, что со мной происходило. Горячая рука скользнула по моему животу и легла на запретное местечко, какое никто и никогда не трогал. Распахнув глаза, я сжалась и инстинктивно отпрянула.
— Не бойся, — прошептал он мне в рот.
Палец мягко раскрыл нежные складки, дотронулся до точки, о существовании которой я даже не подозревала, и реальность растворилась. Внизу разливалось жидкое пламя, голова туманилась. Не испытывая смущения, я прижималась к руке Яна, терлась о ладонь, стонала. Острое, ни с чем не сравнимое наслаждение пронзило мое тело, заставило извиваться, хватать ртом воздух. Когда, потрясенная и опустошенная, я стихла, Ян отстранился, быстро избавился от рубахи и брюк.
Прежде обнаженного мужчину я видела только на схематичной картинке в аптекарском альманахе про мужские болезни, а потому, как круглая дурочка, рассматривала мускулистое, натренированное тело. На плече Яна белел неровно заживший рубец от арбалетного болта, поперек ребер тянулся длинный розоватый шрам, еще один пересекал предплечье. Ускоренное с помощью магии заживление всегда оставляло заметные рубцы, нывшие даже через много лет, и мне хотелось поцеловать каждую отметину на теле любимого.
Ян навис надо мной на вытянутых руках. Резко прорисовались ключицы, напряглись плечи, с шеи вытянулся амулет на длинном шнурке. Мы смотрели глаза в глаза. Удивительно, как много можно было сказать друг другу без слов. Он не торопился, точно спрашивал разрешения, и наверняка ждал от меня какого-то знака. Не придумав ничего ловчее, я приподнялась на локтях и лизнула его приоткрытые губы.
В лице любимого появилось незнакомое напряжение. Он мягко опустился, развел коленом ноги и проник в меня осторожным толчком. Неожиданно острая боль в интимном месте заставила меня охнуть. Невольно я дернулась, Ян замер.
— Не останавливайся, — прошептала я, обняв его лицо горячими ладонями.
И он вошел в меня во всю длину. Я закрыла глаза, стараясь справиться с неожиданными слезами. Ян подождал, позволил моему телу приспособиться к нему, а потом стал медленно двигаться. Боль постепенно утихала. Невольно я начала отвечать его толчкам, поднимала бедра, позволяя ему проникнуть еще глубже.
Внутри меня рос горячий ком, сосредоточенное лицо Яна подернулось дымкой. Он входил все быстрее, толчки становились резче. Наслаждение зрело, пульсировало в животе, готовое в любой момент накрыть меня с головой. Я задыхалась от незнакомых ощущений, начисто стиравших реальность, царапала пальцами ягодицы Яна, заставляя его прижиматься еще теснее.
Меня накрыла горячая волна, я вскрикнула, сжала зубы на плече Яна. Неожиданный укус оказался последней каплей. Глухо застонав, он излился в меня, а когда пик удовольствия прошел, то, оставаясь внутри, поцеловал мои искусанные от наслаждения губы.
Иногда я задумывалась, каким будет мой первый раз? Произойдет ли все быстро? Испугаюсь ли я? Будет ли нарочитость в движениях, натянутость в жестах? Я ошибалась абсолютно во всем. Физическая любовь с человеком, заставлявшим сердце сжиматься от сладкой неги, походила на свободный полет, где не было места для стыда и сожалений.
Позже мы вместе сидели в медной ванне, заполненной горячей водой и душистой пеной. Прижимаясь спиной к груди Яна, я смотрела в огромное окно напротив. Старые мануфактуры заливала темнота, сам цех терялся в интимном полумраке, едва-едва рассеянном несколькими лампами, стоявшими в разных концах огромного помещения. Зато в темноте отчетливо просматривались звезды, щедрыми горстями рассыпанные по черному небосводу.
— Тебя ведь не Ян зовут? — тихо спросила я.
— Нет.
У меня вырвался смешок.
— Почему ты смеешься? — удивился он.
— Никогда не думала, что лишусь невинности еще до того, как узнаю имя любовника.
Он нежно прижался губами к моему влажному плечу, а потом пробормотал:
— Лукас Горяцкий, двадцать семь лет. — От того, как красиво звучало его настоящее имя, я затаилась. — Ремесло: ночной посыльный. Отец погиб, мать бросила в раннем детстве. Вырос с дядькой, имевшим весьма странные представления о воспитании детей.
— Как ты стал ночным посыльным?
— Когда в семнадцать лет я остался один, мне пришлось как-то выживать. Тогда я и стал наемником.
— Значит, мы похожи. Брошенные дети, — вздохнула я. — Хорошо, что мы теперь нашлись.
Хотя, наверное, стоило злиться за то, что он так долго морочил мне голову, меня охватывала нежность.
V
СЕМЬЯ, КОТОРОЙ НИКОГДА НЕ БЫЛО
У распахнутых настежь ворот аптекарского двора стояла черная карета с окнами, занавешенными непроницаемыми с улицы шторками, что в столь чудесное солнечное утро выглядело кощунством. Никаких геральдических знаков на дверце не нашлось, но запряженная лошадь была хорошей породы.
Лишь заметив мое появление, безмолвный кучер спрыгнул с козел. Он носил дорогую ливрею, намекавшую на принадлежность экипажа к богатому дому с Королевского холма. Дверь отворилась, продемонстрировав неожиданно роскошный салон с кожаными сиденьями и мягкими стенами, отчего-то вызвавшими ассоциации с домом для умалишенных. Сверху вниз мне улыбнулся незнакомый неприятный типчик, похожий на птичку с маленькой головой и острым носом-клювом.
— Доброе утро, нима Войнич.
— Здравствуйте? — помедлив, с вопросительной интонацией отозвалась я.
У меня в руках оказалась именная карточка. Я проверила должность визитера.
— Секретарь королевского посла?
