Змеи Неба и Пламени (ЛП) - Кенни Ребекка Ф.

— Прекрати так смотреть на меня. — Голос звучит раздражённо, и я краснею ещё сильнее. — Принеси воды, дракон.

Принц наполняет глиняный сосуд. По моему указанию он льёт немного воды в каменную чашу, где варится рагу.

— Кто делал эти сосуды? — спрашиваю я.

— Моя Гриммав умела. Ещё будучи детенышем, она жила среди людей и кое-что у них переняла. Но не любила об этом говорить. Может, если бы говорила, я бы знал, как лучше заботиться о тебе.

— По крайней мере, я жива. — Я подмигиваю ему.

— Не поверишь, но другие драконы приходили ко мне за советом, как ухаживать за своими женщинами.

— Помню, в первый день многие заглядывали в эту пещеру. И что именно они у тебя спрашивали?

Он прочищает горло, неловко опирается на стену.

— Всякое.

— Уверена, ты дал им ужасные советы. Надо было спросить меня. Но, конечно, твоя гордость не позволила.

— Думаю, я справился. Хотя мне давно было интересно… У вашего вида бывает кровотечение из… э-э, половых органов?

Я смеюсь.

— Конечно. У многих женщин есть ежемесячный цикл, связанный с фертильностью.

— То есть это не рана? Не то, что нужно лечить?

— В большинстве случаев нет.

— Ох. — Он смущённо хихикает, и в тот же момент у него урчит в животе.

— Рагу скоро будет готово, — заверяю я. — Не идеальное, конечно, мне не хватает нужных специй и ингредиентов, но сойдёт.

Киреаган снова принимается расхаживать по пещере, время от времени выглядывая наружу, на бурю. Рагу хорошо кипит, и я бросаю в него клубни, которые, судя по их консистенции, похожей на картофель, должны приготовиться меньше чем за полчаса. Я также добавляю горсть толстых серых грибов.

Молния снова и снова ударяет в высокую, тонкую гору напротив нас, по другую сторону долины. Ослепительные вспышки света и раскаты грома каждый раз заставляют меня вздрагивать. Несколько раз куски скалы откалываются от утёса и с грохотом обрушиваются в пропасть далеко внизу.

Пока рагу томится на огне, я споласкиваю крахмал с пальцев. Ручеёк родниковой воды в пещере превратился в стремительный поток, и я благодарна Киреагану за предусмотрительность — он расширил и углубил русло. Видимо, делал он это в спешке, не заботясь об аккуратности, потому что на камнях по обе стороны потока видны глубокие царапины от его когтей. Они резко контрастируют с тщательно выгравированными узорами, украшающими стены пещеры.

Вытерев руки о подол юбки, я подхожу к Киреагану. Он стоит у входа в пещеру и молча смотрит на бушующую стихию.

— Это ты украсил это место? — я жестом указываю на резьбу на стенах.

— Нет. — В его взгляде скользит мягкая грусть. — Это сделал спутник Гриммав. Его звали Лоргрин. Это письменность драконов. Поэзия, история. Записи, повествующие о крови моего рода.

— Красиво.

— Я никогда не встречал Лоргрина. Старейшины говорят, что из него не вышло ни воина, ни охотника. Он предпочитал проводить долгие часы за резьбой. Иногда он вырезал узоры на чашах и горшках, которые делала Гриммав, или украшал жилища других драконов в обмен на дичь или собранные в лесу припасы.

— Он тоже был королём?

— Его брат был. Но у того не оказалось наследника, а Лоргрин не желал править, и тогда клан избрал моего отца.

— Избрал? — задумчиво повторяю я. — Значит, нового правителя выбирают всем кланом?

— Да. Когда мой отец умер, решение уже было принято: следующим должен стать я. Но я не чувствовал, что могу править в одиночку. Поэтому мы с братом и сестрой поклялись править вместе.

— В Элекстане у людей нет выбора, — говорю я, высовывая руку за пределы пещеры. Холодный дождь хлещет с такой силой, что мне приходится быстро отдёрнуть ладонь. — Там власть передаётся по крови.

Свет от дайр-камней за нашими спинами делает ночь за пределами пещеры ещё темнее, ещё страшнее. Я чувствую взгляд Киреагана в полутьме.

— Ты бы стала великой королевой, — произносит он. — Мудрой и доброй, но сильной.

Никто и никогда не говорил мне ничего подобного. А уж тем более — что я была бы великой королевой.

— Мне кажется, ты несёшь чушь, — слабо улыбаюсь я. — Но всё равно спасибо.

Внезапный шквальный порыв ветра врывается в пещеру, терзая нашу одежду, взметая волосы, чуть не вышвыривая меня обратно в бушующую стихию. Киреаган ловит меня, притягивает ближе, увлекая вглубь пещеры. В одно мгновение мы оба насквозь промокли.

— Нам стоит снять мокрую одежду, — его взгляд скользит по мне, задерживаясь на белом платье, облепившем тело.

— Всё в порядке. Одежда высохнет. Лучше поедим.

— Насколько я помню, ты терпеть не можешь мокрую одежду. — Его голос становится мягким, почти мурлыкающим. — Как твой пленитель, я обязан позаботиться о тебе как следует. А это значит — согреть и высушить.

— Да я же сказала… — протестую я, но не успеваю договорить, потому что он подхватывает меня, забрасывает через плечо и несёт, как мешок с мукой. Как ему вообще пришло это в голову? И как он делает это так легко? — Немедленно поставь меня на землю, дракон!

Он даже не реагирует. Направляется к месту, где я разложила свои вещи: чистая одежда, небольшая фляга с чем-то крепким, пакетик с травами…

Как только он ставит меня на пол, его когтистые пальцы цепляются за подол платья, и в следующее мгновение ткань соскальзывает вверх, оставляя меня обнажённой. Я вскрикиваю:

— Я только что сложила это!

Но он не слушает. Ловко хватает одеяло и принимается вытирать меня, совсем не заботясь о моих протестах.

— Подними руки, — приказывает он.

Я повинуюсь, и он методично проводит тканью по моим бокам, затем по груди.

Тепло его рук, его движения — всё это заставляет кровь пульсировать в висках. Если он продолжит вытирать меня с таким серьезным выражением лица, я кончу прямо здесь, прямо сейчас. А я не могу. Я потратила столько сил на приготовление этого ужина и не позволю ему сгореть.

Когда он спускается ниже, я перехватываю одеяло и отступаю.

— Дальше я сама. Ты переоденься, а потом сними тушёное мясо с плиты. И смотри, не пролей ни капли.

Спустя несколько минут мы сидим напротив друг друга, он — в чёрных брюках и светлой рубашке, я — в розовом платье. Он выглядит так чертовски хорошо, что мне трудно сосредоточиться на еде.

Ложек у нас нет, поэтому я беру ракушку из коллекции Киреагана и показываю, как зачерпнуть тушёное мясо половинкой ракушки, как подуть на неё, чтобы остудить бульон, и как отправить содержимое в рот. Принц внимательно копирует всё, что я делаю. Он чертовски очарователен.

— Ну? — с ожиданием смотрю на него. — Как тебе?

Он моргает, прожёвывает, проглатывает.

— Как ты сотворила это волшебство?

— Это не волшебство, а наука. Разные вещества взаимодействуют под воздействием внешних сил — в данном случае тепла.

— Значит, всё же волшебство.

Я смеюсь и подношу ко рту ложку с новой порцией.

— Хорошо, волшебство.

Мы едим в молчании, наполненном тихим согласием, и мне лишь раз приходится напомнить ему не жевать с открытым ртом. К тому времени, когда наши ложки скребут по дну миски, я приятно сыта и ощущаю нарастающую сонливость.

— Возможно, это лучшее рагу, которое я когда-либо готовила, — вздыхаю я с удовлетворением. — Хорошо, что Джессива дала мне этот коготь. Без него я бы не смогла так ловко всё нарезать. Конечно, можно было бы найти камень и попытаться использовать его как нож, но это было бы не так удобно. Интересно, оставила ли она один для себя? Или у неё есть что-то ещё…

— Что-то ещё? — хмурится Киреаган. — Что ты имеешь в виду?

— У неё должно быть какое-то другое оружие… если она… — Чёрт. Мне не стоило этого говорить.

— Если она что? — Киреаган не отводит взгляда, его настойчивость не знает пощады. — Зачем ей оружие?

Я ёрзаю.

— Ты знаешь зачем.

Он слишком умен, чтобы не понять.

— Она дала тебе этот коготь, чтобы убить меня. А значит, ты думаешь, что у неё есть другое оружие, чтобы убить моего брата.