Змеи Неба и Пламени (ЛП) - Кенни Ребекка Ф.

Громовой раскат вторит его словам, гулко отдаваясь в горах, потрясая стены пещеры. Ветер врывается внутрь, завывая с пустынной тоской, будто истерзанная душа, обречённая скитаться в ночи.

— Думаю, она может попытаться, да, — мой голос едва слышен даже для меня самой, но, каким-то образом, он его улавливает.

— И ты даже не подумала сказать мне, что мой брат, последний живой член моей семьи, в опасности? — теперь он рычит, в его голосе — ярость, хищная и беспощадная. Никогда раньше я не видела в его глазах такой жажды убийства.

— Я предупредила Варекса, — запинаюсь я. — Сказала ему, чтобы держал ухо востро рядом с ней.

— Как и я, он примет человеческий облик, — сквозь стиснутые зубы произносит Киреаган, поднимаясь на ноги. — Он будет уязвим, беззащитен, без своих шипов и чешуи. Один на один с женщиной, которая хочет убить его. В эту самую минуту он может быть уже мёртв. И если это так — это твоя вина.

— Прости… — я судорожно глотаю воздух. — В тот момент всё было слишком… Я должна была думать и о себе. Ты отверг меня, и я не знала, какого дракона выбрать, куда идти…

— Так вот почему ты всё же выбрала меня? — перебивает он. — Возможно, ты не просто дразнила меня. Может, ты действительно хочешь убить меня. Как ты собираешься покинуть эту пещеру после шторма, если я умру? У тебя не будет крыльев, чтобы спуститься вниз. Или, может, у тебя и других женщин есть союзники среди клана? Есть ли ещё предатели, плетущие заговор у меня под носом, замышляя смерть и гибель нашего народа?

— Не могу говорить за других женщин, — я резко встаю и отступаю назад. — Но у меня нет никаких союзников. Когда я была в загоне с остальными пленницами, разговоры о том, чтобы переманить на нашу сторону несколько драконов, действительно возникали…

— И я слышу об этом только сейчас, — рычит он. — Как и о том, что Варекс в смертельной опасности.

Странно, но его человеческая ярость пугает меня сильнее, чем драконья. И всё же… я тоже злюсь. Нет, я в ярости.

— Как ты смеешь? — мои губы дрожат, но голос звучит твёрдо. — Как ты смеешь вести себя так, будто я твой преданный осведомитель, твой партнёр, союзник, который обязан сообщать о подозрительных и предательских замыслах? Я не твоя пара. Я твоя, чёрт возьми, пленница. Как ты мне сам сегодня утром напомнил.

Он приближается — высокий и грозный, его чёрные волосы струятся за спиной, словно плащ, а в глазах сверкает ярость. Когда я отступаю к стене пещеры, он резко движется вперёд, с силой прижимает ладонь к камню у меня над головой. Его когти со скрежетом скребут по скале рядом с моим ухом. Он подавляет меня своей мощью, его жар пылает на моей коже.

— Я думал, что между нами было нечто иное, — процедил он сквозь зубы. — Я начал тебе доверять. Похоже, меня ввели в заблуждение.

— Не надо так, — я обеими руками упираюсь в его грудь и толкаю. Это всё равно что пытаться сдвинуть гору. — Не сваливай на меня вину за положение, в котором оказались мы оба. Оно не устраивает никого, и мы можем всю ночь перекидываться обвинениями — от меня к тебе, от моей матери к твоему отцу, от короля Ворейна к Фортуниксу, от Джессивы обратно ко мне. Но это ничего не изменит. Я думала, что предупреждения твоему брату будет достаточно. Даже это заставило меня чувствовать себя предательницей своего народа. Но прости, что не сказала тебе, Киреаган. Правда, прости. Я не хочу смерти твоего брата. И твоей тоже. Особенно теперь, когда ты обрёл человеческую форму.

— Вот оно что, — он усмехается. — Теперь, когда я больше похож на тебя, ты сжалилась надо мной. Ты готова меня пощадить. Но я в облике дракона — это для тебя слишком чуждо. Моя истинная форма, мой язык, моя культура, мой образ жизни — всё это неприемлемо для тебя. В этом теле я приятен на вкус. Насколько я помню, тебе не понравилось, когда я использовал это слово в отношении тебя. Подумай же, как чувствую себя я, зная, что, останься я драконом без возможности принимать иной облик, ты бы меня попросту презирала.

— Нет, — слово срывается с моих губ в беззвучном выдохе. — Я касалась тебя в драконьем облике. Я позволила тебе… доставить мне удовольствие.

— Эгоизм, — бросает он. — Ты приняла мой язык, потому что жаждала физического утешения. Ты касалась меня, потому что хотела ехать верхом, а не чтобы тебя несли. Ни одно из этих действий не было ради меня… только ради тебя.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Конечно, мне больше нравится этот твой облик! — восклицаю я. — Мы совершенно разные виды, Ки! Я считала тебя красивым, забавным и чертовски соблазнительным ещё до заклинания Телисе. Разве ты можешь меня винить за то, что я рада, что теперь твоё тело более совместимо с моим? Дело не в наших прочих различиях — только в том, что теперь ты можешь войти в меня. Всё настолько просто. Понимаешь?

Его грудь тяжело вздымается, он хватает меня за нижнюю часть лица, сверля взглядом, в котором бушует яростное, грешное желание. Я просовываю большие пальцы за пояс его чёрных брюк и резко притягиваю его ближе.

Он прижимается ко мне своей толстой эрекцией, его голос низкий и хриплый:

— Ты хочешь, чтобы я вошёл в тебя?

Я не могу повернуть голову — он сжимает моё лицо, — но отвожу глаза в сторону.

— Серилла. — Он слегка встряхивает меня. — Посмотри на меня. Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

У меня вырывается резкий стон, но я всё равно не могу заставить себя произнести это вслух, несмотря на то, что внизу влажная.

— Я чувствую перемены, когда твоё тело реагирует на меня. Ты знала об этом? — Киреаган выгибает спину, продолжая тереться о меня, как зверь в период течки. И, возможно, так оно и есть. Его магическое превращение всё изменило; я бы не удивилась, если бы течка началась раньше.

Я всё ещё сжимаю руками его талию, удерживая его прижатым ко мне, и я едва сдерживаюсь, чтобы не извиваться под ним, не обхватить его ногами, не принять его член в своё тепло… пожалуйста, пожалуйста…

Он касается своей щекой моей.

— Я хочу оплодотворить тебя, принцесса, — рычит он. — Я хочу входить в тебя, пока ты не сможешь больше сдерживаться, пока твой живот не наполнится моим семенем. Я хочу, чтобы мои яйца росли в твоём животе.

— О боже, — выдыхаю я. Почему от каждого его слова по моему телу пробегает восхитительное покалывание? Со мной что-то не так, потому что я думаю о том, чтобы позволить ему сделать именно то, что он сказал. В конце концов, я бы вынашивала детей какого-нибудь напыщенного южного принца — почему бы не выносить яйца этого дракона, которому я действительно нужна? Конечно, это опасно, но, по моему опыту, лучший секс сопряжён с риском.

— Я не знаю, что делать с яйцами, — выдыхаю я. Но даже произнося это, я вспоминаю травы, которые дала мне Телисе. Если мы займёмся сексом, я могла бы принять дозу утром, чтобы предотвратить беременность.

Я должна уступить ему сейчас, а потом решить, что делать с яйцами. Трахнуть его хоть раз, и я надеяться, что после этого желание пройдёт.

— Если ты собираешься отказать мне, сделай это быстро, — хрипит он. — Пока я не вышел за пределы терпения.

— Значит, начинается? Брачный период?

— Я не уверен. Я знаю только, что в любой момент могу повалить тебя на пол и трахать, пока не перестану дышать.

Я практически теку под платьем, неистово возбуждаясь от одной мысли о такой навязчивой потребности. Какая-то примитивная, тёмная часть меня хочет, чтобы меня взяли так, чтобы меня схватили, повалили и трахали так сильно, чтобы я не могла даже думать. Я жажду, чтобы меня желали так яростно, так безумно, чтобы мужчина не мог думать ни о чём, кроме как о том, чтобы потеряться во мне. Не просто любой мужчина… этот мужчина. Я хочу, чтобы он взял меня с такой страстью — неистовой, безрассудной, чудовищной. Я хочу отдать ему всю власть и почувствовать, как он яростно, беспомощно кончает внутри меня.

Если быть честной с самой собой, думаю, что жаждала этого дракона с тех пор, как увидела, как он летит к моему городу во главе своей армии. Под каждым порывом моей ненависти к нему скрывалось едва уловимое очарование, влечение.